по-другому? Может быть, в моей аптечке был какой-то другой йод, не такой, который нюхают создатели виртуалок?
Не знаю. Да и имеет ли это большое значение? Просто теперь, оказавшись далеко от побережья, я еще раз убедился, что запах моря не имеет к запаху йода никакого отношения Даже здесь. Пахло оно чем-то неприятным, чем-то горьким. По-моему, от этого вещества, если оно попадет тебе в рот, должно жутко першить в горле.
Я открыл портсигар, долго выбирал сигарету и наконец все же вытащил целую, одну из тех, которые слямзил в доме Тискальщика. Они и в самом деле были хороши. И когда еще мне достанутся такие сигареты? Может быть — никогда. А может…
Я подумал, что заранее загадывать не стоит. Всякий раз, когда совершенно точно знаешь, что вот сейчас тебе должна улыбнуться удача, как правило, оказывается совсем наоборот. Очень капризная дама — эта удача. И страшно любит накалывать. Хлебом не корми, но дай выкинуть нечто такое эдакое.
Я прикурил сигарету, и ветерок отнес дым в сторону стоявшего в паре шагов от меня Ехидного Пса. Тот пошевелил большим, черным, блестящим, словно ботинок стража порядка, носом и изрек:
— Какую гадость ты куришь. Переходи на сигары.
— Обязательно, — сказал я. — Вот мы провернем одно небольшое дельце и тогда…
«Газонокосилыцик» неприятно давил мне рукояткой в бок, и я переложил его на колени. Вот так будет сподручнее.
— Ненормальный, — сказал Пес. — Зачем ты повсюду таскаешь с собой это оружие? Неужели ты думаешь, что я на тебя нападу? Это при условии, что вас трое, а я — один. Какой мне смысл это делать?
Я пропустил его слова мимо ушей.
Это он ненормальный, если не понимает, что иметь при себе такую штуку, как «газонокосильщик», просто приятно. И не важно, нападет на тебя кто-то сейчас или не нападет. Главное, при тебе есть настоящая, надежная «пушка». И удовольствие доставляет просто то, что ты можешь ее держать на коленях, можешь положить на нее руку.
Кстати, ничего общего с неосознанной детской тягой к оружию, как к некой опасной и, значит, жутко притягательной тайне, это испытываемое мной сейчас ощущение не имеет. Оно возникает из понимания, что я владею продуктом труда многих и многих людей, и не только тех, кто его делал, но также и тех, кто доводил до совершенства его очертания, высчитывая убойную силу. И вот теперь эта штука может в любой момент, повинуясь моему желанию, принести кому-то смерть, а может просто безобидно дремать под твоей рукой, словно сытый хищник.
Вот-вот, словно хищник. Обладание оружием приносит то же удовольствие, как и обладание собственным готовым выполнить любое твое желание хищником: Причем главное даже не обладание, а ощущение, осознание этого обладания. Самого факта.
Тем более если это такая вещь, как «газонокосильщик».
— Ты меня не слышишь? — спросил Пес. Я поморщился.
Ну, что ему от меня надо? С тех пор как мы вышли из порта, они с Тискальщиком практически не переставали спорить. По любому поводу. Пусть даже пустяковому.
Наконец Тискальщик объявил, что ему нужно уснуть, и утопал вниз, в свою каюту. Вместе с Табитой. А я остался наверху.
Пес некоторое время добросовестно хранил молчание, давая мне возможность подумать. Кстати, я в этом нуждался, поскольку событий за последнее время произошло много и совсем не мешало бы их получше обсосать со всех сторон. Но нет, теперь он решил прикопаться ко мне.
— Так, — сказал Пес, — значит, разговаривать ты со мной не желаешь. Получается, я недостоин твоего внимания?
Я затушил сигарету и сунул окурок в портсигар.
Вообще за последние пару часов мне стало ясно, почему Пса прозвали Ехидным. Такой он и есть.
— Если ты забыл, то мы отныне компаньоны… Не забыл? Может быть, нас не познакомили? Так вот, меня зовут Ехидный Пес, а тебя, как я слышал, называют Нюхач. Не так ли?
Ну, никуда не денешься. Придется поговорить. Я ответил:
— Да. Меня зовут Нюхач.
— Это имя является отражением каких-то твоих качеств? — тотчас спросил кадавр.
— Является, — подтвердил я.
— И они нам понадобятся? Я имею в виду те, которые не касаются твоего умения пользоваться здоровенной «пушкой»?
— Вполне возможно, — сказал я.
— И ты можешь мне о них поведать?
Пришлось ему объяснить, каким именно я обладаю талантом. Причем к этому времени он уже сидел рядом со мной, дымил своей сигарой, и вид у него был самый запанибратский.
Прекрасно понимая, что он пытается познакомиться со мной не без дальнего прицела, я все же невольно испытал к нему уважение. Он действительно умел завязывать общение, умел располагать к себе. Если бы не его вечная тяга к спорам… Хотя, может, он так отчаянно спорит только с Тискальщиком?
— Здорово, — сказал Пес, когда я закончил. — Это нам вполне может пригодиться. Вдруг выйдет из строя система навигации? Тут-то твои способности и потребуются. Кстати, насколько я понял, ты способен обнаруживать не только объекты, но и животных, а также людей?
— Способен, — сказал я.
— И например, стаю ракулов?
— И их.
— Это превосходно.
Я подумал, что он совершенно зря вспомнил о ракулах. Не стоит вспоминать всуе имена тех, кто способен принести очень большие неприятности. А ракулы способны. Любому, оказавшемуся в пределах их досягаемости.
— Ты думаешь, мы доплывем? — спросил я.
— Почему бы и нет, — промолвил Пес. — При некотором везении и если нам подвернется возможность хотя бы пару раз пополнить запасы горючего, мы можем на моем кораблике совершить настоящее кругосветное путешествие. Мой корабль чудовищно устойчив, и никакой шторм ему не страшен. У него великолепная броня, и пробить ее не под силу даже ракулам с их механическими штучками. На корабле полно разнообразных припасов, он снабжен достаточно мощным оружием для обороны, и управляет им один из самых лучших шкипер-интеллектов. Причем корабль настолько автоматизирован, что не требует присутствия какого-либо обслуживающего персонала из числа живых людей. Таким образом, всякие неожиданности вроде бунта на корабле нам не угрожают. Прелестно, не правда ли?
— Проще говоря, ты утверждаешь, что у нас есть некоторые шансы добраться до нужного нам острова?
— Очень большие, — заверил меня Пес. — Иначе я ни за что бы не отправился вместе с вами. Неужели я похож на самоубийцу?
Нет, на самоубийцу он не походил.
И все-таки… Есть привычки. За то время, пока был воином заслона, я привык к тому, что все неприятности приходят с моря, привык относиться к нему враждебно, ждать от него каверз и подвохов.
Это оно выплевывало на побережье самых разнообразных монстров, а также людей с оружием, желающих либо посягнуть на мою жизнь, либо, если удастся, проскользнуть незамеченными на мою землю, посягнуть на мое право обзавестись законным потомством. И вот теперь я должен ему довериться, должен поверить, что смогу пересечь его, несмотря на все скрывающиеся под его поверхностью опасности, несмотря на обитающих в нем и плавающих по нему хищников.
А может, все-таки это удастся? Доводы Пса выглядят достаточно убедительно.
Я задумчиво посмотрел на расстилавшееся за бортом корабля и занимавшее все пространство до горизонта полотнище воды, взглянул без опаски впервые с того момента, когда мы покинули порт, проплыли мимо охранявших вход в него орудийных башен и дотов, мимо стоявших на вечном приколе военных кораблей, ощетинившихся самым разнообразным оружием, единственное назначение которых сейчас
