– А не видала ли ты, любезная Руся, вот этого молодого человека?
Я подсунул Руслане фотографию с длинноволосым парнем.
– Отчего же, видала. Он там старше всех был, его многие заметили.
– Знаешь о нем что-нибудь?
– Может, и знаю. А почему он тебя интересует?
Я снова рассказал, как этот человек, сам того не желая – или желая? – радикально изменил мою жизнь.
Руслана закусила палец:
– Гм, если это действительно то, о чем я подумала… Поздравляю тебя, Рома. Ангел коснулся тебя крылом.
– Ты о чем, ведьма? – спросил я.
– Тебе повезло: встретил Фантома.
– Какого еще Фантома? – Не иначе сейчас услышу очередную городскую легенду, которую, к стыду своему, не знаю.
– Фантом – призрак Нефтехимика.
– А мне он показался вполне живым человеком! – хмыкнул я.
– Он и есть живой человек; однако обладает способностью всегда появляться в нужном месте в нужное время. Он много кому жизнь спас – я этих людей знаю.
– Вроде как Бэтмэн?
Я представил картину: темная ночь, компания в дупелину пьяных уродов ловит случайного прохожего, сбивает с ног и уже собирается обрушить на его череп, спину и грудь град тяжелых ботинок… Как вдруг появляется Фантом, похожий на исполинского ворона-хищника: развеваются волосы, хлопают полы пальто, – и через минуту исчезает, словно его и не было, оставив на асфальте изуродованные тела налетчиков.
– Не совсем, Ромочка. Он никого не месит руками и ногами. Тут все по-другому. Скажем, идешь ты поздно вечером домой, а он появляется откуда ни возьмись и заводит с тобой разговор: «Я нездешний, проводи меня до вокзала». Вы болтаете, а поскольку он обаятельный человек и отличный собеседник, ты и сам не замечаешь, как увлекаешься разговором и только минут через двадцать вспоминаешь, что пора бы уже и домой, и извиняешься: «Прости, мне надо идти, надеюсь, еще увидимся…» Приходишь домой и обнаруживаешь, что твоя квартира обращена в пыль взрывом бытового газа. А пришел бы ты пораньше минут на пятнадцать, гореть бы тебе заживо. Вот что делает Фантом.
– Так он что же, предсказатель?
– Предсказатель, телепат, медиум, экстрасенс. Называй его, как тебе угодно, смысл не меняется. И еще: он помогает не всем подряд, а выборочно.
– А как он определяет, кто достоин помощи, а кто нет?
– Неизвестно. Поэтому ты должен гордиться тем, что он выбрал тебя.
– О'кей, о'кей…
Со спутанными мыслями я двинулся в аудиторию. Там меня поджидала Кристина с гримаской, которая разжалобила бы и Шамиля Басаева. Она в очередной раз надругалась над волосами, ни к селу ни к городу сделав завивку и мелирование.
– Нравится? – с легким придыханием спросила она.
– Ты прекрасна, как горная хризантема на фоне снегов, – вяло соврал я, мельком бросив взгляд на ее волосы.
Я размышлял о нашем сегодняшнем разговоре с Присциллой.
Со мной такое уже бывало: очередная барышня, с которой я «ходил налево» от Кристинки, вдруг неназойливо намекала: мол, наигрались, пора и честь знать. Но то были девчонки не самого тяжелого поведения, я тратил на них время лишь для того, чтобы не так тошно было выносить Кристинкины истерики, а они на меня – чтобы поразвлекаться с приятным парнем и свалить подобру-поздорову, когда у него выйдут все деньги. А о такой, как Присцилла, я мог только мечтать. Ведь я был уверен, что она не шлюха. В чем же дело? Чем я ее не устраиваю? Не могла она во мне так быстро разочароваться, да я ее ничем и не обидел.
Тут я заметил, что Кристина до сих пор стоит рядом со мной.
– Ну что еще?
– Рома, ты не хочешь со мной поговорить?
– Давай попробуем, – пожал плечами я. – Излагай.
– Можно не здесь?
Мы выбрались в коридор к нашему любимому окну. Я был готов прогулять часть лекции, но расставить все точки над «ё».
– Почему? – одними губами спросила Кристина.
– Потому что, – отрезал я.
– Дело во мне или в чем-то другом?
– Именно в тебе.
– А что я должна с собой сделать?.. Пластическую операцию? – Бедная Кристина принялась тереть веснушки на лице, будто хотела содрать их вместе с кожей.
– При чем здесь внешность, Кристи? Неужели ты считаешь меня настолько примитивным? Думаешь, меня интересует только внешность?
– Так в чем я перед тобой виновата? – Кристина героически сдерживала рыдания.
– Только в том, что мы не подходим друг другу. – Согласен, это странно звучит теперь, после полутора лет, проведенных с Кристиной. О чем же я думал раньше? – В тебе, Кристи, нет ничего, что я люблю в девушках. Я понял это совсем недавно, – пояснил я.
– Я видела тебя с твоей новой девкой. В ней же нет ничего хорошего!
Она еще и следит за мной! Да это паранойя, Кристи!
– Ты с ней даже не знакома. Как ты можешь о ней судить?
– За что, Рома? Что я сделала?
И только тут до меня начало доходить: бедная Кристина была уверена, что всю историю с «Аденомой» и Присциллой я затеял исключительно ради того, чтобы досадить лично ей, проучить за плохое обращение со мной.
– Я люблю тебя, слышишь? – Кристина решительно предъявляла на меня права.
– И что с того?
– А та, твоя девка? Думаешь, она сможет дать тебе столько же любви, сколько я? Она от тебя отделается, как только ты ей надоешь.
Самое обидное, что Кристина, возможно, была права. Я снова вспомнил утренний разговор с Присциллой и собрал все силы для обороны.
– А может, я и не хочу, чтобы меня любили? Я хочу, чтобы меня понимали и ничего не требовали. Вот ты можешь похвастаться, что понимаешь меня? Ты столько раз говорила мне: люблю, люблю… А ты не думала, что чем чаще ты это слово произносишь, тем больше оно обесценивается?
– Рома… Если ты меня бросишь, ведь я же умру!
И это все твои доводы?
– Не умрешь, – спокойно возразил я.
– Но все равно, это буду уже не я!
– That is your problem, – хладнокровно завершил я разговор, заколотив последний гвоздь в гроб нашего с Кристиной романа. – Не приставай ко мне больше, хорошо?
Как только закончились занятия, я поехал на улицу Согласия. В цветочный магазин.
16 [агония]
Я выпрыгнул из маршрутки и понесся на полной скорости вдоль улицы.
Без труда отыскав магазинчик, я вошел внутрь под пение дверных пружин. Ожидал увидеть такое же великолепие, что и в комнате Присциллы, но здесь, в центре города, для растений нет жизни. Цветы, собранные в тесной комнате, были чахлыми, пожухлыми, скучными, разве что кактусы выглядели бодряками.
