клочьями. Затем прибили к кресту, забивая последовательно по одному гвоздю. Повесили над жертвой надпись. Кроме того, им необходимо было удостовериться, что несколько видоизмененный крест — укрепленное основание, стальные крючки наверху — устоит. В противном случае все будет испорчено и план провалится.
— Две минуты, — сказал пилот, оглядывая горизонт. — Можем спуститься немного ниже, если желаете.
— Держись плана, — прохрипел в ответ Харпер.
Импровизировать было опасно. В самом начале недели он проделал все необходимые вычисления, после тренировочного прогона еще раз перепроверил все цифры и внимательно просмотрел схему Запретного Города в поисках лучшего места для приземления. Единственное, что теперь оставалось, — в точности следовать предварительным расчетам, и все будет в порядке.
— Крест — в стартовое положение, — скомандовал Харпер.
Два других члена группы вскочили и продвинули крест с Адамсом к специальному люку, через который большие грузы сбрасывались с самолета на позиции противника. Над дверцей располагалось несколько зажимов, соединенных с парашютом, прикрепленным к кресту. Они должны были гарантировать, что сорокафутовый купол раскроется в нужный момент.
— Тридцать секунд! — крикнул пилот.
Харпер бросил взгляд на часы. Все идет по плану. Оставалось только нанести окончательный удар, перед тем как выбросить Адамса из самолета.
— Последнее слово?
Адамс попытался что-то произнести, но не смог из-за кляпа во рту. Все находившиеся в самолете расхохотались, увидев, как Харпер приложил руку к уху, сделав вид, что старается разобрать слова жертвы.
— Двадцать секунд, — предупредил пилот.
Харпер улыбался, взяв в руки копье со стальным наконечником. Он ждал этого мгновения целую неделю.
— Так как вам, по-видимому, нечего сказать, то, я полагаю, вы готовы умереть.
— Пятнадцать секунд.
Грузовой люк распахнулся в то же мгновение, когда Харпер вонзил копье в бок Адамсу. Рев ветра за бортом заглушил звук ломающегося ребра и хлюпанье проколотого легкого. Кровь хлынула из раны будто из разбитой бутылки кьянти, заливая тело жертвы. Харпер не мог рисковать, поэтому вогнал копье еще глубже, пока металлический наконечник не вышел наружу с другой стороны. Только после этого он извлек копье.
— Пять секунд.
Харпер извлек изо рта Адамса кляп, а его подчиненные обрубили канаты, привязанные к основанию деревянной конструкции. И вот широко развернулся купол парашюта и с шумом потащил крест за собой. Распростертый на нем Адамс стал медленно опускаться на территорию Запретного Города.
Катрина Коллинз некоторое время оттачивала свой журналистский профессионализм в «Вашингтон пост» и в «Нью-Йорк таймс», прежде чем перешла на работу в Си-эн-эн. Она привыкла жить на чемоданах, сразу же вылетая туда, где ее ждали самые горячие новости. В прошлом Катрина, как правило, в одном месте проводила не более недели — во всяком случае, на три месяца ей задерживаться не приходилось нигде. А вот теперь ей предстояло на все лето застрять в Пекине. Невероятно скучное лето.
Катрине поручили освещать серию экономических саммитов, которые были намечены на это время в Дальневосточном регионе. Представители разных стран мира прибыли в Китай обсудить преимущества капитализма и те блага, которые он обещает Азии. Конечно, новости далеко не первостепенные, но тем не менее достаточно важные.
Коллинз проснулась рано утром в пятницу, с ужасом думая о необходимости идти на работу. Если придется выслушать еще одну лекцию о свободной торговле, ее стошнит прямо там же. К счастью, позвонили из Си-эн-эн и сказали, что какой-то неизвестный подбросил им информацию о том, что рядом с Запретным Городом должна состояться демонстрация. Звонивший не представил никаких конкретных деталей — просто сообщил, что там может быть применено насилие. А «насилие», как хорошо известно, — магическое слово для всех телевизионщиков.
Катрину несколько разочаровало то, что представители ряда других информационных агентств опередили ее. Когда она прибыла туда, Эй-би-си, Си-би-эс, Эн-би-си и «Фокс» уже были на месте. А также масса репортеров с разных концов света. Тем не менее никто из них точно не знал, что здесь должно произойти, — все располагали теми же сведениями, что и Си-эн-эн.
— Кэт, — позвала ее Холли Адамсон, репортер из «Чикаго сан-таймс». — Что ты здесь делаешь?
Катрина улыбнулась и обняла Адамсон.
— Освещаю экономические саммиты. А ты?
— Сферу специальных интересов. — В журналистском мире ее слова значили: «Ничего не могу рассказывать». — А что тебе известно о сегодняшнем событии?
Катрина пожала плечами.
— Совсем немного. А тебе?
— Еще меньше.
Коллинз рассмеялась.
— Ты прекрасно знаешь, чем заканчиваются все эти анонимные звонки. Обычная туфта.
— Если действительно все окажется ерундой, хлопнем по пивку или чего-нибудь покрепче. Ведь сегодня все-таки пятница.
— А знаешь что? Действительно неплохая идея…
Внезапно внимание обеих женщин привлекли щелчки камер. Они повернулись к фотографам и увидели, что те направляют свои объективы в небо. Коллинз прикрыла глаза ладонью от солнца и попыталась разглядеть, что там наверху такого интересного.
— Что, черт возьми, это такое? — спросила Адамсон.
Коллинз пожала плечами и повернулась к своей операторской группе.
— Шон, снимаешь?
Шон Фарли крутил объектив.
— Пока не могу точно сказать, что там такое, но снимаю.
Коллинз вытащила из сумки с аппаратурой бинокль. Щелканье камер доносилось отовсюду.
— Что там такое? Парашют?
— Точно, парашют. Красного цвета. Непонятно, кто на нем спускается.
— Надеюсь, что не бомба. Тогда день у нас будет явно испорчен.
— Кэт, — произнес оператор совершенно серьезным тоном. — Возможно, у меня галлюцинации, но там, по всей видимости, человек.
— О! Китайский скай-дайвер. Действительно сенсация.
— И создается впечатление, что он… гм… — Фарли увеличил картинку и не поверил своим глазам: — Он на кресте! Да-да, прибит к кресту.
Коллинз была хорошо осведомлена о всех трех распятиях, имевших место в последнее время, и часто заходила в Интернет, чтобы узнать, продвинулось ли расследование этих в высшей степени необычных дел. Она начинала свою журналистскую карьеру в качестве обозревателя уголовной хроники, поэтому в историях о серийных убийцах всегда находила что-то ностальгическое. Не теряя времени она решила позвонить боссу.
— Вы не поверите, если я скажу вам, свидетелями какого зрелища мы только что стали.
— Попробую угадать. Плакат с портретом обнаженного Яо Мина.[29]
Его шутку она пропустила мимо ушей.
— Четвертого распятия.
— Извини, что-то не понял.
— И вы не поверите, когда узнаете, откуда появилась жертва. Богом клянусь, не поверите.
