матери».
— Марино нам говорит,— слышу я голос Миши сквозь нахлынувшие воспоминания,— давайте спустимся вниз по канатке в Курмаёор, и потом мы вас отвезем на своей машине в Шамони через тоннель.
Нам со Славой не по себе стало от таких слов, вспомнили наш путь пешком из Курмаёора, не захотелось спускаться. Я тогда прямо говорю: «У нас нет с собой денег, не ожидали мы, что так получится. Из Курмаёора мы пешком сюда пришли». Тут они давай охать-ахать: «После Гран Жераса пешком?! Какой ужас! Да что вы, ребята, как можно?! Да вы только сказали бы, вас любой на канатке посадил бы и отвез! Ах какие чудаки! Да как же так?!»
Спустились мы по канатке в Курмаёор. Марино подошел к служащим, спортивного вида ребятам, сказал про нас. Те давай кричать: «Мадонна, мадонна!» «Убиваются,— говорит он,— что не заметили вас». А те то руки к сердцу прижимают, то к небу вскидывают — извиняются.
Сели в машину, подъезжаем к тоннелю — граница. А у нас никаких документов с собой, все в Шамони. Марино показал свой паспорт, а про нас спрашивают: «Синьоры?» Марино им объяснил, что мы советские, спустились с Гран Жераса. Пограничники смеются с ним, мы ничего не понимаем. Потом он говорит: «Не хотят вас пускать во Францию. Говорят, несправедливо: нельзя сразу вас увозить, надо сначала вам Италию показать, свозить в Милан, в Рим, а тогда уж отпускать во Францию». Посмеялись, поехали.
В Шамони переполох. Чехи сообщили, что мы прошли Гран Жерас за 13 часов, рассказали и насчет «непроходимой» стенки. Все на нас смотрят, показывают нас друг другу. Ну, думаю, плохо дело, ведь по нашим правилам отклонение от маршрута считается преступлением. За это восхождение не засчитывают, могут даже дисквалифицировать.
Только вошли в свою комнату, появляется Жан Франко с переводчиком-поляком: «Извините, можно выяснить одно обстоятельство?» — «Пожалуйста».— «Скажите, где вы прошли стену Гран Жераса у обхода? Как шли от того места, где догнали испанцев?» Что делать. Врать не будешь, да и видели люди. Пропал, думаю, наш Гран Жерас. Пришлось сказать: «Прямо вверх, «в лоб».— «Молодцы!» — бросился он нам руки пожимать. Переводчик говорит: «Сколько стоит эта вершина, никому еще не удавалось там пройти. Никто также раньше не проходил маршрута за тринадцать часов. Вы первые».
Отдыхаем. Все нас встречают с радостью, поздравляют. Приехали снимать нас для телевидения. На машине возят туда-сюда и везут с такой дикой скоростью, что я Славе говорю: «Кажется, мы зря с тобой делали это восхождение, угробят они нас». А он: «Давай еще куда-нибудь сходим и останемся живы». Нам после Франции надо было идти на пик Ленина, и решили мы для лучшей акклиматизации сходить на высшую точку Альп — на Монблан (4810 м).
Народу туда идет! Никогда столько не видел. Мы руки в карманы, ледорубы под мышки и бегом. Сбегали за пять часов на вершину, возвращаемся. Жан Франко говорит:
«Ничего, не всегда везет людям, что делать, раз погода плохая».— «Да все уже готово,— говорим,— сделали, уже вернулись». Он даже ахнул: «Вы как Туполевы летаете по вершинам!»
Тут начались банкеты, встречи, обеды. Уже домой хочется, к своим. В Париж прилетели, просим наших друзей отвести нас в посольство. Попрощались с ними, поблагодарили.
Новый маршрут на стене Гран Жераса получил название — «Русский вариант». Пока его еще никто не прошел.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ТОСТ
Провожали нас торжественно. Я встал и сказал:
— Предлагаю тост за будущее Верхней Сванетии! Десять веков Верхняя Сванетия жила своей обособленной жизнью, на целое тысячелетие замкнулась она в непроходимых горах от всего света. По миру прокатывались войны, менялись общественные формации; перемещались целые народы, исчезали одни государства и возникали другие, а Верхняя Сванетия жила своей жизнью, тут ничего не менялось. Как стояли башни, так и стоят, как была страна свободной от власти и гнета князей и царей, так и осталась свободной, управляемой самим народом. Долго все оставалось по-старому, очень долго. Тем заметнее, разительнее перемены, происшедшие здесь в последние десятилетия, за годы Советской власти.
Старики согласятся со мной, если я скажу, что за последние 30-40 лет в Сванетии произошли гораздо большие перемены, чем за прошедшие 300-400 лет Особенно они стали заметны после проведения автомобильной дороги. Всеобщее образование, поликлиники и больницы, радио, автомобили, кино, телефон, магазины, самолеты, которые водят сами сваны,— кто из стариков знал или хотя бы слышал обо всем этом сорок лет назад? Жизнь меняется очень быстро, и чем дальше, тем быстрее. Надо не только поспевать за ней, но и уметь смотреть вперед.
В чем будущее Верхней Сванетии? Разные могут быть взгляды и суждения по этому поводу. Разрешите мне высказать свое мнение. Может быть, мысли эти не очень-то и глубоки и я недостаточно знаю Сванетию, ибо, хоть я и объехал и обошел всю страну, побывал в каждом обществе и в каждом ущелье, все-таки я не родился и не прожил здесь всю жизнь. Мне представляется ее будущее в развитии туризма и горного спорта.
Здесь не станут строить заводов и фабрик: нет для этого ни достаточного количества сырья, ни железной дороги или других дешевых путей сообщения для завоза сырья и вывоза готовой продукции. Трудно наладить в маленькой горной стране и интенсивное сельское хозяйство. Зато мы обладаем другими ценностями, уникальными ценностями, настоящим кладом, который пока зарыт в наших горах, мы его почти не используем. Я говорю о красоте природы Верхней Сванетии, ее горах, солнце и снегах, о замечательных памятниках истории и культуры Грузии.
Давайте вспомним, что говорил по этому поводу первый председатель исполкома Сванетии Сильвестр Навериани. Он говорил так: «Запомните: будущее Сванетии в переходе на скотоводство, в молочном хозяйстве, и развитии туризма, в устройстве курортов, бальнеологических станции». Тогда не было еще альпинизма и горных лыж, как спорта. Навериани говорил «туризм» и «курорт». Мудрый был человек, умел смотреть вперед.
Давайте немного пофантазируем, перенесемся еще на 30-40 лет вперед. Представьте себе Местию или Ушгули в том виде, в каком они стоят сейчас. Только древние башни и старинные дома отремонтированы, реставрированы умелыми мастерами под руководством ученых. Селения выглядят так, как они выглядели тысячу лет назад, в Х веке. Это музей древней сванской культуры, историко-этнографический заповедник. По нему ходят люди, говорящие на самых разных языках — на русском, английском, грузинском, французском, узбекском, итальянском, японском... Их водят экскурсоводы, одетые в национальные сванские костюмы,— ваши дети, получившие образование в университетах и ставшие знатоками истории и культуры своей страны.
Неподалеку от селений-музеев стоят современные, благоустроенные дома — новые Местии и Ушгули. Они построены и оборудованы так, как хотелось бы самим сванам, жителям этих селений. Отопление в них и кухни электрические.
На склонах гор разместились большие и красивые отели для туристов, гостиницы для спортсменов — альпинистов и горнолыжников. Вечерами они, так же как и новые сванские селения, светятся тысячами огней, ведь гидроэнергоресурсы наши неисчерпаемы.
Снизу вверх повсюду тянутся нити подъемников с нанизанными на них разноцветными бусинками лыжников. Их приезжает сюда тысячи, тут можно увидеть и знаменитых на весь мир мастеров, и новичков, впервые вставших на лыжи. Ибо здесь проводятся и крупные соревнования, и работает школа по начальному обучению горнолыжной техники. А к вершинам Ушбы, Чатына, Тетнульда, Мазери идут приехавшие со всех концов света альпинисты. Тоже мастера и новички, первый раз попавшие в горы.
Начинающие лыжники и альпинисты обучаются на спортивных базах инструкторами-сванами искусству передвижения в горах. Инструкторов нужно много, и они должны быть не только настоящими мастерами своего дела, но и людьми высокой культуры. Поэтому они учатся в институтах и проходят обучение в специальной школе по подготовке инструкторов горного спорта. Школа эта находится здесь же, в Местии.
