Живые и взрослые

Гоша поднял погасшую магнитную свечу и показал: мол, все закрыли, можешь не нервничать.

И тогда мальчик впервые улыбнулся: широко, во весь рот, показав ровные белые зубы, схваченные сверкающей металлической скобкой.

— Меня зовут Майк, — сказал он на всеобщем языке и добавил: — Здесь у вас холодно.

Так они познакомились — и с тех пор несколько раз в неделю приходят в заколоченный дом и вызывают Майка. Теперь они научились это делать без грохота и шума: надо зажигать магнитную свечу через равные промежутки времени. Тогда Майк, где бы он ни находился, чувствовал, что его зовут, и мог выбрать удобное место для переноса.

Жалко только, он никак не привыкнет, что здесь холодно.

— А что у вас вместо кассет? — спрашивает Лева. — Я слышал про специальные диски. Куда их здесь вставляют?

— Диски — это отстой, — отвечает Майк, — мы берем музыку из компутера. Подсоединяем к нему ай-по и синхронизируем треклист.

— Это правда, что у мертвых компутеры в каждом доме? — спрашивает Марина.

— Что значит — в каждом доме? — удивляется Майк. — У каждого свой компутер, ну, если денег хватает.

Майк часто говорит о деньгах — Марина это сразу заметила. У нее дома не говорят о деньгах, и в школе, разумеется, тоже. Марина, конечно, понимает: у нее довольно богатая семья, например, богаче Левиной — хотя бы потому, что она никогда не видела у Левы ни одной мертвой вещи, — но это ведь совершенно неважно! Главное — они друзья, а у кого сегодня есть деньги на мороженое — никакой разницы.

Конечно, Марина знала, что деньги связаны с мертвыми, они заменяют им время, которого в Заграничье нет, и поэтому мертвые должны много говорить о деньгах, — но одно дело знать, а другое — слышать, как мальчишка, твой сверстник, то и дело говорит «если денег хватит», «у кого денег больше» и так далее.

— А еще, — продолжает Майк, — бывают записные компутеры, чтобы с собой носить, и даже движки с компутером, хотя, конечно, там компутер слабенький совсем.

Лева уточняет, что такое записной компутер и движок, а Ника спрашивает:

— Если у вас есть движки, то вы всегда можете связаться с другими мертвыми? Ну, узнать в справочном номер и позвонить, правильно?

— Ну, не совсем, — отвечает Майк, — многие не любят, чтобы им незнакомые звонили. Да и не у всех есть движок. Это от области зависит, я же говорил уже.

Оказалось, что Заграничье разбито на множество областей — в каждой из которых свой язык и свои обычаи. Вероятно, предположила Марина, в какую область попадает мертвый, зависит от того, где и когда он был живым. Люди, жившие давным-давно, попали в далекие области, где технологии толком не развиты, и куда мертвые из области Майка забредают только как туристы или чтобы снимать кино.

В каждой из областей почти не происходит изменений: люди не старятся, дети не взрослеют, даже новые изобретения не появляются. Как известно, у мертвых нет времени — но теперь стало ясно, что у них есть много областей пространства, которые удерживаются вместе движением денег, которое регулируется сложными и непонятными законами.

Наверное, папа мог бы рассказать об этом подробней, но Марина не понимает, как начать с ним разговор. Хотя на каникулах вроде бы это гораздо проще: обычно, когда папа встает, Марина уже в школе, а сейчас можно дождаться, пока он проснется, и поговорить за завтраком (для Марины, конечно, это будет скорее обед). Но все никак не получается: вечно находятся какие-то дела — то на каток с Левой и Никой, то в кино, то в заколоченный дом.

Как все-таки Марина мало знала о мертвых до встречи с Майком! Ладно там всякие технологии, но только сейчас она выяснила: как правило, мертвые не помнят, кем были при жизни и как они ушли. Конечно, существуют специальные архивы, где хранятся персональные истории, но, как правило, доступ туда имеют только специальные сотрудники, по описанию похожие на коллег дяди Коли.

Поэтому Майк не знает, что было с ним до смерти. Не знает, например, кто была его мать.

Отец Майка живет с ним. Он — невозвращенец, работает в какой-то секретной лаборатории и целыми днями пропадает на работе. В тот день, когда они познакомились, Майк залез в отцовский кабинет и случайно запустил в компутерной системе какую-то программу. Система повела себя как-то странно — Майку явно не хватало слов живого языка, чтобы описать, как именно, — и он немного перепугался, а когда неведомая сила протащила его через распахивающееся окно в полу заброшенного дома, испуг перешел в панический ужас. Он был уверен, что отец телепортирует его в свою лабораторию, чтобы наказать за вторжение, — и поэтому сразу успокоился, когда понял, что всего-навсего попал в мир живых.

— Я всегда мечтал к вам попасть, — сказал он, — я раньше считал себя живчиком, ну, так у нас называют тех, кто хочет быть как живой. Одевался особым образом: вот, футболку носил специальную, там спереди написано «Быть живым, живым — и только», а сзади — «Живым — и только. До конца». Я даже ваш язык начал учить, ну, всеобщий язык, как вы его называете. По дядиному самоучителю. А потом его у меня отец отобрал и выкинул.

— Почему? — спросила Марина.

— Они в ссоре, дядя с отцом, — объяснил Майк. — Давно уже, еще до моего появления. Отец на него очень зол, — добавил Майк и поежился.

Марина уже заметила: каждый раз при упоминании отца Майк испуганно сжимается. «Наверное, у мертвых родители воспитывают своих детей, как в старые времена, — думает она. — Колотят, бьют, порют по пятницам — короче, все как в кино».

Марина, правда, не решалась спросить об этом Майка, а то однажды Лева спросил, мол, правда, что в Заграничье всюду преступность, гангстеры, мафия и все такое, а Майк ответил, что это все ерунда, они стреляют только друг дружку, просто надо свой город хорошо знать, куда можно ходить, куда нет, — и все будет нормально.

Марина так и не поняла, что значит — знать свой город? Что, в городе есть целые районы, куда лучше не заходить? А кто же там живет? А что делают все остальные — обходят их, что ли, как обходили «пятнашку», пока они не наваляли Вадику и его дружкам?

Непонятно, как это можно так жить.

Хотя чему удивляться: мертвые они и есть мертвые, это и по кино видно.

— А кино какое-нибудь ты можешь принести? — спрашивает Лева. — Я только несколько мертвых фильмов видел.

— Так вы, наверное, кино тоже на кассетах смотрите, — говорит Майк, — у меня на кассетах нет ничего.

— Не, мы его не смотрим на кассетах, — отвечает Лева, — для этого специальный магнитофон нужен, а у нас таких нет. Я думал, может, у вас какой-нибудь прибор специальный есть.

Марина улыбается: она-то помнит, что осторожный Лева был единственным, кто после первой встречи предостерегал друзей.

— Вы только представьте, что будет, если про это кто-нибудь узнает, — говорил он, — тайные встречи с мертвым! Это же чистый шпионаж, вы что, книжек не читаете?

— Так это книжки, — ответила Ника, — ты же сам видишь: он нормальный, наверняка из хороших мертвых.

— Мой папа тоже с мертвыми общается, — сказала Марина, — и никто его ни в чем не обвиняет.

— Твой папа — другое дело, — ответил Лева, — он на работе общается, а не абы где, неизвестно с кем!

— Да никто не узнает, — сказал Гоша, — мы ведь можем сюда другой дорогой ходить. Пару досок оторвать вон там и заходить не с улицы, а со двора. Майка отсюда выпускать не будем, так что никто ни нас, ни его не увидит.

Марина не видела Гошу уже дней десять: позвонила ему после Нового года, но никто не подходил к