библии: мол, гибель Содома и Гоморры и всё такое. Ну, я на толкучке как увидел, так и схватил: самому посмотреть!
— Да, да, теперь понимаю…
— Дед продавал, такой настырный попался, продать-то продал, но битый час лекцию читал: что бог есть. «Вы, случайно, — говорит, — не баптист?» «Нет, — говорю, — я доменщик». «А это что за секта такая?» «Мы, — говорю, — огнепоклонники». «Отдавай назад библию, — говорит, — вы язычники и еретики». Едва ноги унёс. А книга, скажу тебе, великолепная, столько сказок своим лягушатам почерпнул! Какие легенды, какие предания, но ведь послушай, не из пальца всё абсолютно высосано — за чем-то стоит жизнь, подлинные события? А про астронавтов я даже впятеро больше нашёл!
— Я читал, — сказал Павел, — но что-то не помню там никаких пришельцев…
Заглянула в комнату жена Зинаида, крикнула:
— Идите, бесприютные мои, на кухню, уже можно!
— Пошли, — обрадовался Фёдор, — и эту грандиозную книгу возьмём, я кое-что тебе прочту — упадёшь.
Заинтригованный, Павел пошёл за Фёдором, они едва протолкались через переднюю, где Зинаида одевала по одному и выставляла за дверь соседских детей.
— Гляди не перепутай, — мимоходом сказал Фёдор, — своих оставь дома. Я потом сосчитаю.
— Иди, иди, — отозвалась жена. — Своих я знаю, все в отца, чокнутые. Не путайся, а то заставлю всех укладывать.
— Представляю себе: уложить шестерых, — сказал Павел.
— Детей? Нет, их не трудно, — сказала Зинаида. — Деда трудно.
— Дед упрямый до невозможности, — подтвердил Фёдор. — Весь в свою дочь.
— Лучше скажи: с зятем два сапога пара.
Павел обнаружил, что он уже отличает Фёдоровых детей от чужих: эти действительно были в отца, с близко посаженными глазёнками, смуглые, большеротые, ушастые лягушата разных калибров. Вот так Фёдор, значит, и размножился делением. Ух, кровь-то, ну, копии Фёдора! Вот кому не приходится сомневаться: не в проезжего ли молодца… А, должно быть, приятно, чёрт бы его взял, смотреть и видеть себя в шести зеркальцах: умрёшь, а ряшки твои будут гулять по жизни. Многодетным людям, может, и умирать чуточку легче…
— Однако порубаем мы с тобой сейчас отлично, — говорил Фёдор, подталкивая Павла в чистенькую, уютную кухню, явно только что прибранную. На столе дымились две тарелки супа и на решёточке сковорода, полная горячей картошки с мясом.
И тут Павел вспомнил, что с прошлого вечера ничего не ел, и он почувствовал такой зверский аппетит, что все жилки в нём затряслись. Он накинулся на суп, потом на эту царскую картошку с мясом, вкуснее чего, казалось, ничего на свете выдумать Невозможно. Он блаженствовал, наслаждался, стараясь изо всех сил только не слишком жадно хватить куски. Фёдор же, наоборот, ел рассеянно, надолго забывая нести в рот ложку, но целиком нырнул в книгу, с уважением, осторожно листая ветхие бурые страницы. Нашёл закладку.
— Страница девятьсот восемьдесят третья, Книга пророка Иезекииля», читал?
— Не помню.
— В том-то и дело, что никто эту библию от начала до конца не осиливает, а этот Иезекииль тут затерялся… Я удивляюсь исследователям: может, просто не заметили? Вот послушай:
Понимаешь, он выдаёт себя за очевидца, этот парень. Может, вправду видел, может, от какого старика слышал, а врёт, что сам видел, но суди сам, можно ли такое выдумать или увидеть в бреду?
Послушай, Паша, но давай взглянем трезво. С огнём и вихрем прилетели четыре существа, похожие и людей, но и чем-то отличающиеся от них, с крыльями, обутые во что-то металлически блестящее. В лицах было что-то непередаваемое, этот парень явно запутался, пытаясь описать, и скоро ты поймёшь, почему.
Учти, это пишется в библии, древняя, мучительная попытка описать что-то сложно техническое. Колёса, вертолётные винты? Быстрое движение с огнём и молнией — реактивные двигатели? Хорошо, теперь слушай главное, от чего у меня глаза полезли на лоб.
Что это могло быть, если не прозрачный шлем скафандра? Ах, если б можно было знать, видел это он в самом деле или врёт!… Нет, ты прочти своими глазами!
Павел перечитал:
— Описание, совершенно не типичное для мифов и сказок. Вопрос, можно ли такое выдумать?
— Теория отражения, — сказал Павел, — говорит, что выдумать несуществующее невозможно. Наша фантазия привязана к реальности. Попробуй вообразить что-нибудь абсолютно уж несуществующее — и оно окажется скомпонованным из того, что существует. Авторы научной фантастики пытаются придумать самые невероятные формы, но в общем у них получаются какие-нибудь чудовища, составленные из крокодилов и карбюраторов, и, кажется, предел всего — мыслящий океан у кого-то, покрывающий целую планету, то есть что-то составленное из знакомых океана, мозга, пластичной амёбы…
— Мудрец ты мой! — закричал Фёдор. — Значит, чтоб этот чудак Иезекииль смог такое вообразить, даже увидеть во сне и бреду, он должен был все эти детали видеть?… Ты понимаешь, он так взволнованно пишет, повторяет одно и то же и так и эдак, силится выразить, прямо кричит: вот, вот, я видел, такое страшное, они летали, с колёсами, крыльями, сводами над головой, и все это ужасно грохотало:
Нет, скажи, зачем бы ему вообще это выдумывать, такую несусветицу, которой вряд ли кто и поверит? Ну, сказал бы, что явились ему ангелы с перьями или какие-нибудь там боги с рогами, ведь это же естественнее всего? Нет, он описал либо то, что сам видел, либо от кого-то слышал!
— Да… Убеждать ты умеешь, — пробормотал Павел. — Но что там было дальше?
— А!… Дальше скверно. Этот дикарь, олух, конечно, страшно перепугался, решил, что перед ним посланцы господа, «пал на лице свое», а они что-то ему настойчиво говорили, но, вероятно, он не понимал и от ужаса слышал совсем не то. Они ему дали какие-то документы, он их сожрал.
— Что-о?!
— Слушай. Вот новая глава:
