сторонников фашистского режима вызвали растерянность. Началось повальное «бегство крыс». Из Рима бежали в Бриндизи, под охрану американского десанта, король Италии Виктор-Эммануил со своей семьей, правительство во главе с маршалом Бадольо и генералитет.
В числе сбежавших был и владелец виллы, дальний родственник короля, архитектор Джиберти.
После 8 сентября Северную и Центральную Италию оккупировали гитлеровцы. Правительство Бадольо надеялось, что фашистам удастся разгромить итальянское движение Сопротивления. Но они просчитались. Во главе патриотов встала Коммунистическая партия Италии.
Росла подпольная сеть, множилось число конспиративных квартир. Среди них оказалась и эта аристократическая вилла...
Марио познакомил «квартирантов» с их новым жильем. Алексея и Езика особенно заинтересовал кабинет архитектора. Между окон разместились два немецкие серванта. На одном из них были расставлены фигурки из саксонского фарфора, статуэтки из слоновой кости, китайские драконы, ларец для хранения писем; на другом — постные физиономии католических святых, кардиналов, нунциев и римских пап, вылепленные из воска.
Стены кабинета украшали фрески. Крупным планом была изображена казнь святого Джованни, которому турки отрезали голову. Тут же были воспроизведены и эпизоды из жизни папства: «Лев III коронует Карла Великого императором», «Торговля индульгенциями», «Крестовые походы», «Сожжение Джордано Бруно».
— Придется вам пожить среди пап, — пошутил Марио.
— Хорошо, что они молчат, — в тон ему ответил Алексей.
— А ты знаешь, как зовут вот этого папу? — Език кивнул на бюст длинноносого человека.
— Откуда мне знать? — усмехнулся Алексей. — Я и русских-то патриархов не знаю ни одного.
— Это Иннокентий Восьмой, — пояснил Език. — У нас, в Польше, католицизм, поэтому мы о папах знаем. Кстати, этот связан немножко и с вашей историей. На приемах у Иннокентия Восьмого русские послы сидели на самых почетных местах. А когда однажды один из кардиналов хотел посадить посла Данилу Мамырова где-то в углу, тот сказал: «Не быть по-вашему. Велико княжество Московское. И не подобает послу великого государя сидеть на задворках...» Пришлось кардиналу отступить.
— А это гороскоп хозяйского сына, Джованни, — сообщил Марио, показывая на небольшой металлический круг, похожий на карманные часы. — Когда Джованни убили, товарищи переслали гороскоп родителям. Видите, здесь, посредине — лев. Это небесный «знак бессмертия», под которым, считалось, родился архитекторский сын.
— От пули не спасет никакой гороскоп, — ответил Алексей, рассматривая альбом, — Смотрите! Это уж настоящие фашисты!
Возле берез, запорошенных снегом, стояли солдаты итальянской армии, закинув винтовки за плечи. Перед ними, среди беспорядочно раскиданной одежды, сидела полуобнаженная девушка. Рядом, прямо на снегу, сидели другие обреченные — мужчины, женщины, дети.
Под фотографией мелким, четким почерком было написано по-итальянски: «Так мы уничтожаем семьи русских партизан в орловских лесах».
Вагнер прочитал надпись и вопросительно поднял глаза на Алексея:
— Это там, где ты родился?
Алексея словно ударило. Лицо его побледнело, брови круто сошлись на переносице, на скулах заходили желваки. Теперь он вглядывался в фотографию с особым пристрастием. Ему казалось, что он отыщет среди этих несчастных кого-то из своих. Ведь отец его, наверняка, ушел в партизаны... Но лица были незнакомые. Впрочем, их трудно было разглядеть: многие плакали, обняв друг друга, некоторые отвернулись в сторону.
Алексей захлопнул альбом и порывисто поднялся. Глаза его потемнели.
— Какого черта, до каких пор мы будем сидеть без дела? — глухо произнес он, шагая по кабинету.
Вагнер вздохнул.
— Терпение, мой друг!
Утром пришел Николо. Алексей набросился на него:
— Я так больше не могу! Должны же мы хоть что-то делать!
— Конечно, — спокойно отозвался Николо. — И мы уже кое-что для вас придумали. Слушайте...
Поздно ночью Алексей, Вагнер и Марио, вооружившись красками и кистями, незаметно вышли из виллы. Вернулись лишь под утро.
Всюду, где прошли эти трое, на стенах домов, на тротуарах появились карикатуры на Гитлера и Муссолини и надписи: «Да здравствует СССР!», «Смерть Гитлеру!», «Да здравствуют партизаны Италии!», «Долой фашизм!», «Долой дуче!»
Большинство лозунгов Алексей и Език с помощью Марио написали по-итальянски. Но потом Алексей не выдержал и вывел на стене «Смерть Гитлеру!» — по-русски. А Език тщательно вырисовал по-польски: «Да здравствует свобода!».
Подобные опасные задания приходилось выполнять часто. Алексей был рад, что угнетающее безделье окончилось.
Иногда они слушали антифашистскую радиостанцию «Милано-Либерта» и Москву. Все передачи подробно записывались, а, утром Марио относил записи редакциям подпольных газет.
Приближалось 7 ноября 1943 года — 26-я годовщина Октября. Простые люди Рима решили отметить этот праздник. На стенах домов и тротуарах появились приветствия героическому советскому народу. В ночь на 7-е на площадях и высоких зданиях были вывешены красные флаги. Фашистам удалось снять их лишь к полудню.
Во многих районах города состоялись митинги. Под охраной патриотов на улице Витторио-Венето, где помещалось главное немецкое командование, выступил коммунист Галафати. «Граждане Рима! — говорил он. — Сегодня, 7 ноября, годовщина русской революции... Славная Красная Армия гонит нацистского зверя в его берлогу... Смерть немецким захватчикам! Смерть фашистским наемникам!».
Когда немцы бросились на улицу Витторио-Венета, их встретили выстрелами и ручными гранатами.
В боевой группе охраны находились и Алексей с Вагнером...
Так была начата вооруженная борьба населения итальянской столицы против гитлеровцев и итальянских фашистов.
Вечером, под новый 1944 год, Марио сказал Алексею и Езику:
— Сегодня пойдем в гости.
Друзья посмотрели на него с удивлением. Марио улыбнулся:
— По-настоящему в гости. Не верите? Встречать Новый год, С рабочими, которые живут в пещерах... Захватим кое-что из запасов архитектора.
Они взяли с собой вина, закусок, сигарет.
Пещеры — это, конечно, не сладко. Но то, что увидели Алексей и Език, потрясло их. Тесные, мрачные подземелья. Мрак, сырость, холод. Среди взрослых, как привидения, маячили дети — оборванные, худые, с большими, болезненно блестевшими глазами.
Нежданным гостям все были несказанно рады.
— Мы пришли к вам, чтобы встретить Новый год, — сказал Марио и представил им друзей: — Вот это — Алессио, русский матрос, а это — Език, поляк.
Их сразу окружили ребятишки. Пришлось всю закуску раздать им, а Марио откомандировать за добавочным продовольствием.
Встреча Нового года затянулась за полночь. Пили вино, произносили тосты.
Возвращаясь, они молчали. Уж подходя к вилле, Алексей задумчиво сказал:
