– Вторую машину видела?
– Нет. Она вернулась домой.
Мохов решил, что Драков и Печегин поехали на второй машине. Похоже на бегство. Если это так, Печегин не мог не оставить какой-нибудь знак.
– Ребятки, – обратился Мохов к милиционерам, – постойте тут и чтоб ушки на макушке. А ты со мной.
Он показал на лейтенанта, с которым разговаривал и который показался ему толковым.
Дверь они не стали выламывать, прошли в дом через окно, выдавив стекло.
– Где тут может быть комната охраны? – вслух раздумывал Мохов.
– Ближе к двери, должно быть, – предположил лейтенант.
– Идем.
Прошли в комнату. Стоя у порога, оглядели детально. Ничего примечательного.
Мохов подошел к кровати.
– Ну-ка, посмотри, – попросил он лейтенанта.
Тот приподнял матрац и увидел сверток. Он не стал дотрагиваться, подумал, что мина.
Мохов усмехнулся и взял сверток, увидел свою фамилию.
– Володька есть Володька, – удовлетворенно сказал Мохов. – Другого такого нет.
Он быстро поспешил в машину и прослушал запись. Она заканчивалась словами «И вот что…»
Мохов сидел, задумчиво глядя перед собой. «Какую же опасность чувствовал Володя? – думал Мохов. – Недаром же он побежал в свою комнату и сделал запись. Что за этими словами – „И вот что…“
Мохов все более убеждался, что успев сказать о варианте совместного с Драковым отъезда, Печегин хотел что-то сообщить на тот случай, если все-таки его постараются убрать в доме.
Видимо, Драков позвал его. Печегин, должно быть, сунул кассеты под матрац и тут же выскочил из комнаты. Может, он даже только шаги услышал.
Чемоданчика нет. Того самого, видавшего виды чемоданчика.
Какой он мог оставить знак?
– Идем! – аж подскочил Мохов, обращаясь к лейтенанту. – Олухи мы царя небесного!
Они вернулись в комнату охраны.
Услышав шаги Дракова, Печегин имел несколько секунд в своем распоряжении, чтобы сделать что-то такое, что прояснило бы Мохову недосказанное в кассете.
– Но что? – произнес вслух Мохов.
– Не понял, – вскинулся лейтенант.
– Не мешай, друг, – попросил Мохов.
Печегин мог вести запись за столом. Вот он услышал шаги. Вынул кассету из магнитофона. Кассету завернул в бумагу, которая лежала на столе. Запись на мое имя он мог сделать, наговаривая в микрофон. Он пошел к дверям мимо кровати. Под кроватью лежал чемоданчик. Ему надо было сунуть кассету под матрац, открыть чемоданчик, положить магнитофон, закрыть чемоданчик…
– Лейтенант! – вскричал Мохов.
– Что такое?..
Лейтенант не успел договорить, как Мохов одним прыжком оказался у кровати и отбросил подушку. Под ней лежал томик стихов Высоцкого.
Мохов обессиленно опустился на кровать.
– Плохо дело, – сказал Мохов.
Лейтенант смотрел на книжку и ничего не понимал.
– Печегин здесь, – сказал Мохов.
– Как здесь? Обыщем дом!
– Не торопись.
– Почему решили, что здесь?
– Долго объяснять. Но без этой книжки он не уехал бы. В последнюю минуту, а заскочил бы за ней. Он ее оставил, чтобы я знал, что он здесь.
Мохов схватился за голову. Редко его подводили нервы, а тут чуть не закричал, такая боль пронзила сердце.
Но нет! Не может этого быть! Не могли они его убить. Это Володьку-то!
– Разрешите обратиться? – подал голос лейтенант. Мохов был в гражданском и лейтенант не знал его звания. Мохов при встрече показал документ, но лейтенант хорошенько не разглядел его. Он только увидел, что человек – из особого отдела.
– Обращайся, лейтенант. Я для тебя просто Мохов.
