Хоровод воды

крест, пусть родственники его спасают!

Если бы я встретил Димона, я бы сказал ему: Спасать никого не нужно. Спасатель – фигура смешная и нелепая.

Сейчас я объясню на примере.

Когда-то Костя рассказывал о специальном дайверском упражнении: один изображает умершего, а второй поднимает его на поверхность. Спасает, так сказать.

– Как ты думаешь, кого тренируют этим упражнением? – спросил Костя.

Я ответил:

– Спасателя.

– А вот и нет! Это упражнение не для спасателя. Смысл упражнения – представить, что ты умер. Это очень важное упражнение, если занимаешься дайвингом.

Кстати, вот поэтому я и не занимаюсь дайвингом. Но обратите внимание: спасатель думает, будто важно, как он выполнит упражнение, хорошо или плохо. На самом деле, чем лучше спасатель спасает, тем полнее спасаемый может почувствовать себя мертвецом. А если спасатель не справится, мертвец оживет и благополучно всплывет сам. И в следующий раз с этим спасателем в пару не встанет, а потребует себе другого.

Получается, спасатели существуют, чтобы кому-то можно было безопасно играть в мертвеца. И чем лучше Димон спасает, тем меньше Мореухов беспокоится перед началом следующего запоя. Он уверен: можно безопасно притворяться мертвым – и при этом оставаться живым и триумфально воскресать. Врачи, капельницы, задушевные разговоры… просто как Пасха после Великого поста, прости, Господи, за такое сравнение.

Никита думает: я скоро стану таким спасателем при Маше. В умных брошюрах советуют как можно больше узнавать о бесплодии, поддерживать друг друга, рассказывать партнеру о своих страхах и чувствах, а также смириться с тем, что иногда могут наступать периоды тревоги и депрессии. Просто принять это.

Замечательный совет! Просто принять. Только это уже не периоды тревоги и депрессии. Это бесконечная тревога и депрессия, полгода, год, а то и все три.

Когда-то я познакомился с драйвовой, энергичной, веселой девушкой. Почему я теперь женат на депрессивной, несчастной женщине, худой, словно узник концлагеря? Я пытался отправить Машу к психологу – Маша отказалась. Я сам говорил с врачами – они выдавали мне памятки «Если ваш партнер бесплоден» с прекрасными советами быть терпеливым, чувствительным, хорошо информированным и, разумеется, все делать вместе.

К сожалению, там не написано, как долго нужно быть терпеливым и чувствительным.

Вчера Никите рассказали еще один вариант: специальный курс в Америке, по новой методике, это дороговато, правда, и там надо жить. Типа год.

И вот Никита рассказывает об этом Маше – терпеливо, чувствительно, хорошо информированно – держу за руку, проникновенным голосом говорю: Вот видишь, я обещал, все будет хорошо! – и тут Маша говорит: Разумеется, ты со мной не поедешь, и у меня опять ничего не получится.

Сначала он спокойно спрашивает: Маша, как это связано – поеду ли я и получится ли у тебя? – все еще терпеливо, но уже не очень чувствительно.

А Маша отвечает: Я тут подумала: если бы ты по-настоящему хотел от меня ребенка, я бы давно забеременела.

Никита хочет ответить что-нибудь терпеливое и чувствительное, но не успевает придумать что, – стоит, сжимая кулаки, вытаращив глаза, и в ярости орет, не разбирая собственных слов.

Сознание включается не то на слове «охуела», не то на слове «сука»:

– …пойди и сама найди кого-нибудь, кто захочет от тебя ребенка! Пойди, блядь, сука, и найди, а меня оставь в покое! Конечно, я недостаточно хочу от тебя ребенка! Конечно, все остальные мечтают завести детей от женщины, у которой вечная депрессия, а муж всегда виноват. Сначала – нет, я не пойду к врачу, я вообще не хочу детей! Потом – ах, если бы я пошла к врачу раньше, у меня были бы дети! Почему ты меня не заставил, как ты мог не понять, что я хочу детей? Потом – давай сделаем это или давай попробуем то, и опять надо было сюда прийти полгода назад, почему ты меня сюда не отвел? – а когда ничего не выходит, да, конечно, опять виноват я, опять зачем я ложилась туда и ложилась сюда? Зачем ты меня не остановил, куда ты смотрел? Маша, ну еб твою мать, сколько это еще будет продолжаться? Прекрати это навсегда или уходи на хуй, ради Бога!

Хлопает дверью, выбегает из комнаты, спрашивает: Что это со мной? – и сам себе отвечает: Что со мной? Со мной все отлично, просто меня все заебало. Маша, Даша, бизнес, деньги, рыбки эти ебаные – все. Нет, я понимаю, у нее – депрессия. А у меня, конечно, медом все намазано, все охуенно здорово.

Нет, в самом деле, заебало.

И вот, значит, Никита стоит посреди кухни, сжав кулаки и бормоча под нос ругательства, и с каждой секундой ему все лучше, будто все проблемы куда-то исчезли, водой их смыло, прорвало плотину – и смыло потоком. И сам Никита уже не муж, не любовник, не бизнесмен средней руки, нет, он вообще не человек, он – водопад, горный ручей.

Поток не спрашивает разрешения, не высчитывает правильное русло – он несется вниз, волочит камни, разрушает плотины, сносит мосты.

Мореухов большой спец по таким состояниям.

Реально: море по колено.

Никита никогда не думал, что это так здорово.

Сейчас я вам всем наваляю, думает он. Не буду больше никого спасать. Пусть меня спасают. А я поводья брошу, коней – в галоп, по чисту полю, в бога-душу, эх, раззудись плечо, размахнись рука, всех зашибу! И – раз! – Маше по морде, чтобы, сука, не сидела в кресле молча! И – два! – Даше по красивой жопе, чтобы ценила мою любовь и любила крепче. Что, Мореухову можно – а мне нет? Теперь я буду буянить и ругаться, ломать и крушить – а потом упаду на зеленую травку, в грязный снежок, буду лежать и знать – ходит где-то по городу хороший человек, Спасатель, ищет меня, спасти хочет. Спеши ко мне, Спасатель, я уже опускаюсь на дно, я уже ни за что не отвечаю, ни о ком не беспокоюсь, давай, Спасатель, поднимай меня на поверхность, спасай поскорее!

Хорошо бы.

Только нет на Никиту Спасателя, не предусмотрено в Божьей смете. И тогда он возвращается в комнату, и говорит терпеливо и чувствительно, как велит книжка:

– Маш, слушай, прости меня, а? Я херни тут наговорил какой-то, давай забудем, ладно? Мы же любим друг друга – значит, все будет хорошо.

А Маша отвечает:

– Мне все равно как-то, ну, насчет любви. Чем мне любовь поможет? Хватит, наигрались уже.

И Никита снова садится рядом и начинает терпеливо и чувствительно объяснять, что никуда он не может поехать, у него бизнес, он будет приезжать, конечно, несколько раз в месяц, черт с ним, с джет-лагом, я же тебя люблю, но все равно не могу уехать, Костя как раз нашел инвестора, говорит: нужно три года поработать…

Он говорит, а глубоко внутри мальчик, посаженный в деревянную клетку, медленно опускается под воду, бьется, просит о помощи, хватается за прутья – и никто не идет его спасать.

Говорит – и вдруг замечает, какие у Маши глаза, нечеловечески огромные, совершенно черные, два тоннеля в пустоту. Она смотрит этими глазами – и говорит всего одну фразу, всего шесть слов. Но еще до того, как она их произносит, Никита знает, что она скажет; знает, что это – не метафора, не фигура речи, так оно и есть, он давно догадывался, только не верил, не хотел верить, а вот теперь наконец-то все будет сказано, и тогда надо будет просто принять.

Маша смотрит на него глазами, темными, как омуты, смотрит и говорит: Без тебя я сойду с ума.

87. 1951–1952 годы. Младший брат (книжка с картинками)

А ндрюша родился весной. Цвела сирень, и Настя радовалась, что все закончилось – и закончилось благополучно. Здоровый ребенок, к тому же – мальчик, Свете и Марине младший братик. Макар