появилась его хозяйка.
— Оленька, — ласково позвала она, — подойди сюда.
У Лешки замерло сердце. Неужели она прямо сейчас попросит назад свой перстень?
— Ты мне нужна, — продолжала та. — Женя только утром уехала, а у меня, представь себе, сегодня опять гости. Журналисты из одной газеты приезжают. Дело в том, что скоро юбилеи института, где мой покойный муж проработал больше сорока лет. Он там не последним человеком был — о нем до сих пор помнят. Вот газетчики меня здесь и отыскали. Хотят теперь интервью у меня взять. Шурик на работе, а я боюсь, что не успею подготовиться к встрече. Хочется принять их как следует. Поможешь мне организовать для них чай? А то неудобно, люди издалека приедут, перерыв свой рабочий, должно быть, истратят Петр Львович мой всегда был гостеприимным хозяином, надо марку поддерживать.
Облегченно вздохнув, Лешка, оставив Дика, вошла в дом.
— Конечно, я сделаю все, что надо, — заверила она Маргариту Павловну.
Они вошли в дом, пожилая женщина стала что-то искать в ящиках письменного стола и в шкафу.
— Вообще-то кое-что у меня в московской квартире хранится, но и тут много всяких бумаг осталось. Петр Львович в последние годы практически здесь, на даче, жил, а я ничего обратно в Москву не перевозила. Правда, тогда наша дача совсем другая была — маленькая, без мансарды. Это Шурик перестройку затеял — евроремонт, видишь ли, ему понадобился! В прошлом году тут все поменяли: мансарду возвели, лишнюю комнату соорудили. Он мебель новую привез, а я со старой никак расстаться не могу. Вот и получилось нагромождение столов и шкафов.
Лешка давно заметила, что мебели в комнате Маргариты Павловны на самом деле многовато, письменный стол стоит в темном углу, и если бы за ним кто-нибудь вздумал работать, то ему даже днем пришлось бы включать свет. Эх, как бы она тут все переставила! А кое-что и вообще выбросила бы.
— А давайте этот стол к окну придвинем, — предложила она. — Так, чтобы свет на него падал слева.
— Ты думаешь, так будет лучше? Давай, — согласилась Маргарита Павловна. — Тут еще много вещей переставить надо, а я даже никак за уборку не примусь. Видишь, какие окна грязные? Шурик все время на работе, а одна я, пожалуй, с генеральной уборкой сейчас не справлюсь.
— Я вам помогу. Но только… Только через несколько дней. Мне надо в Москву домой съездить и вообще… — сказала Лешка, подумав, что, может быть, к тому времени найдется ее злополучный перстень. — Я буду рада твоей помощи. Если тебя это, конечно, не затруднит. Когда сможешь, конечно. Я тебя не тороплю, — сказала Маргарита Павловна.
Они придвинули письменный стол к окну, и женщина быстро нашла все бумаги.
— Вот его почетные грамоты. И дипломы. А — ещё у него премия была. Государственная. — И Маргарита Павловна вздохнула. Видно, она жалела и всегда уважала своего Балалейкина, хоть и любила всю жизнь совсем другого человека. Как раз об этом она и говорила вчера Евгении Семеновне, а Лешка была этому свидетельницей.
Й тут девочка внезапно вспомнила фразу Маргариты Павловны: «Женя только утром отсюда уехала». Как же так? Ведь эта старуха довольно рано вчера засобиралась домой.
— А кстати, — спросила она, — почему Евгения «Семеновна назад вчера вечером вернулась? Она же раньше меня от вас ушла?
— Она сказала, что опоздала на электричку, а следующую ждать не захотела. А что, у меня места много.
— Ничего?». Я просто так спросила — ответила девочка.
Часа через два к поселку подъехали старенькие «Жигули». Из них выбрались двое молодых людей. Лешка вышла к ним навстречу, и оба представились ей как журналисты. Того, что был постарше, звали Сергей, а его более молодого коллегу — Андрей. Лешка уменьшила цепь, на которой сидел Дик, чтобы пес не доставал до дорожки, и провела гостей в дом.
Чуть раньше она сбегала домой, чтобы предупредить Нину Сергеевну и мальчишек о том, что задержится, а заодно и переодеться. Потом с удовольствием похозяйничала у Маргариты Павловны на кухне, и, использовав кучу продуктов, приготовила красивые бутерброды, которые украсила сладким красным, и ярко-желтым перцем, огурцами, помидорами, оливками и вынесла в гостиную на изящном подносе, где журналисты, достав диктофон, уже приступили к работе. Они расспрашивали хозяйку дома о привычках и увлечениях ее покойного мужа, И та охотно отвечала на их вопросы.
— Чай, кофе? — по-взрослому осведомилась Лешка, как это обычно делала ее мама.
Андрей внимательно посмотрел на девочку.
— Мы хотим, чтобы рассказ о Петре Львовиче заинтересовал как можно больше наших читателей, — зачем-то объяснил он ей и попросил: — Мне кофе.
Разговор с хозяйкой дома занял часа: два. Сергей довольно часто поглядывал на часы, а Андрей, похоже, никуда не торопился; Он не сводил с Лешки глаз. А выглядела девочка очень нарядно! Она надела белый летний костюмчик — топик и шорты, который весной ей привезла мамина подруга Эля из Лос- Анджелеса. Все говорили, да она и сама знала, что в этом «прикиде» она выглядит «отпади но». К тому же Лешка едва заметно подвела свои огромные голубые глаза, что, по правде сказать, она делала крайне редко, отчего глаза еще больше увеличились, а сама девчонка стала казаться куда старше своих тринадцати с половиной лет.
Наконец интервью закончилось. — Послезавтра я покажу вам то, что у нас получится. Чтобы не было никаких недоразумений, вы должны будете одобрить то, что я напишу, и расписаться на оригинале. У нас в редакции существует такой порядок. Я, если вы не возражаете, приеду к вам сюда рано утром, чтобы успеть сдать интервью в секретариат, — сказал Андрей, обращаясь почему-то не к Маргарите Павловне, а к Лешке. — Вам, Оля, может быть, тоже будет интересно ознакомиться с материалом?
Не привычная к подобным церемониям, Лешка смутилась и на всякий случай кивнула. Журналисты попрощались и уехали обратно в Москву-
— Приятные молодые люди, — сказала, вздохнув, Маргарита Павловна, убирая назад наследие покойного супруга. Она задержала взгляд на его фотокарточке. — Хороший был человек Петр Львович, и жили мы с ним всегда в согласии. не могу на него пожаловаться. — И она опять вздохнула — при Лешке уже в третий раз.
А день был уже в полном разгаре. Девочка взглянула на свои красивые часы, привезенные ей Элей из Парижа, вспомнила про пропавший перстень и испугалась, как бы на него не переключился их разговор. Сославшись на то, что ее давно ждут, быстро убрав со стола и вымыв посуду, она распрощалась с Маргаритой Павловной. Выбежав из дому, она подошла к Дику, чтобы удлинить его цепь.
Внезапно ее окликнули.
— У меня вот тут суп остался. — Из калитки напротив появился сосед Маргариты Павловны, дядя Валера, невысокий, худой сутулый человек лет сорока. Маргарита Павловна знала его еще ребенком и поэтому звала просто Валерой. — Будет он его есть?
— Давайте попробуем. — Лешка вылила суп Дику в миску, и пес с удовольствием выхлебал его.
— Он всегда голодный, как его ни корми! — возвращая дяде Валере кастрюльку, сказала она. — Спасибо.
— А кто же это был у тети Риты? — спросил сосед.
— Да журналисты из газеты, — ответила девочка. — В институте, где ее муж работал, юбилей какой- то, вот они и пишут о его выдающихся сотрудниках. А он там был, говорят, самый выдающийся.
— Да, достойный был человек Петр Львович — подтвердил дядя Валера. — Большой ученый.
— Наверное, — согласилась Лешка, думая о своем.
Если сегодня ей удалось избежать разговора о перстне с Маргаритой Павловной, то что будет завтра или послезавтра?
Рома, ты придумал что-нибудь? — первым делом спросила она у брата, возвратившись на дачу к Артему.
Опрос соседей ничего не дал, — ответил Ромка. — Пока ты там чаи с журналистами распивала, мы поговорили со многими из них. Крик слышали почти все, но кто кричал, неизвестно. Никто никого нигде не видел. Но ты не огорчайся, ведь все тайное, сама знаешь, всегда становится явным.
Опять ты со своим Мэрфи. Сам знаешь, что так бывает не всегда.
