мною родители, когда я скажу им, что моя фотка висит в музее Науки и Индустрии в самом Париже!
– Ну вот! – обиженно сказала Ника. – Я тоже хочу прославиться!
Хотя она говорила по-русски, Жером понял ее и поспешил заверить, что с удовольствием снимет ее для экспозиции следующей недели. Она будет посвящена космическим монстрам.
– No, thanks, – поморщилась Ника, а мне сказала: – Я без пяти минут актриса. Не хочу портить репутацию фотографиями для сомнительной экспозиции.
Жером отвел меня в комнату для персонала, сделал несколько снимков, восхищенно щелкая языком. Не потому, что я красавица, а потому что как две капли воды походила на старую француженку с какими-то особыми генами.
В благодарность Жером подарил нам два билета в кинотеатр на фильм «Хаббл», о космическом телескопе. Еще он попросил Никин телефон, сказав, что она самая красивая девушка в этом музее, и оставил ей свой номер.
Ника гордо задрала нос, а я испытала облегчение – даже если он сказал это ей в утешение, то слова подействовали. Ника ему поверила, а значит, не расстроится, что сфотографировали меня, а не ее, и лишнего стресса не будет. Я ни на секунду не забывала, что должна беречь подругу от стрессов.
Когда Жером провожал нас по проходу мимо прудиков с прожекторами-курицами, я все мысленно радовалась, что история с оборотнем закончена, да еще и таким славным образом.
Правда, я так и не поняла, почему я роняла вещи в его присутствии. Может, когда-нибудь пойму?
Фильм оказался скучным. Он был не о самом телескопе, а о космонавтах, и вскоре смотреть, как они ме-е-едленно натягивают свои костюмы, надоело. Я достала рисунок.
– Я сегодня спросила про него у хозяйки кафе. Но она сказала, что у них нет никакого мальчика.
– А ты его точно видела?
– А как бы я тогда рисовала?
– Тогда она врет! Погоди. На нем же белая футболка! Я тебе говорила, она не для себя эти вещи покупала! Значит...
– Значит, они его скрывают, – прошептала я. – Вот почему он плакал.
– Нам надо добыть его фото! – возбужденно сказала Ника. – Давай, как вернемся, попробуем проникнуть в кафе с черного хода?
– А если там эта тетка?
– Прикинемся дурочками! Нам главное – успеть увидеть мальчика. А лучше бы сфоткать. Тогда можно было бы в полицию идти.
У меня пикнул телефон. Сообщение от Ботаника. «Это женское вьетнамское имя. Суонг».
– Вау, – сказала Ника, – зачем же он женское имя там нацарапал?
– Еще одна загадка! Поехали домой, а?
Мы вскочили и стали пробираться к выходу, а на нас шикали окружающие, которым нравилось смотреть на медленно плавающих по космической станции людей в скафандрах.
Глава 13,
в которой у меня случилось довольно странное знакомство с собором Сакре-Кер
На двери кафе висела табличка «Ferme», и мы даже без разговорника поняли, что это значит «закрыто». Ну и ладно, нам все равно надо было к черному ходу.
– Вот, я свалилась в этот бак, а он вышел из этой двери. Погоди...
Я подбежала к стене за баком. Иероглифов там не было!
– Ника, – пробормотала я, пятясь, – клянусь тебе...
– У нас же фотка есть, – откликнулась она, – и к тому же этот кирпич гораздо чище других. На нем белеет пятно. Значит, с него что-то смывали или счищали.
– Значит, они смыли.
Ника подошла к двери и тихонько постучала.
– Телефон приготовь, – скомандовала она, – если он сейчас выглянет – щелкаем. Если удастся, потащим его за собой. Если нет – покажем фото полиции.
На ее стук никто не ответил. Она постучала посильнее. За дверью послышался какой-то звук.
Я сжала в руках телефон.
Дверь распахнулась, и к нам вышел охранник кафе.
– Qu’est-ce que vous voulez? – спросил недовольно он. – Nous sommes fermes![55]
– Там кто-то есть, – прошептала Ника, глядя за его спину.
Он вышел к нам, захлопнув за собой дверь и скрестив на груди руки.
– Я отвлеку его, Гайка, от двери, – торопливо сказала Ника, – скажу, что у меня есть кое-что важное для него, отведу от двери, а ты забегай и хватай ребенка. Или фотографируй. Надо по-любому внутрь забраться.
Она улыбнулась и защебетала что-то по-французски. Но он лишь холодно посмотрел на нее. Ее улыбка стала отчаянной, она вдруг подошла и схватила его за руку, потянув за собой.
– Ника, не надо...
Охранник выдернул руку и повторил, растягивая слово по буквам, словно мы были идиотки:
– Ferme.
А перед тем, как захлопнуть дверь, процедил:
– Go to your maman!
Типа, «бегите к мамочке, детки!» Вот и сфотографировали.
– Слушай, – сказала я, – а давай постучимся в соседний подъезд? Вдруг кто-то из людей что-то видел.
Однако подъезд был закрыт. Рядом висела табличка с двумя именами. Я позвонила в первую квартиру. Там ответил визгливый женский голос. Было слышно, как плакал ребенок. Женщина коротко ответила, что не говорит по-английски, и повесила трубку. Тогда я позвонила в квартиру, где, если верить табличке, жила мадам Григорович.
– Хеллоу, – начала я, но мадам Григорович вдруг перебила меня с мягким акцентом:
– Дефочки... Уходите... Это отшень опасно... Отшень...
Она повесила трубку. Я глянула в окно над кафе. Там стояла пожилая женщина в очках. Увидев меня, она отпрянула и задернула занавеску.
Значит, слышала нашу перепалку с охранником.
Мы обошли снова этот дом. С одной стороны – вход в кафе. С другой – витрины кафе, занавешенные шторами. С третьей – два окна, через которые мы увидели двух дерущихся светловолосых малышей и уставшую мамашу – ту, что не говорит по-английски.
С четвертой – две двери, одна – черный вход в кафе, вторая – вход в подъезд. Между ними – небольшое окно, может, тоже декоративное, как в домике нашей мадам?
– Ты подумай, хани, – бормотала Ника, плетясь за мной, – первый раз в жизни мои чары не сработали.
– Ну, он же не дурак, – хмуро ответила я, – видел, что мы за его спину пялились.
Мы остановились у черного входа в кафе. Ходим по кругу, как лошади...
– А может, я просто некрасивая?! – продолжала зудеть Ника.
– Хани! Ты самое красивое существо, которое я когда-либо видела! Даже красивее королевского удава, который живет у моих соседей!
Ника улыбнулась и достала из кармана звенящий телефон.
– О’кей, – хмыкнула она, – поверю. Звонит доказательство моей неотразимости. Жером.
Поговорив с ним, она радостно сказала:
– Отличная новость! Твои фотки спасли экспозицию. Его премировали, и он зовет нас в ресторан.
– Нет, спасибо, я неголодная!
– В крабовый ресторан! На Монмартре!
– Ника, у нас расследование!
– Но все сыщики в кино и романах чем-то подкрепляются!
– Не крабами же!
