– Ты уверен, что твой «Красный круг» может кому-то понадобиться?
Ромка даже вскочил:
– А то! Неужели никто не захочет иметь такую замечательную работу? Я на нее столько дней потратил, перевел кучу красок! Значит, так. Перед тем как ее выставлять, мы сфотографируем кромку подрамника, его изнанку и потом каждый день будем сверять, не произошло ли с ними каких-нибудь изменений. А к делу можно будет Игоря, охранника, привлечь. Понятно, что он никакого отношения к подмене картины не имеет.
– Глупая затея! – отрезала Лешка. – Ты слишком высокого о себе мнения. Пока еще твои полотна никакой миллиардер не купил, а потому никто твою картину подделывать не станет. Лучше подумай, не мог ли кто незаметно влезть, скажем, в окно? Хотя там решетки и сигнализация…
Ромка, обиженный словами сестры, уселся обратно.
– Павел Петрович же сказал, что никто не мог этого сделать. А если кто-нибудь все же умудрился, то тогда это посторонний, очень опытный грабитель, и мы вряд его ли отыщем.
– А давай дадим объявление в Андрюшину газету, что в галерее есть еще одна картина Софьи, и проследим, что предпримет этот человек, – предложила Лешка.
Слегка подумав, Ромка покрутил носом:
– Тоже глупость. В таком случае эту другую картину надо иметь, а где ее взять?
– Ну, тогда решай сам.
Пожав плечами, Лешка отошла от брата, но он позвал ее назад. Их вызывал Артем. Вскоре на мониторе появилось его лицо.
– Если посторонний человек подменил картину, то вы его вряд ли найдете, – рассудительно сказал он, когда брат с сестрой, перебивая друг друга, изложили ему свои предположения. – Поэтому, прежде чем что-либо предпринимать, советую окончательно убедиться, что в галерею никто не мог проникнуть с улицы.
– Да не мог! Не мог! – воскликнул Ромка. – Хотя… Хотя все же надо проверить и это.
Он предоставил сестре возможность пообщаться с другом наедине, а сам вылез из-за стола, снова полюбовался на свою картину и улегся на диван.
– Будешь спать? – наговорившись с Артемом, спросила Лешка.
– Мне спать некогда. Я думать буду, – уставившись в потолок, ответил Ромка.
Думал он долго. Лешка уже все уроки на понедельник сделала, а он все лежал и лежал на диване, а потом она заметила, что ее брат уже давно ни о чем не думает, а сладко спит. Впрочем, Ромка по субботам никогда не садился за уроки, всегда откладывал их на потом.
Вечером, когда Лешка собралась гулять с Диком, Ромка вызвался ее сопровождать.
– Прихвати намордник, – попросил он.
Лешка покорно кивнула, а когда они вышли из дома, спросила:
– И что ты надумал?
– А то, что надо действовать, а не сидеть и гадать на кофейной гуще. Знаешь ведь, что «хороший план сегодня лучше безупречного завтра». Так в «Законе Мэрфи» сказано, и я с этим высказыванием целиком и полностью согласен. Какое счастье, что галерея эта от нас не слишком далеко! Бежим скорее на троллейбус! Пробок, кажется, нет.
Припустившись за братом, Лешка не могла взять в толк, что он затеял, а Дик тем более. Пес решил, что непонятно за что он впал в немилость, и всю дорогу, жалобно поглядывая на Лешку, пытался сорвать с себя ненавистный намордник, тычась мордой в кусты и обтирая все попадающиеся по дороге углы. Из-за него и Лешке приходилось шарахаться из стороны в сторону, так как удерживать на поводке такого огромного пса ой как непросто. В троллейбусе Дик сел в угол и посмотрел на нее с таким укором, что Лешке стало стыдно.
– Потерпи немножко, я не виновата, это все он, – указав на брата, она погладила пса по голове.
Но Ромке было не до собачьих страданий. Троллейбус подходил к Каланчевской площади, и он целеустремленно направился к галерее.
Возле нее не было ни души, и Дика на время избавили от намордника. Внутри галереи тоже было пусто, входные двери закрыты, а жалюзи на окнах опущены.
– И что мы будем здесь делать? – спросила Лешка.
– Поначалу давай стукнем в окно, будто собираемся его разбить, и посмотрим, что из этого выйдет. Мне интересно, как сработает сигнализация.
– А если нас сцапают? – неуверенно произнесла она.
– Не нас, а меня одного. Риск – благородное дело. Но постараюсь, чтобы этого не случилось.
Воровато оглянувшись, Ромка двинулся к окну. Он встал на цыпочки и поднял было руку, чтобы постучать по стеклу, но осуществить свое намерение не успел. Откуда-то послышались шаги, и к дверям галереи подошла стройная, хорошо одетая женщина в туфлях на высоких каблуках. Ромка мигом отскочил от окна и замер за деревом.
А Лешка швырнула Дику камешек и, сунув два пальца в рот, громко свистнула, как еще в раннем детстве научил ее брат. Женщина непроизвольно оглянулась. Брат с сестрой заметили высокие скулы и проницательные темные глаза. Женщина нажала на кнопку звонка, охранник открыл ей дверь, и через некоторое время в окне мастерской вспыхнул свет.
Ромка подбежал к окну и сквозь неплотно закрытые жалюзи увидел, как незнакомка надела халат, подошла к мольберту, прикрепила к нему холст и принялась за работу.
Юный сыщик выхватил из сумки свой цейсовский бинокль и прижал к глазам, но что было на холсте, увидеть не смог: мольберт стоял изнанкой к окну.
– Лешка, – прошептал он, отскакивая назад к дереву, – как ты думаешь, что она там рисует?
– Да мало ли что, – пожала плечами сестра. – Раз она сюда спокойно заходит, значит, не посторонняя.
– Зато мы ее не знаем, – буркнул Ромка.
– Мы и не должны всех знать. Пойдем домой, уже поздно.
– Пойдем. Получается, зря, что ли, ходили?
– Получается, зря, – вздохнула Лешка и вновь надела намордник на Дика.
Глава 6
НА СТАРОМ АРБАТЕ
Когда Ромка был маленьким, то всегда, ложась спать, клал себе под подушку самые ценные на тот момент вещи. Это были игрушки, книжки, камешки, стеклышки и всякие железяки. Если же какой-либо предмет оказывался слишком большим и под подушкой не умещался, как, например, игрушечный самосвал или управляемый робот, то он ставил их рядом с собой. Наверное, боялся, как бы за ночь они куда-нибудь не пропали. Вот и теперь, укладываясь спать и повинуясь старой привычке, он придвинул к дивану кресло и поставил на него свою картину. А проснувшись, сразу уперся глазами в свой разноцветный шедевр, радостно улыбнулся, разбудил сестру и втянул ее в свою комнату:
– Ты только глянь, какая красота!
Лешка, протирая глаза, не сразу сообразила, что ему от нее надо. А Ромка ткнул пальцем в холст, освещенный утренним солнышком:
– Смотри же! А когда она в раме будет, вообще глаз не оторвешь. Лешка, а как же мы не догадались до сих пор раму купить, а? – Ромка слегка расстроился, но тут же махнул рукой: – А ничего, это даже к лучшему. Отнесем так, а потом и раму притащим, то есть два раза в галерее побываем и что-нибудь еще выведаем. Короче, скорее выводи своего Дика на улицу и собирайся, пока предки не встали.
Лешка, вздохнув, направилась было в ванную, но остановилась на полпути:
– Рома, а ведь там сегодня выходной. На табличке рядом с дверью так и написано: «Выходной – воскресенье». Сам, что ли, не видел?
– Я забыл, – огорчился Ромка. – Странно, что Павел Петрович в такой день не работает.
– Наверное, это временно. И потом, галерея его, когда хочет, тогда и отдыхает, – рассудила Лешка и решила еще полежать.
Но сидеть дома ее брат не собирался и преградил ей путь:
– В таком случае давай поедем в магазин и приглядим раму для моей картины. Сама понимаешь, что абы
