– Там холодно, – объяснила женщина. – Первый этаж, отопление давно отключили, а у меня радикулит, потому и приходится поддевать теплые вещи.
Так вот почему в первый раз они никак не могли ее прощупать, поняла Лешка, и все ее сомнения рассеялись тоже. С одной стороны, она обрадовалась: Анастасия Андреевна показалась ей очень доброй, и было бы неудобно ее разоблачать после того, как она оказала ее брату первую помощь. С другой стороны, выходит, Ромка напрасно лазил на ее балкон и непонятно за что пострадал. И главное, теперь неизвестно, где ловить настоящую преступницу.
И тут зазвонил Лешкин телефон. Это, конечно, был отец.
– И где вы до сих пор бродите? – гневно спросил он.
– А мы… Мы скоро придем.
Трубку перехватила Валерия Михайловна:
– Где вас черти носят?!
– Мы в гостях. У Анастасии Андреевны, – не зная, что еще сказать, Лешка беспомощно оглянулась на хозяйку дома.
Анастасия Андреевна взяла у нее телефон:
– Здравствуйте. Я Анастасия Андреевна Старилова. Ну да, та самая, ну да, мы с вами встречались. Ваши дети у меня. Пьем чай, разговариваем. Да, Рома в последнее время заинтересовался искусством.
Брат с сестрой навострили уши. Они знали, что их мама по работе с кем только не встречается. Значит, она и с Анастасией Андреевной знакома. И как они этого раньше не знали? Выведали бы все о ней у себя дома и не тратили время даром.
– Я их отправлю на такси и запомню номер машины, вы не волнуйтесь, – закончила разговор Анастасия Андреевна и вернулась к Ромкиным болячкам.
Теперь она приказала ему снять джинсы. На распухшей Ромкиной коленке сиял огромный кровоподтек. Хозяйка дома внимательно осмотрела его ногу и констатировала:
– У тебя всего-навсего ушиб, так что жить будешь.
Ромка сразу повеселел. А потом они и в самом деле пили чай и рассматривали картины.
– Это дары моих учеников, – пояснила Анастасия Андреевна. – Когда я смотрю на эти работы, то всех их перед собой вижу: и Вадика Сергеева, и Олега Воронина, и Свету Самойлову. А вот эта картина мне особенно дорога. Когда-то давно ее написала Сонечка Полянская.
Лешка встала и подошла к стене поближе. В пустынном московском дворике выделялась одинокая скамья с несколькими пожелтевшими опавшими листьями.
– Она называется «Одиночество».
Анастасия Андреевна вздохнула, и у девочки сжалось сердце. Она поняла, что у этой пожилой, умной и доброй женщины ничего в жизни не осталось, кроме воспоминаний о ее учениках и вот этих картин на стенах.
– У меня было две Сониных картины, но одну я продала, когда узнала, какая с ней приключилась беда, чтобы помочь ей с деньгами. А теперь дела у Сони пошли на лад, да еще и Петр Казимирович купил ее последнюю работу, так что с этой я ни за что не расстанусь. А вам нравится? – Анастасия Андреевна тоже встала с места и залюбовалась произведением любимой ученицы.
Ромка помялся:
– Ничего. Но я люблю яркие краски.
– Как у тебя самого, да? Ведь то была твоя картина, – с улыбкой сказала она и тут же добавила, чтобы его не обидеть: – Вообще-то, я тебе скажу, декоратор из тебя получился бы неплохой. Краски ты подбираешь хорошо.
– Я не хочу быть декоратором, – махнул рукой Ромка, – и если честно, то и художником тоже. Пусть Лешка краски подбирает. Это она хочет стать дизайнером по интерьеру, если снова не передумает. А я стану сыщиком. Вернее, я уже и так давно сыщик, и сейчас мы хотим отыскать того, вернее ту, кто подменяет картины в вашей галерее.
– Я бы тоже не отказалась посмотреть в лицо тому человеку. Так, значит, ты подозревал в этом преступлении меня, потому и на балкон мой карабкался?
Ромка покачал головой, но на его щеках проступил предательский румянец.
– Вы же вчера в галерее около половины второго появлялись, как раз тогда, когда ноутбук завис, да еще и собрались в Брест ехать, а там Польша рядом, – заерзав на стуле, в свое оправдание произнес он.
– Я к сестре еду, по семейным делам, – объяснила Анастасия Андреевна.
– Нам Павел Петрович об этом говорил, но мы ему не поверили. Вы нас извините, пожалуйста, – тронув Анастасию Андреевну за руку, попросила Лешка.
Но женшина не обиделась.
– А знаете, я даже рада, что вас так волнует судьба Сонечки и ее картин, – сказала она. – Я ей перед отъездом еще позвоню. И вы при случае передавайте от меня привет и пожелания скорейшего выздоровления.
Потом Анастасия Андреевна посадила их на такси, до дома брат с сестрой добрались без всяких приключений, и их никто не ругал. Валерия Михайловна, конечно, тут же прицепилась к ним с расспросами о том, как живет известный искусствовед, и Ромка при рассказе старался не жестикулировать, чтобы мама не обратила внимания на его израненные руки, а также меньше двигаться, чтобы никто не заметил его хромоты. Никто ничего и не заметил.
– Вот видишь, все и обошлось, – сказала Лешка, когда Валерия Михайловна наконец оставила их одних.
– Если не считать моих мучений и того, что мы так и не нашли преступницу. – Ромка оглядел свои многострадальные руки. – Лешк, ну и загадка, а? Наверное, Павел Петрович был прав: она проникла в галерею не днем, а утром, в то самое время, когда он куда-то посылал Игоря, и толпа людей на какие-то секунды заслонила картину. И с этим уже ничего не поделать.
Всю ночь Ромка провел в кошмарах: ему снилось, что какой-то человек без лица вырывает у него «Красный круг» и издевательски хохочет, а он пытается его поймать, но хватает руками пустоту, а страшный человек бесследно от него ускользает.
Глава 15
ПОРТРЕТ В АЛЬБОМЕ
Ромка прихромал из школы позже сестры: после уроков у них был классный час. Поев, он улегся на Лешкин диван и молча уставился в потолок.
– Ну и как прошла контроша по алгебре? Что получил? – не ожидая ничего хорошего, с опаской спросила Лешка.
Однако Ромка молча поднял вверх красно-коричневую, в ссадинах и йоде ладонь, растопырив все пальцы.
– Пять?! – не поверила сестра.
Ромка даже обиделся:
– А что, не могу? Я ж говорил тебе, что все сам решил, и Тамара Ивановна это видела. Списать при ней никто не мог, она по рядам ходила, ни разу не присела.
– А что ж тогда ты такой хмурый? Почему не радуешься?
– Плясать мне из-за этого, что ли? Меня сейчас другое волнует. Где вот теперь ту тетку искать?
– Ну что поделаешь? – развела руками Лешка. – Она нас всех перехитрила, и мы с тобой это уже вчера обсудили. Что ты такой упертый? Если бы была стопроцентная раскрываемость преступлений, их бы никто не совершал. Лучше вспомни, что скоро лето, каникулы, речка, солнышко…
– «Лето, каникулы…» – передразнил ее брат. – Это у тебя солнышко, а у меня экзамены. Эх, нет в жизни счастья. Арине, что ль, позвонить? – Ромка хотел было встать, потом передумал. – Принеси-ка мне, больному и хромому, трубку.
Лешка пошла к домашнему телефону, но он затрезвонил сам.
– Арина! – воскликнула она. – А мы как раз тебе собирались звонить! Ты не поедешь сегодня к своей Софье? Привет ей от Анастасии Андреевны. От той самой, что у Павла Петровича работает. Оказывается, она ее бывший педагог и много хорошего для нее сделала. Мы у нее вчера в гостях были, чай пили.
