танка, но ей, видимо, не хватало сил.
— Ильга, не надрывайся! — крикнул Виктор, — сейчас мы его вытащим.
Ильга соскочила с танка. Вслед за ней вылезла еще одна девушка.
— Это моя жена! — представил мне Ильгу Виктор.
— Поздравляю! А это кто? — спросил я, невольно залюбовавшись подошедшей к нам девушкой.
Она что-то ответила мне на польском языке. Я не разобрал.
— Это Беата! Она из Польши. Вчера только доставили. Они-то и помогли мне связать главаря!
— Так он жив?
— В танке. Пусть ребята его вытащат.
Вскоре перед нами положили связанного по рукам и ногам здоровенного детину. По-видимому, он только недавно пришел в себя, так как дико вращал глазами, еще не понимая, что с ним произошло.
— Чем это ты его? — спросил я увидев у него на темени огромную черно-багровую шишку.
— Крышкой люка. Рекомендую — Степан Можиевский — главарь банды!
Бандит что-то пробормотал заплетающимся голосом из чего я только понял — «тринадцатый апостол».
— Что он бормочет? Бредит?
— Да нет! Это мое прозвище в банде. Он сам меня так назвал. У него было двенадцать помощников, я стал тринадцатым!
— Ну, добро! Пусть его заберут и держат отдельно от остальных. Мы будем их судить. Вернее, не мы, а их бывшие рабы.
Алексей, который только что подошел, дал распоряжение и бандита увели.
— Просто невероятно! Двести тридцать убитых бандитов, а у нас ни одного раненого! — сообщил мне Алексей.
— А у них? — спросил я, имея в виду восставших.
— У них хуже. Убито трое и семь человек ранены. Причем двое — тяжело.
— Отправьте вертолетом к Александру Ивановичу. Ну пойдем посмотрим, что там делается, — предложил я, направляясь к воротам усадьбы.
Первое, что мне бросилось в глаза — толпа женщин.
Они окружили кого-то и молчали. Это молчание нарушалось только слабым повизгиванием. Я вначале подумал, что там сидит собака. Мы подошли. Толпа расступилась. В центре на земле сидели три старухи. Я еще в жизни не видел таких отвратительных уродов. Во-первых, они были громадного роста. А что до их лиц, то нельзя было на них смотреть без отвращения.
— Кто это?
— Стражи гарема! — ответил стоящий сзади Виктор. Женщины зашумели. Они говорили все разом, и ничего нельзя было разобрать. Русские, украинские и белорусские слова смешивались с литовскими и польскими. Среди этих слов только одно слышалось явственно: ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!
— Что же, они этого заслужили! — жестко произнес Виктор.
— Что за «представление»?
— Потом объясню. Пусть пока их уведут, да присмотрят, чтобы они сами себе что-нибудь не сделали. Лучше всего связать.
Старух связали и увели.
— Успокойтесь! Представление будет! — заверил женщин Виктор.
Мы вошли в дом и Виктор провел меня в кабинет Можиевского.
— Ну, рассказывай! — предложил я ему.
Часть рассказа его изложена в предыдущей главе. Только часть. Потому что бумага бы воспламенилась, если бы на ней было записано все то, что он рассказал. Хотя говорят, что бумага все терпит.
— Так вот в чем заключалось ПРЕДСТАВЛЕНИЕ?!
— Да, как раз сегодня его готовили для одной провинившейся!
— Где это происходило?
— Здесь за зданием есть площадка, закрытая со всех сторон толстой металлической сеткой. Там раньше играли в баскетбол. А вокруг сооружения — ступенчатые трибуны. Теперь столбы с баскетбольными корзинами убрали и поставили большую клетку с собаками. В связи с предстоящим представлением их уже три дня не кормили.
— Какой ужас!
— Все относительно! — послышался голос Алексея. Он неслышно вошел и слышал весь рассказ Виктора.
— Что ты говоришь? Опомнись!
— Не так давно, каких-нибудь две тысячи лет назад, римский народ считал такие зрелища самым лучшим развлечением!
— А ведь действительно, — поддержал его Виктор, — римляне, давшие миру Вергилия и Сенеку, Аврелия, гражданские законы, находили удовольствие в подобных зрелищах.
— Или гадание на внутренностях беременной женщины!
— Перестаньте! — взмолился я. Виктор вытащил из кармана связку ключей и открыл сейф.
— Посмотри, может быть есть какие-нибудь документы.
Виктор начал выкладывать на стол содержимое. Это были шкатулки, коробки.
— Все, больше ничего нет! — сообщил он. Я открыл одну из коробок. Она была доверху наполнена кольцами, браслетами, колье, диадемами. Комната осветилась блеском алмазов и рубинов.
— Зачем это?
— Наверное думал, что когда-нибудь это будет иметь ценность!
Алексей присвистнул.
— Может быть лет через пятьсот, когда появятся вновь товарно-денежные отношения. Не раньше.
— Что мы с этим будем делать?
— Отдадим, как всегда, женщинам. Что же еще?
— Подбери для своих! — предложил Алексей.
— Я в этом совсем не разбираюсь!
— Тогда пусть сами выберут!
— Как хочешь! Сложите пока все в мешок, дома разберемся.
— Ну что? Пойдем посмотрим дальше? — предложил Виктор.
— Веди, показывай, — согласился я и пошел за ним следом.
— Это какая-то антикварная лавка! Вульгарная мешанина роскоши. Посмотри, полотна старых мастеров висят рядом с дешевыми копиями, музейные вазы из саксонского фарфора стоят рядом с изделиями ширпотреба! Но это все меня мало интересует. Где склады?
— Склады в другом месте. Надо идти через двор.
— Пошли. Жаль, что не взяли твоего отца.
— Он здесь!
— Как?!
— Я сам его обнаружил всего час назад. Он пристроился на последнюю машину.
— Почему же я его не видел там, на поляне?
— А он спрятался!
Мы рассмеялись.
— Мне кажется, он входит во вкус своей интендантской должности! — продолжал смеяться Алексей, — он так себя теперь и называет — интендант.
Мы спустились на первый этаж. Нам навстречу бежал Николай:
— Где вы ходите? — накинулся он на нас с Алексеем. — Пожар! Село горит!
Мы выбежали во двор. Из-за кирпичных стен усадьбы сам пожар не был виден, но небо на той стороне горизонта, где было село, заволокло черными клубами дыма. Когда мы вышли за ворота, нам
