открылась страшная картина. Все село, виднеющееся километрах в двух-трех от нас, было охвачено пламенем и затянуто клубами дыма.
Мы сели в бронетранспортер и помчались туда. Однако доехать не удалось. Путь нам преградило стадо. Скоро мы оказались у него в плену. Коровы обступили бронетранспортер, не позволяя двигаться дальше. Я вылез из люка и встал на броню, надеясь рассмотреть, что там делается впереди. Наконец показались люди, которые гнали скотину.
— Ну что там?
— Все дотла!
— А люди? Дети?
— С людьми все в порядке. Успели выскочить, а вот скотины погибло немало. Имущество тоже почти все сгорело!
— Как это случилось?
— Когда загорелся дом охранников, пламя перекинулось на соседний двор, а там рядом скирда. Дождя уже больше месяца не было! Ветер раскидал скирду… Попало на крыши…
— Гоните скот к усадьбе и собирайте там людей.
— Это я виноват! — начал было Алексей.
— Да причем тут ты? — отмахнулся я с досадой, — просто, в пылу боя не заметили, как пожар стал распространяться.
Меня окликнули. В человеке, позвавшем меня, я с трудом узнал Кандыбу. Одежда его была вся обгоревшая, лицо в копоти, волосы опаленные.
— Люди как? Не пострадали? — снова спросил я.
— Нет. Погибло много свиней и птицы. Хуже всего, что сгорело все сено. Нечем теперь будет кормить скот.
— А зерно?
— Зерно все там! — он кивнул на усадьбу. Ехать дальше не было смысла.
— Надо как-то устроить людей на ночь! — обратился я к Виктору.
— Где-то есть шатры и палатки. Бандиты брали их с собой в набеги. Надо поискать.
— Найди отца Алексея и поищи с ним. Покажи ему склады.
— Я же не знаю его в лицо!
— Алексей тебя познакомит. Давайте, действуйте! Тех, для кого не хватит места в здании, селите пока в палатки. Да возьмите ковры. Здесь их полно! Пусть люди укроются. Ночи теперь холодные. В доме поселите женщин и детей.
— Так их же много, — уточнил Виктор.
— Ну, тех, кому хватит места.
— Надо выставить усиленную охрану скота. Ночью тут разбойничают собаки.
— Скажи Кандыбе. И вот еще что — свяжись с домом. Меня что-то беспокоит! Надо покормить всех наших и быть готовыми в любой момент вернуться. Во всяком случае, танки и бронетранспортеры отправить сегодня.
— А здесь?
— Здесь мы среди друзей!
Весь оставшийся день прошел в суматохе. Поминутно надо было что-то решать. В большинстве случаев это были мелочи, но люди почему-то шли с ними ко мне.
— В конце-концов, у вас есть Кандыба! — не выдержал я, — к нему и обращайтесь.
Мне удалось отдохнуть не более тридцати минут, как в кабинет Можиевского, где я находился, вошли Алексей, Виктор, Николай с Юрием и Петр Тихонович — отец Алексея.
— Ну, что дома? — спросил я Алексея, приглашая всех садиться.
Виктор подошел, достал бутылку коньяка и рюмки.
— После такого дня не повредит по глотку, — пояснил он.
— Дома все более-менее нормально. Раненым уже оказана помощь.
— А что «менее»? — я почувствовал, что он что-то скрывает.
Алексей помялся, переглянулся с Николаем.
— Ну говори уж! — нетерпеливо потребовал я.
— Светлана повесилась!
— Что?!
— Успокойся! Жива! Вовремя вытащили из петли. Сейчас уже вне опасности.
— Я предупреждал… С нею поступили чересчур жестоко.
— Ты имеешь в виду работу в свинарнике? Дело не в этом, — продолжал он.
— А в чем же?
— Паскевич! Девка влюбилась в него по уши, а он после того случая вообще ее не замечает. Вдобавок — работа в свинарнике. После него надо два дня мыться, чтобы исчез запах… Ну вот…
— Ладно, об этом после. Что еще?
— Людей покормили, разместили на ночлег, — заговорил Виктор, — женщинам и детям отвели бывшую казарму. Там достаточно коек. Кому не хватило места, дали ковры. Для мужчин поставили палатки. Наши будут ночевать здесь. Ну и часть женщин тоже. Те, которые здесь были и те, кому не хватило места в казарме. Скот выгнан на луг. Его охраняют. Всю ночь будут гореть костры. Этим занимается Кандыба. Да он должен сейчас подойти.
— Танки и бронетранспортеры уже на марше, — сообщил Николай, — здесь осталось только человек пятнадцать.
— Это я попросил, — вмешался завхоз, — мне нужны люди и водители. Я обследовал склады. Чего здесь только нет! Нам придется возить две недели.
— А все ли нужно? Потом, большую часть надо оставить местным и все продовольствие.
— А они разве не уйдут с нами?
— Не знаю.
— Конечно, уйдут, — Виктор допил коньяк, встал и зашагал по комнате. — Село сгорело, жить негде, корма погибли.
— Во всяком случае, они должны решать это сами. Если захотят остаться, то ты, Николай, позаботься, чтобы им оставили достаточно боеприпасов.
Дверь отворилась и вошел Кандыба.
— Садись! — пригласил его Виктор, наливая полный стакан коньяка.
Кандыба взял бокал, понюхал и залпом выпил.
— Уфф! Хорошо! — одобрил он напиток и вопросительно посмотрел на меня и Виктора.
Тот налил ему еще. Кандыба на этот раз отпил небольшой глоток, потом поднял бокал, посмотрел на свет.
— Вообще-то я не пьющий, — пояснил он, — но сейчас выпить просто необходимо…
— Снять напряжение! — подсказал Алексей.
— Ага. Мне до сих пор не верится, что все позади. Я ведь здесь второй год, насмотрелся всего. Хуже фашистов… Вон Виктор здесь три недели побыл, имеет представление… Но всего не видел… Что вы с ними намерены делать? Я говорю о пленных.
— Мы? Ничего!
— Как это так? Вы что, хотите их отпустить?!
— Я говорю «мы — ничего». Это вы будете решать, что с ними делать. Как присудите, так и будет.
— Вот это правильно! И старух этих пусть сами девчата судят.
— Как там со стадом?
— Погибло тридцать коров и около двадцати свиней, почти вся птица. Остальное удалось спасти. Лошади целы.
— Трупы закопали?
— Вот еще! Оттащим к лесу. Там у них свои могильщики будут.
Он замолчал. Потом подошел к окну и раскрыл его.
