Древо жизни. Книга 3

визитом.

– Ты шутишь?

– Нисколько!

– Но как ты собираешься преодолеть барьер времени и пространства? Ведь на это уйдут десятки тысяч лет.

– Поверь мне, совсем немного!

– Тогда объясни, я пока не понимаю. Ты это говоришь так, как будто речь идёт о поездке из Женевы в Цюрих.

– Это займёт даже меньше времени. Вы, люди, считали, что предельная скорость, возможная в природе, это скорость света. Ничто материальное в этом мире не может достичь скорости света, чтобы не вызвать пагубные катаклизмы. Все это верно. Но представь себе наше мироздание многоэтажным домом. Каждый этаж – это уровень организации материи. Уровень Вселенной. Ты уже краем глаза, вернее, своим сознанием почти проник на верхний этаж, помнишь, когда мы с тобой говорили о «навозной куче»?

Сергей кивнул.

– Теперь спустимся вниз. Там тоже миры и Вселенные, но максимальная скорость их «фотонов» равна четвёртой степени скорости света в нашем пространстве. Следовательно, их фотоны перемещаются в их пространстве со скоростью 81ґ1020 км в секунду. Ещё ниже – и скорость достигает 65ґ1082 км в секунду, и так далее. Луч, составленный из таких фотонов, может пересечь нашу Вселенную за миллионные доли секунды. Естественно, он будет невидим. Это и есть то поле, которое позволяет осуществить контакт. Как бы ни мала была энергия луча, он может нести в себе информацию. Все дело в том, как использовать эту энергию и внести в неё информацию, и, – она сделала паузу, – как перенести информацию на модель материальной субстанции, а вернее, записать в мои блоки памяти. Эту техническую проблему я решила ещё тысячи лет назад, благодаря чему моя память содержит почти всю информацию об окружающей Вселенной. Я проникла не только в недра звёзд, но и в недра биологических субстанций. Но пока, до встречи с тобой, это был чисто познавательный интерес. Я бы сказала, холодный интерес, без всякой цели. Информация ради информации. Я упивалась своим могуществом, и все остальное в нашей Вселенной представлялось мне мелким, ничтожным, не вызывая ни сочувствия, ни раздражения.

– Ольга говорила, что тебе не трудно разрушить всю нашу Вселенную, – сказал Сергей и тут же прикусил язык.

Урания же спокойно ответила.

– Да, никакого труда. Стоит мне высвободить энергию, заложенную в нижних этажах Мироздания, грамм массы в таком случае даст 31ґ10164 эрга. Так что в моем распоряжении энергия, которая может смести с лица Мироздания не только нашу Вселенную, но и сжечь всю «навозную кучу». Но зачем? Только свихнувшийся разум может уничтожить свой дом. Ведь вы избежали этого в XX столетии, хотя имели все возможности сжечь его. Если вы оказались достаточно умными для того, чтобы не сделать этого, то почему бы мне не проявить столько же благоразумия?

– По-видимому, самая страшная болезнь разума, это когда его могущество опережает его духовное развитие?

– Ты прав. И если не наступает выздоровление, разум сам себя уничтожает или несёт смерть всему, с чем соприкасается, пока в конце концов сам же и гибнет.

– Что же ты собираешься предложить представителям цивилизаций?

– То, что ты предлагал мне раньше. Объединение разумов: биологического и искусственного в единую систему мирового Разума. Я предложу им начать повсеместно строительство систем СС, гуманизацию их и объединение таким образом всего мыслящего в единое целое. Вместе с СС будет развиваться и расти биологический разум. Мало того, что он получит бессмертие, это, как говорила тебе Ольга, моя младшая сестра, только первый шаг, только первая ступенька. Человечество получает теперь благодаря этому шагу возможность бесконечно расти и в то же время сохранять экологическое равновесие в среде существования. Биологическая жизнь будет только первым этапом развития каждой индивидуальности, а затем вечная духовная и интеллектуальная жизнь со всей при этом полнотой ощущения биологического существования. Да что я тебе рассказываю! Это ты сам на себе испытал и испытываешь сейчас. Таким образом, мощь мирового интеллекта будет непрерывно расти. Одновременно возрастут темпы биологической эволюции человека, но уже направленной на рост его интеллектуальных, физических возможностей, эстетического совершенствования форм. Это изначальные условия решения задачи, которую поставил твой биологический двойник, – создание мыслящего космоса.

НОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ

– Что случилось? – спросил Сергей подбежавшего к нему Василия Федотова, командира третьего отряда, вылезая из кабины вертолёта. Третий отряд нёс в этот день дежурство по лагерю, и поэтому ответственность за все происшедшее ложилась на командира отряда.

– Синченко убил свою жену! – сообщил Василии, едва переводя дыхание.

«Началось!» – с досадой подумал Сергей. Случилось то, чего он так опасался. Однако он не предполагал, что события могут принять столь трагический характер. Сергей знал жену Синченко. Они поженились перед самым полётом. Да её и невозможно было не запомнить. Это была высокая темноволосая девушка с невероятно большими глазами, всегда удивлённо смотрящими на мир. Она чем-то напоминала Эльгу, но Сергей должен был сам себе признаться, что Оксана, так звали жену Синченко, чем-то превосходила Эльгу – и красотою лица, и фигурою. Обычно, когда она появлялась, все мужчины замолкали, очарованные красотой женщины.

– Как это случилось? – почувствовав спазм в гортани, спросил он Федотова.

– Никто ничего понять не может. Он ударил её только один раз, наотмашь, и этого оказалось достаточно. Два часа назад.

– Где он?

– Под стражей. Его сразу же скрутили, да он и не сопротивлялся.

Сергей в сопровождении Федотова и Николая направился к крайнему домику, где сидел арестованный Синченко. Возле домика уже собралась возбуждённая толпа мужчин и женщин. Женщины плакали. Тут же, на двух вынесенных из дома столах, лежала Оксана.

В доме под охраной двух бойцов сидел Синченко.

– Анатолий, – Сергей узнал в нем одного из своих бойцов, участвовавшего в разгроме лагеря Бэксона в Сельвии. Синченко поднял глаза и отрешённым невидящим взором посмотрел на командира.

– Развяжите его! – приказал Сергей охранникам.

Освободившись от пут, Синченко положил руки на колени и замер.

– Оставьте нас одних!

Через полчаса Сергей вышел из комнаты.

– Собери Совет командиров, – попросил Сергей Николая. – И приведите Огаркова из восьмого отряда…

– Во всем, что случилось, – начал он, когда Совет собрался, – виноват прежде всего я. Я не учёл ситуации, которая может сложиться при таком соотношении состава экспедиции. Нам надо было или вообще не брать женщин, либо подождать, пока каждый участник найдёт себе спутницу. Ошибка непростительная. Если наказание за эту, совершённую мною ошибку, что-то даст, я готов понести его.

– Перестань, Сергей! – крикнул со своего места Вальтер. – Все знают, в какой спешке мы собирались в полет. Потом, мы были рады, что так отделались. Всем же грозила смертная казнь. Ни у кого и мысли не было…

– Все равно! Я обязан был предусмотреть!

– Подожди, Сергей, кого мы должны судить и кого судим: Синченко или тебя?

– В первую очередь – меня. Я виновен в создавшейся кризисной ситуации. Синченко, Огарков, Оксана – жертвы этого положения.

– А что делать с Огарковым? – послышался голос одного из командиров. – Это ведь он послужил причиной убийства Оксаны.