кулаком.
- Стоять неподвижно! - раздалась перекрывающая кашель команда конвоира.
Все ждали. Воспользовавшись тем, что яркий налобный светильник часового болезненно и судорожно метал луч по полу, Катя опустила руки и, тяжело вздохнув, прижалась к Сашиному плечу. Миша и Саша тоже опустили руки.
- У меня есть леденцы 'Холле', - жалостливо произнесла девушка. Попробуйте. Хорошо помогает от кашля.
- Прекратить оголтелую пропаганду! - заорал до-лдон-конвоир. - Свои ушаты лжи оставьте при себе.
Наконец парень откашлялся, смачно отхаркнул и вытер слезы, сопли и слюни грязным кулаком.
- Ну что стоишь, Мотя? - прохрипел он. - Веди шпионов, задрыга.
Пленные оглянулись на своего пленителя. Тот переминался с ноги на ногу, точно желающий по большой нужде, но стесняющийся.
- Хм, впередсмотрящий Макаров... Товарищ впередсмотрящий! На тридцать пятом участке особой территории, при попытке незаконного пересечения нерушимых рубежей...
- Да веди ты их, сука...
Дальше часовой разразился новым гавкающим кашлем, отцензурившим дальнейшую нецензурщину. Слушать это показалось неразумным даже Моте, и он молча ткнул автоматным дулом в рюкзак Савельеву. Шпионы пошли вперед и через десяток метров увидели в углублении грота между двумя монолитными колоннами от выбранной породы настоящую деревянную дверь.
- Стоять на месте по стойке 'смирно', предатели! - приказал пленитель Мотя и, не сводя с них угрожающий тщедушный лучик фонарика, подошел к двери.
По пещере гулко разносился суровый военный кашель Макарова. Мотя осторожно постучался в дверь, причем секретным, условным стуком. Наверху этот ритм был известен миллионам: 'Спар-так'-чем-пи-он, наш-мос-ков-ский-'Спар-так'. Изнутри ответил противный простуженный голос:
- Разрешаю войти. Мотя пропустил их вперед, зловеще шепнув:
- Руки, обагренные кровью борцов, вверх! В небольшом, освещенном керосиновой лампой гроте за столом, точнее, обшарпанной столешницей, прилаженной на два больших камня, сидел офицер в фуражке с синим чекистским околышем. Эмблема на фуражке отсутствовала - ее заменял белый кружочек, такой же, как на ушанке Моти. Кажется, он был намалеван краской. Китель на офицере был вполне советский, но какой-то устаревший, застегивающийся под горло. Жесткие надкрылья погон были украшены капитанскими звездочками. На свободно болтающейся кительной груди имели место настоящие по виду награды: Звезда Героя Советского Союза, орден Красного Знамени, медаль 'За взятие Варшавы', значок 'Мастер спорта СССР', комсомольский значок и Георгиевский крест II степени. Внутри этой униформы легко умещался хорек с пронзительными глазками и жидкими усиками. Из-под стола торчали его ноги в сапогах, а дальше что-то невнятно светлело.
Пещерный кабинет - а чем-либо иным назвать это помещение было трудно оказался обставлен настоящей мебелью. В одном углу - фанерный буфет, видимо, собранный здесь же. Размером он намного превышал дверное отверстие. В другом углу на каменном возвышении - небольшой несгораемый шкаф. В кабинете также имелось несколько разномастных стульев.
Но больше всего внимания к себе привлекали два предмета. Любимые народом фильмы, регулярно повторяющиеся по телевидению, не позволяли Мише, Саше и Кате забыть недавнее прошлое, которого они почти не знали, и поэтому они его помнили. Знамя и' портрет вождя - алтарный крест и 'Пантократор'.
Знамя было, как ему и полагается, на флагштоке с медным резным наконечником, с гвардейской бахромой и развернуто во всю красу. Только было оно, насколько позволяло видеть керосиновое освещение, грязно-белого цвета с чуть более ярким белым контурным кругом посредине. Впечатление создавалось такое, будто солнышко японского национального флага затмилось каким-то бельмом. Портрет, впрочем, был обыкновенным - хромолитография в рамочке, повешенная на здоровенный крюк: 'Ленин чего-то пишет'.
На столе перед синеокольгшным в живописном порядке имелись: керосиновая лампа, полевой телефон с крутящейся ручкой, раскрытый иллюстрированный журнал с нецветными фотографиями, бутылка водки со старинной наклейкой с остатком жидкости на донышке, стакан и банка консервов австралийской тушенки - такую они уже здесь видели.
Экспозиция со взаимным разглядыванием длилась довольно долго. Капитан-хорек был пьян.
Наконец Мотя выключил и убрал фонарь в карман, выглянул из-за рюкзака Михаила и, показав кулак, выкрикнул:
-- Кзотова будь готов!
Катя привычно вздрогнула. Капитан склонил туловище вправо, разглядывая своего солдата, показал ответно слабый кулачок, набрал воздуха для приветствия и икнул.
Потом он, видимо, почувствовал, что даже социал-предателям или кому там с поднятыми руками над головой и одновременно с рюкзаками за спиной стоять тяжело. Он милостиво махнул ладошкой.
- Эти... обагренные... опустить. И снимите... эти свои... контл... контв... релюционные мешки.
Ребята облегченно сняли рюкзаки, а Катя сразу же села на свой.
Глаза хорька возмущенно округлились:
- Встать, дудковское отродье!
Мотя сзади щелкнул оружием, и Катя испуганно вскочила. Мини-инцидент закончился, и доклад потек мутным потоком.
Солдат изогнулся из-за спины Шмидта, офицер тоже изогнулся соответственно. Шмидт стоял прямо и им не помогал.
- Товарищ рулевой особого отдела! - Мотя говорил без запиночки. Сегодня мною, юным впередсмотрящим часовым Мотовиловым, на тридцать пятом участке особой территории задержаны трое матерых шпионов оголтелого дудковского империализма, с циничной наглостью вторгшихся за надежно охраняемые нерушимые рубежи нашей необъятной родины, чтобы нарушить мирный труд зотовских тружеников во время горячей поры социалистического соревнования...
Катя осторожно нашла Сашину руку и уцепилась за нее. Она ничего не понимала, и ей становилось все страшнее.
- ...наглое вторжение не останется безнаказанным. Ведомые светочем великого вождя и руководителя товарища Зотова, мы грудью встанем...
Товарищ рулевой особого отдела хлопал ресницами и время от времени тихо икал, вздрагивая погонами. При упоминании о товарище Зотове, местном авторитете, о чем нетрудно было догадаться, он оглянулся на портрет Ленина и снова икнул, на этот раз прикрыв рот ладонью.
- Неугомонный враг вновь и вновь засылает к нам своих матерых выкормышей дудковских спецслужб. Но наш народ единым фронтом...
Мише очень хотелось обернуться и стукнуть впередсмотрящего часового Мотовилова по верхней плате, чтобы переключить его на другую программу. Может, там музыку передают. Видимо, тоже уставший рулевой особого отдела, не меняя позы и не переставая икать, нащупал бутылку, вылил остатки в стакан и отклонил корпус так, чтобы солдат из-за Шмидта его не видел.
- ...наглые провокаторы при задержании оказали яростное сопротивление, - Мотовилов, потеряв из виду начальника, отклонился в ту же сторону, - и отступили, понеся тяжелые потери в живой силе и технике...
Начальник с прилепленным к губе стаканом мгновенно отклонился обратно. Мотовилов повторил движение. Так они сделали несколько раз, пока чекист, давясь и морщась, все-таки не влил в себя необходимую жидкость.
- В то время, как мирные...
Неожиданно рот Михаила открылся, и от его истошного вопля последний глоток пошел начальнику не в то горло.
- Заткнись!!!
Начальник поперхнулся, а Мотя и в самом деле заткнулся, забыв про свой автомат.,
В тишине некоторое время раздавалась только Одержанная икота. Потом капитан по-крокодильи Расставил передние лапы, уперся, чтобы встать, раздумaл, посмотрел в пустую тушеночную банку, понюхал.
Далее на глаза капитану или рулевому особого отдела попался телефон. Создавалось впечатление, что этот человек живет условными рефлексами: видишь стакан - пей из него, видишь телефон - звони. Он подвинул аппарат к себе поближе, покрутил ручки и снял трубку. Сосредоточенно сдвинул бровки, еще покрутил, поморщился, еще покрутил. Связи не было. Мертвый связист на линии должно быть зажевал оборванный кабель.
Рулевой полез в карман кителя, вытащил папиросу, прикурил над керосиновой лампой. К сложным запахам грота-кабинета прибавился запах отвратительного табака.
- Ты это... как тебя... впередсмотрящий...
- Впередсмотрящий Мотовилов! - радостно выкрикнул Мотя из-за плеча Шмидта.
- Вот именно... Давай в штаб семимильными шагами трудовой поступью, как эта... как завещал великий Зотов, как учит... великий Зотов.
- А коварные происки?
- Ты давай, давай... Там должен быть... нести боевую вахту рулевой Чуканов, и пусть конвой... к адмиралу особого отдела Кукареке, то есть... А я тут, невзирая... В общем... Ты понял?
- Дело Зотова живет и побеждает!
Мотя исчез за дверью. Капитан-рулевой встал, открыл сейф с торчащими в замке ключами, положил внутрь журнал, должно быть, страшно давний 'Огонек' с фотографией фигуристки в полете на обложке, когда-то, наверное, страшно эротичной. Зачем-то убрал туда же пустую бутылку и пустую консервную банку. Достал из сейфа лист бумаги, огрызок карандаша и огромный революционный 'маузер'.
-Ну!
Худосочный маленький рулевой встал из-за стола и грозно потряс настоящим оружием. При этом выяснилось, что кроме кителя, фуражки и сапог на военнослужащем имеются только синие сатиновые семейные трусы до колен. Ребята перед лицом такой забавной смерти не могли не усмехнуться.
- Ну! - повторил рулевой. - Будем сдергивать маску империалистической усмешки или признаваться в содеянном?
- Простите, мы... - призналась Катя.
- Молчать! Заткнуть свою лживую пропага... - далее звук сильной икоты ... иду.
Рулевой пошатнулся от крика и алкоголя, ухватился за край столешницы.
Другого такого шанса не будет... Двое молодых сильных парней, насмотревшихся, начитавшихся, даже на компьютере наигравшихся в молодых сильных парней, против пьяного тщедушного подземного капитанишки.
Миша делает ложный бросок влево. Капитанишка невольно, но запоздало поворачивается к нему со своим стволом, который, возможно, и не заряжен. Саша прыгает, ногой резко бьет капитанишку снизу по руке, вышибая оружие, другой ногой на следующем шаге наносит удар в пятак. Миша подхватывает 'маузер', лупит рукояткой со всей мочи капитанишку по голове, хотя тому хватило и удара в пятак. Пока там чокнутый Мотя со своей политграмотой за конвоем ходит, ребята отпирают сейф, хватают патроны для пистолета, карту пещеры. Выбегают со своими рюкзаками так тихо, что простуженный часовой снаружи их и не замечает. За первым же поворотом штрека по карте быстро определяют, где они находятся и где выход. Быстро идут, преодолевая сопротивление подземных дохляков, света божьего не видящих, двумя-тремя выстрелами из мощного оружия...
Стоп! Какие сюжетные, на хрен, ходы? Кто бы °едным городским, когда-то чистым детям объяснил - а почему эти подземные дохляки сами, тыча в карту немытыми пальцами сломя голову не бегут к выходу? Кто они такие и что здесь делают? Откуда и зачем все это?!
Наверное, оттуда и затем,- что это была Система Ада, плавно перешедшая в Ад. А из него выходили только древние герои с недостоверной биографией.
Увы, никакие такие мысли не пришли в голову ни Мише, ни Саше. И даже группы мышц сработали только те, что меняют опорную ногу в нудном стоянии под дулом пьяного
