последнюю попытку:
– Ваше величество, я отлично знаю, что не имею права гово рить подобным языком. Поверьте, я должен был собрать всю свою смелость. Меня побуждают на этот разговор исключительные чув ства преданности к вам и ее величеству. Если бы я увидел своегодруга, идущего темной ночью по дороге к пропасти, то мой долг, государь, предостеречь его от неминуемой опасности. Поверьте, ваше величество, что вы находитесь на перекрестке двух путей, за вами выбор, каким путем пойти. Один приведет к победе и славному миру, другой – к разрушению, к революции. Позвольте мне умолять ваше величество избрать первый путь. Сделайте это, государь, и вы обеспечите своей стране осуществление ее вековых стремлений, а самому себе – положение наиболее могущественного монарха в Европе. – Сделав небольшую паузу, посол вкрадчиво добавил: – Кроме того, вы обеспечите безопасность тех, кто вам столь дорог.
Эта зловещая добавка осмыслилась государем лишь впоследствии. В настоящую минуту Николай II был тронут проникновенным тоном своего велеречивого собеседника. Император внимательно заглянул в глаза посла, тот ответил твердым, немигающим взглядом.
– Благодарю вас, сэр Джордж! – произнес растроганно Николай II и протянул руку.
Аудиенция английского посла стала предметом салонных пересудов.
После Бьюкеннена аудиенцию имел министр финансов Барк. Он поразился состоянию императора. Николай II с трудом владел собой. Министр финансов вручил царю прошение о своей отставке, в ответ тот едва не кинул ему бумагу в лицо, нервно проговорив: «Теперь не время для министров покидать свои посты!»
От великих князей стали просачиваться слухи о реакции самой императрицы. Она возмутилась поведением посла. Пошли разговоры, что посол Великобритании в скором времени будет отозван.
Бьюкеннен имел встречу с великим князем Николаем Михайловичем. Через два дня император распорядился выслать великого князя в его имение под Херсоном.
Брат опального, великий князь Сергей Михайлович, встретясь с Бьюкенненом в каком-то из салонов, заметил, что если бы на месте посла был кто-либо из русских подданных, то, несомненно, после подобного поведения с императором он был бы немедленно сослан в Сибирь.
Бьюкеннена забавляли эти слухи. Правда, в иное время столь скандальная известность отразилась бы на его положении при дворе. Однако события развивались столь стремительно, что ореол всемогущества помазанника Божьего все более тускнел. В один из докладов полковника Торнгилла, помощника военного атташе, посол услышал заявление, что революция в России свершится на Пасхе. Посол лишь усмехнулся и не стал развивать эту тему. У него имелись совсем иные сведения.Пока же истекал первый месяц нового года и наступал срок представительной конференции союзников. Великобританию на ней представлял лорд Мильнер.
Приезда этого государственного деятеля с нетерпением ожидал не только Бьюкеннен. Появления лорда в мятущемся Петрограде ждали еще несколько человек…
Вспоминая впоследствии дни работы конференции союзников, Бьюкеннен никак не мог отделаться от ощущения, что как раз это важнейшее совещание и положило конец его пребыванию на таком высоком и трудном посту.
Все началось с приезда лорда Мильнера.
С первого же дня в русской столице глава британской делегации повел себя в высшей степени загадочно. К изумлению Бьюкеннена, в суматошном Петрограде у лорда имелся сугубо свой круг доверенных людей. Разумеется, полномочного посла его величества лорд от себя не отстранил, однако и доверием не обременил.
Стремясь поправить положение и завоевать доверие, сэр Джордж блеснул своей осведомленностью в секретном и посвятил приехавшего в самые сокровенные стороны жизни тех персон, которые интересовали лорда. Однако даже в этом он совсем не преуспел.
У лорда Мильнера была тревожная манера вести беседу: он терпеливо слушал и вникал, как вдруг бросал вопрос, короткий, точный, будто укол, и сразу выяснялось, что он знает о предмете разговора гораздо больше самого рассказчика.
О «самом толстом человеке в империи», о Родзянко, сэр Джордж совсем недавно вызнал, что он находится в интимных отношениях с женой Извольского, недавнего министра иностранных дел, а ныне посла в Париже. «А, Маргарита Карловна», – небрежно отозвался лорд Мильнер. И тут же вдруг спросил, отчего Артур Рафалович, племянник известного банкира, состоящий при Извольском, сотрудничает не с «Лионским кредитом», а с таким малоизвестным банком, как «Кредито Итальяно»? Бьюкеннен этого не знал и вызвал осуждающее движение начальственных бровей.
Лорда Мильнера интересовали «земляки с Волги»: Протопопов, Керенский, Ульянов (Ленин). Поди же знай! Бьюкеннен сообщил, что Протопопов, возглавляя думскую делегацию в Великобританию, в Лондоне тайно посетил специалиста по мужским болезням. Ленин? Можно узнать… Он постарается. Керенский? В прошлом году лишился почки – вырезали. А до этого проходил лечение в психиатрической клинике.
– Ольга Львовна вам известна? – осведомился гость.
Бьюкеннен пренебрежительно пожал плечами: жена, ничего примечательного. – А… Елена Львовна?
Посол осклабился и приготовился блеснуть.
Керенский, герой громких политических процессов, будучи женат, сожительствовал и с сестрой своей супруги. Он прижил с любовницей двоих детей, довольно взрослых. Недавно этот модный адвокат своеобразно разрубил запутанный семейный узел: он отыскал какого-то пронырливого офицерика и выдал за него свою многолетнюю любовницу, Елену. Вместо «треугольника» составилось две пары. Фамилия офицера? Кажется, Барановский. Да, именно Барановский.
– А как ваше пари? – внезапно спросил лорд. – Получили?
Заморгав глазами, Бьюкеннен силился сообразить, о чем речь. Мильнер напомнил: пари с Палеологом. В августе 1914 года оба посла поспорили (на пять фунтов стерлингов). Морис Палеолог уверял, что к Рождеству русские войска будут в Берлине.
«Боже мой, – все больше изумлялся Бьюкеннен, – откуда он все знает?»
Между тем лорд Мильнер перешел к вопросам неприятным для посла. Что это ему вздумалось спасать
