нападении норманнов на город Отранто в Италии (видимо, в 1064 г.)
В числе обороняющих город он называет «русских и варягов, кондаратов и моряков», причем текст можно понять и как профессиональное разделение: русские — сухопутное войско, варяги — морское.
Еще существеннее рассказ Кекавмена о Гарольде, приводимый в «советах василевсу» (написанные, как полагают, в конце 70-х гг.). Рассуждая о том, «как следует награждать иноплеменных наемников», Кекавмен прежде всего советует ориентироваться на социальное положение пришельца у себя на родине, и ни в коем случае не возвышать иноземцев более ромеев. Он напоминает о том, что никто из царствовавших предшественников «не возвышали франка или варяга в достоинство патрикия». И в числе примеров рассказывает о Гарольде:
«Рассказав твоей царственности еще об одном примере, закончу об этом речь. Аральт был сыном василевса Варангии. У него был брат Юлав, который после смерти своего отца и занял отцовский престол, признав своего брата Аральта вторым после себя лицом в управлении царством. Аральт же, будучи юношей, пожелал отправиться преклонить колена пред блаженным васи-левсом Михаилом Пафлагонянином и увидеть ромейские порядки. Привел он с собой и войско, пятьсот отважных воинов. Итак, он прибыл, и василевс его принял как положено, затем отправил Аральта с его войском в Сицилию (ибо там находились ромейские военные силы, ведя войну на острове). Придя туда, он совершил великие подвиги. Когда Сицилия была подчинена, он вернулся со своим войском к василевсу, и тот почтил его чином манглавита. После этого произошел мятеж Деляна в Болгарии. Аральт участвовал в походе вместе с василевсом, имея при себе свое войско, и в борьбе с врагами совершил дела, достойные его благородства и отваги. Покорив Болгарию, василевс вернулся. Впрочем, сражался и я тогда за василевса по силам своим. Когда мы прибыли в Мосинополь, василевс, награждая Аральта за то, что он участвовал в войне, почтил его титулом спафарокандидата. После смерти Михаила и его племянника — экс-василевса Аральт при Мономахе захотел, отпросясь, уйти в свою страну. Но не получил позволения — выход перед ним оказался запертым. Все же он тайно ушел и воцарился в своей стране вместо брата Юлава. И Аральт не роптал из-за того, что удостоился (лишь) ранга манглавита или спафарокандидата! Более того, даже будучи королем, он сохранил дружбу и верность к ромеям».
Рассказ Кекавмена весьма живой. Хотя он заинтересован в том, чтобы преувеличить заслуги Гарольда перед Империей (дабы подчеркнуть, что даже такого героя держали на весьма низких должностях), он довольно ясно представляет своим рассказом, что говорили если не сам Гаральд, то лица из его окружения. Так, видимо, из свиты Гарольда исходило утверждение, будто он потомок царствующего дома. На самом деле он был сыном знатного норвежца, но не королевской крови. Никаким соправителем Олафа (брата по матери), занимавшего норвежский трон в 1016—1028 гг., он быть не мог, хотя бы потому, что родился он в 1015 г. И Гаральд являлся вовсе не преемником своего брата: с 1028 по 1035 г. Норвегия находилась под властью Кнута Великого, которому подчинялась также, помимо Дании, Британия и земли поморских славян (из которых, как говорилось, он и сам происходил по материнской
линии). Очевидно, в окружении Гарольда сознательно скрывали действительную обстановку в северной Европе. Определенная зависимость от датского короля была и ранее, в период правления Олафа. После смерти Кнута Великого в Норвегии восстанавливается власть собственных королей, и королем стал сын Олафа Магнус, к которому в 1046 г. присоединился Гаральд. •
Гаральд попал в Византию, очевидно, через Русь, и через Русь же он возвращался обратно, причем, видимо, несколько лет он провел на Руси и до поездки в Византию, и после нее (здесь он женился на дочери Ярослава Елизавете). В это время на Русь приходит немало скандинавов, особенно в связи с браком Ярослава и Ингигерд. По сагам, у Ингигерд была тайная любовь с Ола-фом Норвежским, и они поддерживали связи на протяжении всей его жизни (т.е. до 1030г.), причем именно на Русь бежал он от Кнута Великого.
В религиозном отношении Норвегия зависела от Гамбургского архиепископства (в XIIв. возникает архиепископство в Лунде). В XI в. католическая церковь ведет весьма воинственную политику в отношении язычества и достигает заметных успехов в Норвегии. Это обстоятельство тоже следует учитывать при анализе роли и места норманнов в жизни Византии.
Самый трудный вопрос в тексте Кекавмена — «Варангия», в которой, якобы, правили предки Гарольда. Собственно, предки Гарольда нигде не правили. Несли речь идет о времени прибытия в Византию Гарольда и его спутников (т.е. 1033—1034 гг.), то почти весь север (за исключением Швеции) был, действительно, объединен в одних руках — во власти Кнута. «Варанги-ей» в таком случае могла признаваться либо вся эта территория, либо ее определенная часть: «Повесть временных лет» знает именно два разных представления о варягах: как одно племя и как все прибалтийские народы, жизнь которых проходит на море. Второе значение, очевидно, более позднее. Но со времен Ярослава оно, по- видимому, уже пробивает себе дорогу. Могло суждение о Варангии принадлежать и самому Кекавмену. А в период, когда он писал свой труд, варяго-русская дружина в Византии сменялась варяго-англий-ской, на что убедительно указал Васильевский.
Правда, и в этот, второй период, сохранялись противоречия. Так, Васильевский слишком определенно связывает со скандинавами указание Скли-цы — Кедрина, что в 1043 г. вместе с Русью на Константинополь шли союзники, «обитающие на северных островах океана». На Балтике тоже было большое количество густо заселенных островов — от Рюгена до Даго, — население которых, очевидно, было «варягами», но не скандинавами. Можно, впрочем, думать, что в 1043 г. (как и отчасти в 1024 г.) наемные варяжские дружины в большом числе включали именно скандинавов, а русские источники отзываются о варягах с явной недоброжелательностью.
После смерти Ярослава, как сообщают летописи, прокатилась выплата откупа варягам со стороны Новгорода «мира деля», и движение варягов в Византию через Русь практически прекращается. Это тоже нужно иметь в виду при объяснении процесса замены варяго-русской дружины варяго-англий-ской. При этом нужно учитывать и еще один момент: Русь языческая поддерживала связи с варягами-язычниками, а Русь христианская — с варягами-христианами. Раскол между теми и другими в Прибалтике не совпадал
с этнической принадлежностью. Но все-таки, можно заметить, что в то время как среди германоязычных скандинавов распространяется христианство, у балтийских славян происходит реставрация язычества: после антихристианского восстания 983 г. большая часть балтийских славян оставалась язычниками до XII в.
Сообщение Скилицы и Кедрина трудно переоценить: оно указывает на происхождение если не всех, то каких-то конкретных «варангов». Кельтское присутствие в Прибалтике неизменно отмечалось еще в прошлом столетии. А после раскопок 70 — 80-х гг. археологов ГДР и публикации, хотя бы упомянутой статьи И. Херманна, спорить можно лишь о том, как и когда кельты появились в Южной Прибалтике.
Думается, что Васильевский недооценил и еще один приводимый им источник. Никифор Вриений во второй четверти XIIв. записал, что варяги, защищавшие в 70-х годах Михаила Дуку, происходили «из варварской страны вблизи океана и отличались издревле верностью византийским императорам». Ничего другого, кроме южного и восточного берега Балтики под это определение не подойдет ни географически, ни — что не менее важно — в религиозном отношении. Только в этой части тогдашней Европы христианство еще не утвердило свою власть, а образ жизни обитавших здесь племен еще слишком напоминал обычаи народов, штурмовавших за несколько столетий до этого рубежи ромейской державы.
Таким образом, противоречия источников в данном случае являлись прямым отражением противоречив в самой жизни. Единоязычие византийских варангов с русскими в начале XI в. означало их славяноязычие. Но это не потому, что варанги шли из Руси и были русскими, а потому, что в это время через Русь шли главным образом славяноязычные «варяги». Шли не от хорошей жизни: чаще всего, возвращаться им было некуда. Это-то и обеспечивало их верность императорам. Прибытие в Константинополь собственно норманнов не столько укрепило, сколько расшатало сложившееся положение: дружины варангов втягиваются в придворные интриги, целью становится добыча, которую затем надо переправлять на родину. Согласно сагам, Гаральд переслал на сохранение к Ярославу в Киев несметные богатства, с которым позднее и вернулся в Норвегию.
