Отметил Ломоносов и «германизацию» Байером имен славянских князей. Весьма важно и убедительно его заключение, что «на скандинавском языке не имеют сии имена никакого зиаме-нования» (примером «германского» осмысления славянских имен может служить толкование княжеского имени Владимир как «лесной надзиратель»). Заключение Ломоносова никто из норманистов идо сих пор не преодолел. Но сам Ломоносов впадал в другую крайность, пытаясь объяснить некоторые имена из славянского. Так, довольно распространенное у иллирийцев и кельтов имя «Дир» (значение «твердый», «крепкий») он объясняет из славянского как «драч», имя «Аскольд» — соправителя Дира — от славянского «оскорд» — топор. Более значимо замечание Ломоносова о том, что со времени принятия христианства на Руси утверждаются греческие и еврейские имена, но это не значит, что носители этих имен — греки или евреи, а потому сами по себе имена не указывают на язык их носителей. В соответствии с этим размышлением Ломоносов допускал, что имя «Рюрик» — скандинавское, но пришел князь с варягами-русью
с южного берега Балтики. Убежденность его основывалась и на том, что он, будучи в Германии, побывал на побережье Варяжского моря, где еще сохранялись не только славянские топонимы, но местами звучала и славянская речь.
Вскоре после кончины Ломоносова в России появился Август Шлёцер (1735 —1809). Он обычно рассматривается как третий видный норманист XVIII в. Собственно говоря, Шлёцер не добавил аргументов в пользу норманизма и лишь пытался доказать, что составитель Древнейшей летописи, предполагаемый Нестор-летописец, указывает на то, что варяги пришли из «за-морья». Идею же отождествления имени «Русь» с финским «Ру-отси», в которой Шлёцер видел едва ли не решающий аргумент в пользу норманизма, он взял в интерпретации немецкого автора Й. Тунманна, опубликовавшего в Лейпциге в 1774 г. книгу о народах Восточной Европы. Но изучение византийских источников привело Шлёцера к интересному заключению: на самом деле была не одна, а две «Русии» — одна на Балтике, другая, значительно более многочисленная, в степях Причерноморья. Позднее эта мысль привлечет внимание некоторых авторов, впрочем, большинство исследователей продолжали искать одну единственную Русь.
Из представления о единственной и именно норманнской Руси исходил и Н.М. Карамзин (1776—1826), в своей известной работе «История государства Российского». Он считал норманнскими имена Рюрика, Синеуса и Трувора, не учитывая, что ранее всего они встречаются на континенте. Большое значение он придавал также сообщению автора X в. — кремонского епископа Лиутпранда, который, рассказывая о неудачном походе на Константинополь Игоря в 941 г., пояснял что «русы» — это простонародное название (имеется в виду внешний облик — «красные») тех, «кого мы по местоположению называем «норд-маннами». Правда, Карамзин не отвергал и версию «Степенной книги» (XVI в.) и других источников, помещавших Балтийскую Русь на юго-восточном побережье Балтики, в частности у устья Немана. Но он, как и позднейшие норманисты, видел здесь колонию скандинавов. Летопись же, как и Шлёцер, Карамзин считал сочинением одного автора XII в. (Нестора-летописца) и потому не замечал внутренних противоречий, характерных для летописного текста, ведших к разным временам, разным авторам и разным источникам.
Шлёцеру и его предшественникам возражал ректор Дерптского университета Густав Эверс (1781—1830). Он иронизировал по поводу попыток расшифровать названия порогов из того или иного языка, считая все их неудачными, и предлагал сначала решить вопрос более надежными средствами, а затем уж обращаться к порогам. Сам он настаивал на южном происхождении русов-росов, сближая их с хазарами.
30—60-е гг. XIX столетия особенно богаты публикациями по теме варягов и руси, а полемика заметно обострилась из-за противостояния и противопоставления славян и германцев. Дело в том, что в эти годы в Германии распространяется идеология пангерманизма, сторонники которой объявили славян «неисторическим» народом, «неспособным» к созданию самостоятельного государства. Разумеется, не все «русские немцы» разделяли идеологию и настроения пангерманизма. И протест Г. Эверса, и подчеркнутая объективность Г. Розенкампфа в 20-е XIX в., и резкие осуждения его Е. Классеном (1795—1862, русский подданный с 1836 г.), были глубоко искренними и обоснованными.
Из собственно русских видных ученых в это время идеи норманизма поддерживал лишь М.П. Погодин (1801—1876). Но при всей активности (и самоуверенности) он свел проблему лишь к происхождению династии «Рюриковичей», согласившись с тем, что ни в языке, ни в культуре скандинавы заметного следа не оставили.
СМ. Соловьев (1820—1879) началом Руси по существу не занимался, так как до XII в. он видел на Руси лишь родовые отношения, а интересовали его больше государственные. Он посвятил «варягам» лишь несколько абзацев, решив, что летописная фраза о расселении варягов «от земли Волошской и Агнянской до предела Симова» предполагает именно Скандинавию (которую летописец якобы распространял до «семитского Востока»). Русь же он склонен был искать на юге, ограничившись, впрочем, заключением, что она упоминается раньше, чем варяги. Рюрика он признает скандинавом, но функции его сводит к роли третейского судьи, как это будет в позднейшее время.
Большинство норманистов в XIX в. продолжали писать на немецком языке или были обрусевшими немцами. Наиболее заметным среди них был А. Куник (1814—1899), переехавший из Пруссии в Россию в 1839 г. и сразу вступивший в полемику, прибегая к самым жестким и эмоциональным выражениям, вроде «сухоггутные моряки», имея в виду и своих оппонентов, и балтийских славян, которых к этому времени многие авторы отождествляли с варягами. Естественно, что при этом идеализировались викинги, а призвание Рюрика представлялось началом государства на Руси.
В ряду антинорманистов следует назвать прежде всего редко упоминаемого Ст. Руссова, выступавшего по многим вопросам ранней истории Руси в 20—30-е гг. XIX в. Именно Руссов в 1824 г. издал «варяжские законы» — «Правду англов и вэринов или тюрингов» (конец VIII — начало IX в.) — документ исключительно важный и практически до сих пор неисследованный. Руссов указал на место расселения англов и их соседей вэринов — Ютландский полуостров (нынешняя Дания). Вэрины-ва-рины на рубеже VI FI и IX вв. еще не были ассимилированы славянами. Именно их он и называет «варягами». Ст. Руссов обратился также к теме «заморья» и совершенно убедительно на фактах показал, что «за морем» в источниках воспринимаются и южный берег Балтики, и вообще всякая территория, до которой надо добираться морем. Указал он и на наличие в Западной Европе нескольких «Русий» (статья, опубликованная в 1827 г. в «Отечественных записках», ч. 30 и 31). Почувствовал он и глубинную связь Руси с Моравией, указав, что в богемских хрониках русский князь Олег упоминается в качестве моравского короля. Сюжет этот начинает осознаваться только в наше время, когда появился представительный археологический материал.
Одним из самых ярких и эмоциональных антинорманистов был в это время Ю.И. Венелин (1802—1839), карпатский русин, переехавший в Россию в 1823 г. В 1836 г. вышла его статья «Скандинавомания и ее поклонники», в которой он в форме памфлета разбивал аргументы и доводы норманистов. Статья переиздавалась в 1842 г. уже после безвременной кончины автора. В 1848 г. была опубликована статья Венелина «О нашествии завислянских славян на Русь до Рюриковых времен», написанная еще в 1829 г. И лишь в 1870 г. будет издана его статья о варягах, которой явно не хватало в кипевших в 40—50-е гг. спорах, причем издатель О. Бодянский предупредил, что окончания статьи ему найти не удалось. Ю.И. Венелина отличало тонкое понимание летописного текста, в чем он заметно превосходил не только современников, но и тех, кто писал в 50—60-е гг. XIX в., включая М.П. Погодина и СМ. Соловьева.
Обширную подборку сведений о разных «Русиях» в Европе опубликовал в 1842 г. Ф.Л. Морошкин. Он напомнил о важном (и доныне неосознанном) заключении Г. Розенкампфа (в 1827 г.) о том, что попытка связать финское слово «Руотси» со шведской провинцией Рослаген в применении к IX—X вв. ничего не дает, поскольку возникновение Рослагена относится только к XIII в. Указал Морошкин и на то, что «варяги» в узком и первоначальном значении этнонима — это варины. Позднее (в 1906 г.) английский ученый Томас Шор в книге «О происхождении англо-саксонского народа» на основании местных архивов и книгохранилищ будет употреблять формулу «варины или
