ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга первая.

отношении. А потому возврат норманизма в 60-е гг. был неизбежен. Уже книга И.П. Шаскольского «Норманская теория в современной буржуазной науке» (М.; Л., 1965) реабилитировала норманизм как определенную теоретическую концепцию, вполне заслуживающую серьезного к ней отношения. В статье «Антинорманизм и его судьбы», вышедшей в 1983 г., этот же автор, по существу, переходит на позиции норманизма, оставляя лишь терявший всякий смысл тезис о том, что «государство не может быть навязано извне» (антинорманисты теперь осуждались как «белоэмигранты»). И примечательно направление спора автора с фуппой ленинградских археологов — Л.С. Клейном, Г.С. Лебедевым, В.А. Назаренко, доказывавших, что норманны на Верхнюю Волгу пришли значительно раньше славян и в X в. составляли больший удельный вес, чем славяне, уступая лишь местному угро-финскому населению. Спор шел о процентах: концепцию трех авторов нельзя было перечеркнуть тезисом «не может» и приходилось отказываться от надуманной концепции происхождения государства. В свою очередь, археологи, во много раз увеличившие роль «норманнов» по Волго-Балтийскому пути, не смогли объяснить, как же все-таки из симбиоза норманнов и утро-финнов родился русский язык, носивший, между прочим, и черты, сближающие его с языком именно поморских славян. В итоге ценные наблюдения трех авторов подводили к такому выводу, которые сами авторы не предусматривали, а их оппонент, очевидно, сознавал.

В настоящее время на антинорманистских позициях остаются в основном киевские историки и археологи. Обращаются же они чаще всего на восток в иранский мир. Д. Т. Березовец в статье о салтовской культуре (1970 г.), которая располагалась в VIII—IX вв. в среднем течении Дона и Северского Донца, вслед за многими историками, начиная с А. Шлёцера, отождествил ее с «русами». Недостаток статьи заключался в том, что автор так же, как и многие его предшественники, искал однозначный ответ, пренебрегая другими «Руссиями». М.Ю. Брай-чевский в статье о Днепровских порогах по существу полностью опроверг один из важнейших аргументов норманистов: он показал, что большинство «темных» названий порогов, перевод которых искали в германских языках, на самом деле легко объясняется словами из алано-осетинского языка. Но аргументацию многих украинских ученых ослабляет приверженность автохтонизму: они считают, что русы — это единственный народ, живший в Приднепровье или Причерноморье с древнейших времен.

Среди ученых Санкт-Петербурга традиционно преобладает норманизм, хотя имеются и последовательные антинорманисты (В. Вилинбахов и некоторые другие). В среде московских исследователей долго держался некий паритет, но в последнее время — главным образом филологами — привносится норма-нистская интерпретация первых веков русской истории, как правило, без привлечения новых аргументов и даже без учета главных аргументов норманистов прошлого столетия.

Главным аргументом в пользу норманского происхождения руси вновь привлекается финское «Руотси» (эстонское «Роот-си>), причем игнорируются указания авторов прошлого века (в том числе и ряда норманистов) о неубедительности этой этимологии. Претенциозные заявления филологов о том, что вопрос этот может решаться только филологически, опираются на заключение Г.А. Хабургаева (Этнонимия «Повести временных лет». М., 1979), что из «Руотси» может — чисто филологически —

образоваться название «Русь». Но есть еще тысячи неиспользованных источников и простой здравый смысл. От здравого смысла, в частности, шел М.В. Ломоносов, и возразить ему что-нибудь норманистам было трудно.

Современные норманисты-филологи обычно выстраивают такой ряд: «родсы» — это именование гребцов на шведском языке, шведская область «Рослаген»— провинция гребцов, финны на свой лад это произносят как «Руотси», а эстонцы как «Роотси», славяне же восприняли это именование в своей огласовке — «русы». Таким образом, славяне стали называть русами (т.е. «гребцами») всех шведов, придав этому понятию этническое значение.

Надо признать, что приводимый аргумент происхождения термина «русь» абсолютно бессмысленный. По сути, это должно было бы обозначать ругательство: гребцов часто приковывали к уключинам, поскольку труд этот тяжелый, как, скажем, и у бурлаков, и отнюдь не благородный. Более того, еще Г. Розен-кампф в 20-е гг. XIX в. показал — сама социальная категория «родсов-гребцов» упоминается впервые лишь в XIII в. Еще позднее упоминается провинция Рослаген (по С. Гедеонову лишь в XVII в.). Кроме того, Гедеонов вполне логично заключал, что обозначение рода занятий не может быть в принципе этнонимом, тем более самоназванием, которое, по летописи, произносили с гордостью. Да и называли финны «Русь» разными вариантами с корнем «вене» (венеды). И вполне логично он своим оппонентам А. Кунику и М. Погодину напомнил критику в адрес Шлёцера финских филологов: «При разборе предположений Шлёцера о происхождении финского Ruotsi, эстского Roots, Rootslane (шведы), от названия Рослагена, Паррот замечает: «Если бы в лексиконе Гунеля, из которого Шлёцер приводит переводное имя шведов, он отыскал настоящее значение слова Roots, он конечно бы не вздумал опираться на его созвучие. Оно означает вообще хребет... ребро... а в особенности ствол на листе. (Примерно то же значение слова «Roots» и в современном эстонском языке. — А.К.) Перенесение этого понятия на береговые утесы или скалы, коими преимущественно изобилует Швеция, делает понятным, почему финны называют Швецию Ruotsimaa, а эсты Rootsima, страною скал».

В XIX в. оппоненты-норманисты Гедеонова вынуждены были если и не согласиться вполне, то все- таки искать иные аргументы, поскольку это тот случай, когда «факты — упрямая

вещь». Ведь в самих Швеции и Норвегии о таком этносе — «род-сы» (шведы-гребцы) — никогда не слышали, а «Русью» называли именно Русь.

К сожалению, современные норманисты не утруждают себя чтением работ даже своих предшественников середины — конца ХIX в. Более того, аргументы норманизма они воспроизводят вообще без учета предшествующей историографии. Следовательно, современные доказательства в пользу норманизма находятся на уровне XVIII—начала XIX в., и ничего нового норманисты конца XX в. в науку не привнесли.

В целом можно сделать главные выводы из анализа нор-манской концепции и критики ее антинорманизмом: 1. Норманисты не нашли аргументов в пользу того, что варяги и русы были германцами. 2. Антинорманисты предложили более основательную систему доказательств негерманского происхождения варягов и руси.

§2. ВАРЯГИ В ИСТОЧНИКАХ РУСИ, ВОСТОКА И ЗАПАДА

В почти трехвековом споре о начале Руси основой всегда являлись русские летописи, а спор начали еще летописцы X—XI вв., и отражалось в нем традиционное соперничество Киева и Новгорода. Напомним, что древнейшая русская летопись «Повесть временных лет» — это уже свод разнообразных материалов, предшествующих летописных традиций, принадлежащих разным авторам. Поэтому в «Повести временных лет» приводится три разных (и разновременных) упоминания о варягах и две разные версии происхождения Руси.

«Сказание о призвании варягов», вошедшее в новгородские летописи, а затем также в одну из относительно поздних редакций «Повести временных лет», имеет явно северное происхождение, связанное с этническими передвижениями по Волго-Балтийскомупути. Первым датированным событием здесь является изгнание «варягов» «за море» в 859 г. На чем основана эта дата — остается неясным.

Примечательно, что в соответствии с летописью «варяги» контролировали обширные пространства вдоль Волго-Балтийского пути, создав здесь своеобразное государственное образование. Помимо славянских ' племен словен и кривичей, в это раннее образование входили угрофинские племена меря, весь и чудь (эстонцы). Затем варягов изгнали, но недавние союзники перессорились между собой и вроде бы добровольно решили вновь пригласить варягов. На сей раз в 862 г. появляется Рюрик с братьями