ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга первая.

происходящего. Так, Ипатьевская летопись говорит, что сразу после кончины Всеволода «Игорь же еха Киеву, и созва Кияне вси на гору на Ярославль двор, и цело-ваше к нему крест», а затем следует вроде бы нелогичное добавление: «и паки же скупишася вси Кияне у Туровы божницы и по- слаша по Игоря, рекуче, княже, поеди к нам». Игорь Олегович поехал вместе с братом Святославом и дружиной и направил к «вечникам» (т.е. участникам вече) Святослава. Примерно тот же текст и в Московском своде конца XV в. У Татищева же в «Истории Российской» есть существенные акценты. Игорь, «пришед же в дом Ярославль, созвал киевских вельмож и всех знатных людей для целования ему креста. Оные же, хотя весьма того не хотели, но за страх учинили». А затем, «сшед со двора Ярославля, собрались на вече всенародно у Туровой божницы и послали звать к себе Игоря». То есть в первом случае по инициативе Игоря собиралась лишь знать, а второе вече было «всенародным».

И Игорь явно боялся этого веча, а потому остался в стороне с дружиной, направив к вечникам брата. Именно Святославу веч-ники изложили свои требования. Они сводились к отстранению прежних судей (в Ипатьевской летописи «тиунов») Ратши и Ту-дора, назначению новых, которые бы судили «по уставу отец и дедов». И Святослав, захватив с собой «лучших людей», направился к Игорю, советуя принять требования киевлян.

Дальнейшие события в источниках также переданы с некоторыми разночтениями и снова наиболее последовательно и логично ход их представлен у Татищева. Игорь «целовал крест» (т. е. поклялся, судить по праву), «хотя ему такое странное требование весьма прискорбно было». Далее ход событий достаточно ясно представляет Ипатьевская летопись. Князь поехал на обед, а народ отправился грабить дворы Ратши и мечников (Татищев ошибочно понял эту древнюю должность как имя «Менкин»). Игорь с помощью Святослава едва сумел «утишить» киевлян и сразу же направил посольство к Изяславу Мстиславичу, стремясь выяснить его отношение к происходящему. Вместе с тем — об этом говорят Московский свод и Татищев — обещание, данное киевлянам, Игорь не собирался выполнять и грозил (по Татищеву) «головами киевлян ту обиду Ратшину заплатить». После этого киевляне обратились к Изяславу Мстиславичу, призывая его на княжение.

Незначительные сами по себе текстовые разночтения дали основания для довольно острой дискуссии, основы которой лежат в общем представлении о характере социально-политических отношений на Руси в это время: считать ли феодальную раздробленность «прогрессивным» или «регрессивным» периодом в русской истории. Мнение М.Н.Тихомирова заключалось в том, что «Гора» и «Подол» в Киеве противостояли друг другу в самой структуре городской организации. При этом Ольговичи пытались опереться на «верхушку», складывавшуюся из представителей княжеской дружинно-вотчинной исполнительной власти и из наиболее оторвавшихся от «Земли» «лучших людей» города, а рядовые «кияне»-«вечники» — ремесленники, торговцы, постоянно привлекаемые князьями ополченцы (обычно то и другое совмещалось), — надеялись на восстановление «правого суда», который на фоне худшего ассоциировался со временем Владимира Мономаха и Мстислава.

Конечно, в социальном плане Киев, как и Новгород, и другие города, был расслоен, хотя расслоение нельзя свести только к классовому. В городах шла борьба по меньшей мере между тремя взаимосвязанными и все-таки обособленными социальными слоями. Первый, верхний слой — это князь и его дружина, даже исторически мало связанная с городами, в которых они властвовали. Второй слой — выделившаяся в результате социального размежевания в рамках самой «Земли» управленческая верхушка, которая теперь стремится «приватизировать» традиционно выборные должности. Третий слой — собственно население города, «вечники», ремесленники и смерды, без участия которых не обходилось ни одно значительное мероприятие. Ведь именно «вечники» составляли основу городского ополчения, а городам Южной Руси (да и Западной тоже) постоянно приходилось быть готовыми к отражениям внешних нападений, хотя, в отличие от предшествующих столетий, эта готовность носила в основном оборонительный характер.

События 1146 г. в Клеве, как и новгородские десятилетием раньше, демонстрировали не упадок экономических связей областей, как представлялось многим авторам, а, напротив, подъем «Земли» и снижение авторитета экономически бесполезной «Власти». Игорь Ольгович не продержался в Киеве и двух недель. Киевляне — в первую очередь как раз в массе рядовые «вечники» — направили депутацию к Изяславу Мстиславичу в Переяславль, аргументируя отвержение Игоря тезисом, переданным Ипатьевской летописью в характерной для древнерусского языка и мышления форме: «Не хоцем быти аки в задничи».

«Задница» в древнерусском языке — понятие многозначное. Так обозначалось, например, подворье крестьянской усадьбы. В «Русской правде» — это имущество умершего смерда — его наследство. В княжеской лексике обычно речь идет об «отчине» (откуда позднейшая «вотчина»). В послемонгольское время само это понятие выходит из употребления, почему списки Ипатьевской летописи XVI в. опустили и саму фразу. Но и ранее, как можно судить и по реакции киевлян, за этим правовым термином предполагалось определенное социальное принижение: киевляне протестовали против взгляда на них претендентов на княжеский стол как на свою не слишком значимую собственность. Иными словами, за малопонятной сейчас фразой стоит принципиальное отношение «Земли» к «Власти», к ее правам и обязанностям: князья не имеют права смотреть на горожан, как на свою собственность.

Изяслава Мстиславича поддержали и остатки давних степных народов, занимавших окраины Переяславской земли («черные клобуки», торки и берендеи), и все прилегающие к Киеву города, где, кстати, вопрос, как правило, обсуждался на городских вечевых собраниях. Решающую же роль в противостоянии дружин Игоря и Изяслава сыграло киевское ополчение, которое однозначно выступило на стороне Изяслава. Игорь потерпел сокрушительное поражение, сам чуть не утонул в болоте, из которого его извлекли на четвертый день. Изяслав расправился с соперником довольно сурово: Игорь был заточен в монастыре в Переяславле, где впоследствии пожелал принять и пострижение. В этом ему Изяслав не препятствовал, предоставив и определенный выбор места пострига. Но озлобленность киевлян против Игоря проявилась ив том, что они на вече постановили расправиться с ним, уже постригшемся в Киевском Федоровском монастыре. Горожан не смутило даже то, что Игорь слушал обедню. Они схватили его и вывели из монастыря, убили, а труп его подвергся поруганию: веревками за ноги волочили до Десятинной церкви, а потом отвезли на Подол «на торговище». Последняя деталь указывает на настроение именно торгово- ремес-ленного Подола. Сам же факт расправы, хотя и над грешником, но принявшим монашеский образ князем, морально поддержит бывших его сторонников, даст им аргументы против неукротимых «киян».

Но и Изяслава ожидали большие трудности, в том числе и в самом Киеве. И хотя летописи отмечают его умеренность (никого не казнил), но, естественно, именно в высших сферах оказалось много недовольных. Помимо Ольговичей, у Изяслава сразу же возникли проблемы с собственными ближайшими родичами, прежде всего с дядей Вячеславом, который стал бороться за города, прилегающие к Киеву. Главным же соперником Изяслава в борьбе за Киев надолго станет другой дядя — Юрий Долгорукий, который начал собираться в поход на Изяслава. И Изяслав, видимо, переоценил приверженность к нему киевлян: хотя он вроде бы постоянно советовался с вечем, идти в поход против Юрия Долгорукого киевляне отказались. Мотивировали они это, между прочим, и тем, что не могут идти против сына Владимира Мономаха.

В литературе обсуждался вопрос о соотношении традиционного принципа «старейшинства» и утвержденного Любеческим съездом принципа «отчины». В усобицах 30-х гг. уже столкнулись два этих разных принципа. В 40-е гг. они еще более обострились: Изяслав Мстиславич претендовал на Киев как на «отчину», ибо был сыном княжившего ранее в Киеве Мстислава, а Юрий Долгорукий указывал на свое «старейше-ство» — он был сыном Владимира Мономаха, т.е. «старейшим» среди Мономаховичей. Однако старейшим в действительности был Вячеслав, многократно напоминавший об этом и Изяславу, и Юрию, и постоянно менявший свои политические симпатии и пристрастия. Само это противостояние предоставляло и киевлянам простор для маневров. И в результате появится уникальное явление — соправительство в Киеве двух князей: «дуумвират». И связан он будет с борьбой за Киев Изяслава Мстиславича и Юрия Долгорукого.

Неопределенность ситуации с правом на наследие великокняжеского титула провоцировала