ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая.

было отправлено в Москву, где в феврале 1325 г. погребение его проводил митрополит Петр и присутствовали все владыки Северной Руси: Моисей Новгородский, Прохор Ростовский, Григорий Рязанский, Варсонофий Тверской.

§3. МОСКОВСКОЕ КНЯЖЕСТВО В ГОДЫ КНЯЖЕНИЯ ИВАНА ДАНИЛОВИЧА КАЛИТЫ

В летописном некрологе отмечается, что Иван Данилович Калита (ок.1288 — 1340) княжил 18 лет. Очевидно, предполагается, что после смуты 1322 г., в результате которой ярлык на великое княжение получил тверской князь, а Юрий фактически ушел в Новгород, в Москве реально правил Калита. Видимо, тогда же в Москве окончательно обосновывается и митрополит Петр. После гибели Юрия Даниловича в Орде в 1324 г. Калита остается единственным из Даниловичей, и потому утверждение его на московском столе ни в Твери, ни в Орде вопросов не вызывало. Другое дело, что князь стремился унаследовать и великокняжеский титул погибшего брата. Ближайшим путем к этому было укрепление доверительных контактов с митрополитом. Не без участия князя и его средств, в том же году митрополит Петр заложил в Москве первый каменный храм — церковь Успения Богородицы, в которой «заложи себе гроб своими руками». Митрополит умер в декабре того же 1325 г. и был, согласно завещанию, погребен в недостроенном храме. Летописец отмечает, что там он «и ныне лежит, много чудеса содевая с верою приходящим к нему».

Гнев Узбека на Дмитрия Тверского разгорался почти целый год: 15 сентября 1325 г. по его повелению князь был убит. Тогда же был убит и князь Александр Новосильский, видимо, как-то связанный с тверским князем. Никоновская летопись отмечает, что «бысть царь Азбяк гневен зело на всех князей тверских, и называл их крамольникы и противных и ратных себе, но аще и гневен бысть на них, но по великом князе Дмитрие Михаиловиче даде великое княжение брату его князю Александру Михаиловичу». Решение кажется парадоксальным. Заметно, что и в Орде непоследовательность Узбека вызывала недоуменные вопросы: хан обвиняет всех тверских князей в неверности и тут же одному из них отдает ярлык на великое княжение. Объяснение может быть только одно — ордынский хан совершенно сознательно поддерживал напряженность в отношениях Твери и Москвы.

В 1327 г. в Твери произошли события, сыгравшие большую роль в решении политических вопросов на Руси. Татарский посол Чолхан, известный русским источникам под именем Щелкана (Щолкана, Шевкала), своим поведением спровоцировал выступление тверичан против татарского отряда, находившегося в Твери. В летописях события, связанные с «ратью Щелкана», переданы с теми или иными разночтениями, но во всех вариантах речь идет о нетерпимых насилиях со стороны татар, и оправдываются выступления тверичан против этих насилий.

Согласно Тверскому сборнику, Щелкан был одним из тех, кто советовал хану Узбеку устранить Александра Михайловича и других русских кНязей и утвердить непосредственное владычество ордынского хана на Руси. Щелкан вызвался пойти на Русь: «И разорю христианьства, - якобы говорил он, — а князи их избию, а княгини и дети к тебе приведу». Хан одобрил предложение, и Щелкан с большим татарским отрядом «прииде на Тверь, и прогна князя великого съ двора его, а сам стал на князя великого дворе съ многою гордостию; и въздвиже гонение велико над Христианы, насилством, и граблением, и биением, и поруганием». Горожане шли с жалобами к Александру Михайловичу, но он призывал их к терпению. Терпеть тверичане уже не могли, и 15 августа, после того как татары отняли у дьякона Дудко кобылу, пострадавший обратился за помощью к горожанам, собравшимся на торгу: «Татарове же, надеющеся на самовластие, начаша сещи». Этот призыв поднял весь город, тверичи ударили в колокола и собрались на вече: «И кликнуша тверичи. И начаша избивати татар, где кого застронив, дондеже и самого Шевкала убиша. Не оставиша и вестоноши». Лишь татарские пастухи, пасшие за городом коней, бежали на Москву и оттуда в Орду.

В Тверском сборнике ничего не сказано об участии в восстании самого князя, а следующие затем годы представлены в московской интерпретации. О «Федорчуковой рати», посланной из Орды и разорившей Тверскую и другие земли Северо-Восточной Руси, приводится лишь несколько глухих фраз. В соответствии с московской интерпретацией событий, Москву и Московское княжество «заступил» «человеколюбивый Бог».

Иначе события изложены в Московском своде конца XV в. Ордынский «посол» с большим отрядом прибывает в Тверь. Здесь прямо обозначена цель «посла» - сесть на Тверском княжении и утвердить татар на других княжениях. Но инициатором выступления тверичан против татар представлен князь Александр Михайлович, который вооружил горожан и повел их на насильников, в том числе занявших и его собственный двор. Именно князь поджег сени своего двора, где размещались Щелкан со своей ратью, и в огне пожара погибли Щелкан со всем своим сопровождением. Вместе с тем в этой летописи сказано, что Иван Данилович отправился в Орду и с ним вскоре пришли пять темников во главе с Федорчуком, которые разорили Тверь и Кашин, а также иные волости. «По повелению цареву» в этих акциях участвовали Иван Данилович и Александр Васильевич Суздальский. В Новгород же было направлено посольство, и город откупился двумя тысячами гривен (по Никоновской летописи, сумма откупа составила пять тысяч «новгородских рублей»).

В Никоновской летописи разнузданность Щелкана объясняется тем, что он якобы доводился Узбеку «братаничем», т. е. племянником. Соотносили же его с Дюденем, разорявшим Русь в 1293 г., братом Ногая. Здесь, видимо, сказывается влияние исторической «Песни о Щелкане Дюденевиче». Но в любом случае, Щелкан явно был чином влиятельным, чем предопределялась и особо ожесточенная реакция на гибель «послов» со стороны Узбека.

Хан Узбек послал на Русь рать во главе с Федорчуком («Федорчукова рать»). В состав рати вошли и полки Ивана Даниловича Калиты, а также суздальских князей Александра Васильевича и его дяди Василия Александровича. Видимо, суздальские князья, как и Иван Данилович, имели претензии к тверским князьям и держались московской ориентации. Согласно Никоновской летописи, «Федорчукова рать» страшно разорила русские земли, прежде всего тверские: «Татарове возвратишася со многим полоном и богатьством, и бысть тогда всей Русской земле велиа тягость, и томление, и кровопролитие от татар. Убиша тогда и князя Ивана Ярославича Рязанскаго, и много христиан избиша и плениша». Тогда же повелением Узбека был убит в Орде рязанский князь Василий. Видимо, рязанские князья выразили какую-то солидарность с восставшей Тверью. И только Москва счастливо избежала разорения. В данном случае Никоновская летопись, как и Тверской сборник, говорит о Божием заступничестве за Москву: «Точию съблюде и заступи Господь Бог князя Ивана Даниловичя, и его град Москву и всю его отчину от пленения и кровопролития татарскаго».

Но Узбек попытался внести раздор в отношения вроде бы своих приверженцев: титулы «великих князей» получат и московский, и суздальский князья. Причем Владимир вместе с Суздалем и Нижним Новгородом будут переданы Александру Васильевичу, и в руках Ивана Калиты «Владимирское великое княжение» окажется лишь в 1332 г., после смерти Александра Васильевича. Между двумя «великими княжениями» в 1328— 1332 гг. никаких конфликтов летописи не отмечают. На стороне московского князя была и сила, и деньги (Новгород Великий оставался в его ведении), и сдержанность. К тому же Иван Калита теперь оказался «старейшим» среди князей — единственным внуком Александра Невского.

Бывший «великий князь» Александр Михайлович Тверской с семьей ушел в Псков, где, как отмечает Никоновская летопись, жил 10 лет. Но братья его Константин и Василий вернулись с матерью и боярами в Тверь «и седоша во Твери в великой нищете и убожестве, понеже вся земля тверская пуста». В 1328 г. Иван Данилович и Константин Михайлович отправились в Орду, где получили ярлыки: первый на великое княжение, а второй — на тверское.

В летописях имеется и одно разночтение, которое необходимо разъяснить. Все летописи говорят о «тишине», наступившей по всей Руси после вокняжения Ивана Даниловича. Но при этом возникает путаница со сроком установившейся «тишины». В одних летописях, включая Троицкую, Симеоновскую, Рогожский летописец, Тверской сборник и Никоновскую летопись, «тишина» простирается