ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая.

«на 40 лет», а в других — Московском и некоторых иных сводах конца XV в. — «на мънога лета». В данном случае мы встречаемся с характерной ошибкой позднейших переписчиков, когда буква «М» прочитывалась как число, означающее «40». Если учеть, что Иван Калита после утверждения великим князем правил лишь 12 лет, число 40 вообще лишено смысла, не говоря уже о том, что столь длительной «тишины» в тех условиях и быть не могло.

В том же 1328 г. в Константинополе был поставлен на Русь митрополит - грек Феогност (ум. 1353 г.). Как и его предшественник Максим, он сначала остановился в Киеве, затем побывал в Брянске, во Владимире и Москве, проехал по иным городам, некоторое время имел кафедру во Владимире Волынском и, наконец, остановился в Москве на подворье Петра. Именно Феогност окончательно перенес митрополичью кафедру в Москву. Утверждение в Москве нового митрополита явилось не меньшей поддержкой великому князю, чем ярлык ордынского хана. И хотя новый митрополит существенно уступал прежнему в благочестии, а отчасти и поэтому союз светского стола и церковной кафедры усиливал обе стороны. Достаточно сказать, что Феогност проявил большую заинтересованность в канонизации своего предшественника Петра уже в 1339 г. константинопольским патриархом.

В поездке Ивана Даниловича и других князей в Орду в 1328 г. участвовало и новгородское посольство. Все они получили от хана указание разыскать Александра Михайловича и доставить его в Орду. В 1329 г., по сообщению Никоновской летописи, князья, в том числе и тверские, исполняя повеление Узбека, пришли с ратями в Новгород. Послы Ивана Калиты и посланные в Псков от Новгорода владыка Моисей и тысяцкий Авраам уговаривали Александра пойти в Орду, дабы не возбуждать ярости хана: «Удобно бо есть тебе за всех пострадати, неже нам всем, тебе ради, и пусту всю землю сътворити».

По версии Московского свода XV в. и некоторых других летописей, Александр готов был пойти в Орду, но псковичи его не отпустили и изъявили готовность драться за него. Князья «начаша мыслити» — как быть? Иван Калита убеждал их, что не выполнить требование хана — значит лишиться своих владений и обречь Русскую землю на опустошение. Поэтому княжеские рати двинулись в поход и остановились «во Опоках» (Опочка — пригород Пскова на реке Великой). Снова возникли сомнения: в дело могут вмешаться «немцы», и не удастся ни выгнать Александра, ни пленить его.

Решили просить митрополита Феогноста, дабы он урезонил князя и псковичей. Феогност предал отлучению и проклятию Александра и псковичей, после чего князь обратился к псковичам с просьбой отпустить его «в Немцы и в Литву», чтобы не причинить «тягости» Псковской земле. Псковичи собрались на вече, «сотвориша плачь велий и отпустиша князя». Александр Михайлович бежал, а псковичи послали к московскому князю «с челобитьем о мире и о любви». Иван Данилович дал им мир, вернулся в Новгород, а затем в Москву. Другие князья также разъехались по своим княжениям. Узбеку было отправлено уведомление, что князь покинул пределы Руси.

Александр Михайлович с литовской помощью скоро вернулся в Псков, и новгородцам пришлось убедиться в том, что конфликт в этих условиях с Литвой — дело небезопасное. Поставленный митрополитом Петром, архиепископ Моисей «по своей воле» покинул кафедру и постригся в схиму. На уговоры новгородцев остаться, а затем вернуться он не отреагировал. (С чем именно он был не согласен, летописи не сообщают.) Новгородцы, по своей традиции, выбрали епископом Григория Калику, который постригся в монахи с именем Василия, и направили запрос к Феогносту во Владимир Волынский, дабы он утвердил кандидата. Феогност дал согласие, и Василий с почетным сопровождением направился в 1331 г. через Литву во Владимир Волынский. По пути их перехватили люди литовского князя Гедимина, и в неволе плененные дали слово передать сыну Гедимина Нариманту «пригороды» новгородские - Ладогу, Орехов город, Карельскую землю и половину Копорья «в вотчину и дедину». И в то же время, когда во Владимире Волынском в присутствии пяти епископов городов Галицко-Волынской Руси утверждали Василия, к митрополиту Александром Михайловичем и литовскими князьями был направлен на поставление епископом в Псков некий Арсений, хотя Псков традиционно входил в состав Новгородского архиепископства. Митрополит Арсения не утвердил, что вызвало в Новгороде восторг. Но вскоре пришлось рассчитываться за данные в Литве обещания: в 1333 г. Наримант Гедиминович (в крещении Глеб) приехал в Новгород и потребовал передачи оговоренных ранее пригородов. Весьма вероятно, что передача литовскому князю пригородов Новгорода послужила одной из причин разрыва Ивана Калиты с Новгородом и отзыва им своих наместников. В летописях называется спор из-за «Закамской дани». Но занятие московским князем Торжка и противостояние набегам Литвы, равно как походы в Литовскую землю, мало соотносятся с проблемами Закамья. Мир будет восстановлен после двукратного обращения новгородцев, «по старине». Но что это означает в данном случае — летописи не раскрывают. Кстати, в 1339 г. Иван Калита снова вывел из Новгорода своего наместника, по летописным сообщениям, потому что новгородцы, дав «выход» в Орду, не дали дополнительно «даров» для хана и его двора. Эта размолвка будет сказываться и в сороковые годы при Семене Ивановиче.

Александр Михайлович за несколько лет скитаний устал от просьб и обещаний ив 1337 г. решился ехать с покаянием в Орду. Узбек принял его с удовлетворением и вернул ему Тверское княжение. Но сразу же обнаружилась неустойчивость положения тверского князя: многие бояре отъехали на Москву к Ивану Даниловичу. Не наладились и отношения с Москвой. К тому же ордынскому хану посыпался поток обвинений в адрес Александра со стороны его бывших спутников и деловых партнеров. Князь снова был вызван в Орду, где подвергся вместе с сыном Федором мучительной казни.

В 1340 г. скончался Иван Данилович Калита, оставив троих сыновей: Семена, Ивана и Андрея. Еще в 1339 г., отправляясь в Орду, Иван Калита составил завещание (его должен был утвердить хан Узбек). Сохранилось два варианта его. Князь завещает собственно московские земли, почти те же, что оставил в начале века Даниил Александрович. Москва'делилась на «трети» и территориально, и по разным статьям доходов, которые собирались городом в целом (в том числе и городским самоуправлением). Семен Иванович получал два города: Можайск и Коломну, закрывавшие «въезд» и «выезд» из Москва-реки. Даваемые сыновьям «села» выходили за пределы собственно Московского княжества: сюда включались и «прикупы» в разных землях (то, что князь собирал в «калиту»). Эти «прикупы» изначально повышали влияние Москвы в немосковских землях. Иван Иванович получал Звенигород и Рузу — земли, пограничные с Тверским княжеством и также разбросанные по разным местам села. Младшему — Андрею Ивановичу — достались Серпухов и Лопастна, приокские земли, где владения Москвы соприкасались с рязанскими. За эти земли предстоит борьба в течение всего XIV в. с рязанскими князьями. В общем управлении оставались «численые люди», т. е. те, кто обязан был платить дань, размер которой определялся от всей земли в целом. Непосредственно «на старший Путь» в завещании дается лишь рекомендация Семену «печаловаться» о своих младших братьях и княгине-мачехе с дочерьми (Семену было 23 года, Ивану — 15, Андрею — 13 лет).

Смерть Ивана Даниловича Калиты совпала с рядом событий, которые в своей совокупности делают начало 40-х гг. XIV в. временем завершения определенной эпохи в истории ряда стран Восточной Европы. В 1341 г. умер хан Узбек, самый жестокий и целеустремленный великий хан после Батыя. При этом жестокость Узбека сказывалась не только в отношении Руси, но и разрушала структуру самой Золотой Орды, в которой вскоре начнется «великая замятия». В том же 1341 г. умер литовско-русский (так он писался в документах, таковым предстает во всех трех легендарных генеалогиях) князь Гедимин. При нем Литовское государство стало влиятельной силой, выступавшей в качестве возможного «третьего центра» объединения земель, входивших в состав Древнерусского государства, наряду с Тверью и Москвой.

В этом отношении Иван Данилович Калита сделал многое для Руси: он добился признания Москвы центром земель Северо-Восточной и Северо-Западной Руси как в собственно русских землях, так и в Орде. Важную роль при этом сыграла его политика в отношении церкви. Не афишируя своих действительных целей, Калита сумел создать у митрополичьей кафедры определенную тягу к Москве. В отличие от Твери, Москва при Калите не выдвигала своих кандидатов на митрополию (в Москве епархии вообще не было). Но митрополиты сами тянулись к Москве, в том числе и потому, что здесь у них не было какой-либо конкуренции.

Пожалуй, Ивану Калите можно сделать один существенный упрек: он составил завещание все-таки без достаточного учета перспективы, не столько как государственный деятель, сколько как вотчинник. В его завещании нет еще выделения старшему, т. е. реальному преемнику, на «старший путь». Даже сам город Москва оказался поделенным на три равные доли. Это обстоятельство задержит процесс объединения всех русских земель, и если бы не некоторые извне нагрянувшие беды, то процесс мог бы вообще развернуться в противоположном направлении.