– Очень правильная мысль! – согласился комиссар. – Нужно взглянуть на журнал пристальнее. Я же про сейф с утра, можно сказать, забыл и журнал только полистал. Особой важности эта информация не представляет, но проверить стоит.
В этот момент появился новый персонаж, который, в отличие от комиссара, был очень похож на полицейского, хотя и был одет в цивильное.
– Комиссар?
– Садитесь, Зубочистка, и докладывайте. Молодые люди полностью в курсе дела и оказали нам большое содействие, так что говорите свободно.
Названный Зубочисткой, опустился на стул, кивнул Федерико, и тот через мгновение поставил перед ним стакан с вином. Похоже, вино здесь, во Франции, запросто заменяло чай и кофе.
– Вчера возле отеля крутился Мишель Гнусавый. С портье он не стал заговаривать…
– Ну так он в курсе, что тот мой родственник.
– А вот с горничными и коридорным разговоры затевал. Более того, заманил Жана на стаканчик винца, тот ему про все и выложил.
Кажется, полицейский Зубочистка все-таки предпочитал не договаривать до конца в нашем присутствии. Но комиссар имел на этот счет другое мнение.
– То есть он расспрашивал про русского графа и про то, куда он отвозил свой сейф.
– Точно так. Только в отеле все были уверены, что это не сейф, что это просто ящик для упаковки, в котором какие-то старинные и очень дорогие часы.
– Ну это все мы и так знали.
Зубочистка кивнул, взял из стаканчика на столе зубочистку и сунул ее в рот.
– Что-то еще?
– Да. Дактилоскопист сравнил пальчики. Все тот же Мишель Гнусавый, еще Жак Мерсье, а третий у нас в картотеке не значится.
– Даже так? Ну да наверняка мелкая сошка. Из новеньких. Хотя его бы, знай мы, кто он, было бы легче прочих схватить.
– Я дал распоряжения на вокзал, в порт… Ну как положено.
– Все правильно, да я и не сомневался. Я отсюда поеду в морг, может, врач скажет что-то новое. А ты распорядись, чтобы мне туда регистрационную книгу часовщика привезли.
Зубочистка допил вино залпом и, не спрашивая разрешения, ушел.
Комиссар тут же глянул на сиденье только что освободившегося стула, поднял с него зубочистку и аккуратно положил на блюдце.
– Извините, а отчего у этого полицейского такая странная фамилия?
– Это прозвище. Полностью оно звучит Зубочистка в… ох, простите мадемуазель, чуть не проговорился. У моего помощника дурная привычка постоянно жевать зубочистки и постоянно их оставлять на сиденье под собой. После люди садятся туда, где он до этого сидел, и нередко страдают. Я и сам однажды… очень неудачно… три дня стоя бумаги подписывал… Э-э-э… Да! Это прозвище свое он заслужил. Я же в воспитательных целях разрешил употреблять его официально. Ну, чтобы он постоянно помнил.
– Очень необычно! Помогло?
– Несомненно. Сегодня редкий случай, когда он забылся. Просто дело уж очень необычное. Убийства у нас случаются нечасто, а подобных никто и не припомнит. Теперь вы знаете об убийстве часовщика почти все, что знаю я, кроме многочисленных, но не слишком существенных мелочей. Я очень надеюсь, что уже к вечеру кто-то из этих троих негодяев окажется за решеткой.
– И тогда, даже если вам не удастся этого добиться от них, вы все равно узнаете имя, которое нам назвали в Лондоне, – пообещала я.
– Да? Спасибо! Я как-то не подумал, что после поимки участников этого дела никто и не усомнится, откуда имя заказчика стало известно полиции. В том числе и он сам не усомнится. Вы правы, мадемуазель, и еще раз спасибо вам. Доедайте, молодые люди, ягоды! А мы с Анри вас покидаем.
– Давайте, Даша, еще и кофе закажем, прежде чем уходить, – предложил Петя, а я не стала отказываться. – Чудной этот комиссар!
– Но очень симпатичный и большой профессионал.
– Да, уж тут сомневаться не приходится. Но что нам-то теперь делать? Даша, ну что вы молчите!
– Не сбивайте меня, у меня, кажется, мозги начали чуть-чуть работать. И покажите еще раз, что это вы сейчас с ножом делали?
Петя после ухода комиссара Лагранжа взял в руку десертный нож, которым он так и не воспользовался, вняв совету кусать фрукты зубами, и машинально стал играть им, перебрасывая между пальцев. Нечто похожее умела делать и я. Рукоять ножа зажималась между указательным и безымянным пальцами, и при определенной ловкости его удавалось неуловимо для глаз перекидывать лезвием вниз – лезвием вверх. Такие приемы с мечами, саблями и другим оружием были в ходу с древних времен. Они, с одной стороны, давали возможность лучше почувствовать оружие, а с другой – нагоняли такой ловкостью страх на противника. А вот ножами так играли в основном бандиты и прочие преступные элементы, пугая свои жертвы. Хотя папенька всегда говорил о ножах очень уважительно и полагал, что в определенных условиях от них больше пользы и толку, чем от сабли или тесака[54]. И вот такие фокусы, производящие на противника впечатление, тоже не считал лишними и меня учил не только от ножа защищаться или метать его, но и держать в руках и «играть» им.
Но Петя все проделывал несколько иначе, чем я. Впрочем, это значения не имело. Главное, что Петя проделывал это очень ловко.
– С более тяжелым ножом повторить сумеете?
– Легко. С тяжелым даже проще.
– Тогда нам нужен магазин, где продают подходящие для разбойников ножи!
– Ну вот, мы собираемся совершить разбой и, может быть, кого-то зарезать!
– Все может быть, Петя. По пути я додумаю подробности и все вам объясню. А пока извольте расплатиться за кофе и вести меня аккуратно, чтобы я не споткнулась и все мысли не разлетелись куда попало.
37
Кто рано встает, тот многое успевает. Справедливость этого мы ощутили, вернувшись домой. Времени до вечера, на который у нас были очень необычные планы, оставалось предостаточно, и мы позволили себе искупаться, поесть мороженого, просто побыть рядом с родителями.
День в отличие от утра прошел мирно и спокойно. Правда, за ужином случилось нечто необычное. А именно, в самый его разгар в поле зрения появились Михаил и Владимир. Им, конечно, хватило воспитанности не мешать нам, и они просто поприветствовали нас и сели за свободный столик, заказали бутылку красного вина и сырную тарелку и даже старались не смотреть в нашу сторону. У Владимира это получалось плохо, он никак не мог сдержаться, чтобы не бросить взгляд на маменьку. Но в целом вели они себя прилично, дали нам закончить ужин и лишь после этого обратились с просьбой сказать маменьке несколько слов.
– С удовольствием вас выслушаю, если только вы не станете просить разрешения забрать Дашу для поимки очередного преступника.
– Ну что вы? – смутился Владимир. – У нас ничего такого и в мыслях не было. Нас просили обратиться к вам от имени и по поручению…
– От имени и по поручению общества русских, отдыхающих в Ницце, – пришел на помощь сбившемуся товарищу Михаил.
– А разве такое есть? – удивился дедушка.
– До вчерашнего вечера не было, Афанасий Николаевич, уж будьте уверены. Чтобы не надоедать вам подробностями, случилось вот что. Ваше появление, Ирина Афанасьевна, вызвало бурю страстей!
– Да уж, по-иному и не скажешь, – подтвердил Владимир.
– Позвольте, чтобы понятнее и короче, я без обиняков. Фурор вы вызвали необыкновенный, а как выяснилось, что знаменитая французская актриса на самом деле русская… в общем, все разговоры только о вас. Весь вечер. Кто-то шутя и без малейшего намека на фривольность высказался в том духе, что появление в обществе столь знаменитой и прекрасной женщины способно привести к дуэли. Тут, конечно,
