Спрашивал об Уптоне-сыне и одобрил мысль заменить старика своими инженерами, а Акройда — архитектором Гейде [101].
Спрашивал об инкерманском камне, причём я напомнил непомерную ценность крепкого камня, особенно гранита или порфира, и доложил о лёгкости работ из инкерманского.
Одобрил выбор местности для арестантской башни на месте доковых арестантских бараков.
Было доложено о распространении набережной и о том, что предполагается землёю из бассейна пополнить место между сваями и берегом и что, кроме того, вся площадь срезана не горизонтально, а имеет от средины уклон на обе стороны; землю эту также придётся снимать. Идея увеличения мыса одобрена.
Было слегка упомянуто о решении постройки Храма Святого Владимира из инкерманского камня, но ничего не упомянуто о мраморе. Государь при этом изволил заметить, что инкерманский камень плохой материал.
При разговоре о кораблях Его Величеству угодно было заметить, что необходимо их содержать в комплекте, и
Докладывал о вреде некомплекта офицеров для службы, по случаю разговора о малых выпусках из Морского корпуса, Государь изволил сознать необходимость иметь более офицеров».
«22 марта откланивался в том же кабинете.
В разговоре Государю угодно было приказать, чтоб флот состоял из 17 кораблей, чтоб старые фрегаты понемногу были обращаемы в винтовые; чтоб корабли тимберовались по возможности в доках; чтоб те, которые разбирают — разбирали в бассейне; чтобы был запас лесов; чтоб в Измаильском или другом порте на Дунае было 27 лодок; чтоб Севастопольские доки были готовы чрез два года, а адмиралтейство застроилось чрез три года. О последнем приказал составить соображение для заказа его оптом Волохову, но с тем, чтоб не требовалось много денег в один год.
Бассейн и канаву дозволил отложить до лучших времён.
Фронтовую службу приказал наблюдать по возможности, ограничиваясь ротным ученьем.
Уменьшить по возможности караулы и часовых.
Я не успел выйти, — Государь уже засел за стол писать»».
Во время пребывания в столице генерал-адмирал флота великий князь Константин Николаевич попросил Корнилова представить свои замечания к проекту нового Морского устава, на чём он и сосредоточил своё внимание, прибыв к месту службы.
Как известно, первый Морской устав, написанный при личном участии Петра I, вышел в свет в 1720 году. С небольшими изменениями и дополнениями он просуществовал в отечественном флоте до середины XIX века. К этому времени произошли существенные изменения в области кораблестроения, вооружения, организации корабельных сил, в подготовке личного состава. Появились паровые суда с железным корпусом и начался процесс постепенного перехода от парусного флота к паровому. Поэтому петровский Морской устав, написанный без малого полтора столетия назад, уже не мог отвечать требованиям флота. Жизнь настоятельно требовала создания нового Устава.
В.А.Корнилов представил начальнику Главного морского штаба свои замечания, которые охватывали широкий круг вопросов, касающихся различных сторон флотской службы и обязанностей должностных лиц. Весьма аргументированные замечания, являвшиеся выражением его многолетнего служебного опыта и «убеждений о корабельном управлении», свидетельствовали о глубоком понимании им морского дела и желании распространить положительный опыт Черноморского флота на весь российский флот.
Главное внимание в замечаниях к проекту Морского устава В.А.Корнилов сосредоточил на вопросах управления флотом и организации боевой подготовки кораблей и соединений. Излагая свои взгляды на обязанности флагманов, он подчёркивал необходимость с их стороны постоянного контроля за боевой подготовкой соединения. Владимир Алексеевич считал, что флагман должен «делать смотр своим судам не менее как раз в месяц и требовать, чтобы то же исполняли подчинённые ему флагманы».
В воспитании офицерского состава, придавая большое значение личному примеру флагмана и состоянию его корабля, Корнилов считал необходимым, «чтобы исправное содержание корабля, на котором флаг его поднят, служило примером другим судам». Это была одна из замечательных традиций, характерных для всех выдающихся флотоводцев российского флота.
По историческому и личному опыту В.А.Корнилов знал, что успех управления силами флота решающим образом зависит от уровня теоретической и практической подготовки флагманов. Поэтому он рекомендовал особое внимание обратить на подбор командующих дивизиями и эскадрами и необходимость повышения их знаний в процессе службы во всех вопросах, относящихся к управлению силами и обучению подчинённых. Подчёркивая, например, важность артиллерийских знаний для флагманов, он писал: «Каждый адмирал, достигнув своего звания через командование своими судами, должен быть знаком с деталями морской артиллерии, не менее каждого из морских артиллеристов».
Характеризуя качества, которыми должен обладать флагман, Корнилов особо подчёркивал умение поддерживать высокую боеготовность кораблей. Вступив в командование соединением, флагман обязан удостовериться, писал он, что «все суда находятся в полной готовности к походу и бою», а каждый командир «должен наблюдать, чтобы корабль его во всякое время, днём ли или ночью, состоял в совершенной готовности исполнить сигнал или следовать движениям старшего». Корнилов считал, что высокая боеготовность корабля должна поддерживаться не только перед боем, но и после него, для чего «после сражения командир безотлагательно приводит корабль в такое состояние, чтобы вновь быть готовым к бою».
Важную роль в управлении силами Корнилов отводил также начальникам штабов дивизий, эскадр и флота в целом. «Начальник штаба, — писал он, — должен знать все намерения главнокомандующего, иначе он не будет в состоянии заменить его в случае смерти или передать его планы его преемнику». Имея широкий кругозор, глубокие теоретические знания и большой практический опыт в области военно-морского искусства и штабной службы, Корнилов дал свою разработку статей в проекте Морского устава о начальнике штаба, в которых более обстоятельно осветил все стороны деятельности начальника штаба. Он широко использовал при этом свой личный опыт.
В замечаниях и предложениях Корнилова по проекту нового Морского устава широкое освещение получили и многие другие вопросы, особенно те, которые относились к внутреннему распорядку на корабле и обязанностям командира, старшего офицера и вахтенного начальника.
Корнилов был единственным адмиралом, который выступил против телесных наказаний матросов. По мнению Владимира Алексеевича, офицеры корабля не должны обладать правом телесного наказания нижних чинов. В виде исключения он допускал телесные наказания только в отношении матросов, совершивших «важные проступки, то есть: воровство, буйство и грубость против старшего», предоставив это право исключительно командиру корабля или лицу, его заменяющему [102]. И хотя Корнилов в этом вопросе не был до конца последователен, тем не менее его предложение запретить всем офицерам, кроме командира корабля, и то в исключительных случаях, применение телесных наказаний было смелым для того времени и характеризовало его как прогрессивного деятеля российского флота накануне Крымской войны.
Предвидя большое будущее паровых кораблей, Владимир Алексеевич настоятельно рекомендовал включать их в те статьи устава, в которых говорилось только о парусных кораблях. Командирами пароходофрегатов он предлагал назначить только тех офицеров, которые «своей службой на парусных судах командирами или в звании старших офицеров заслужили особенное внимание начальства».
…В последние годы перед Крымской войной В.А.Корнилов добился многого в деле повышения боеспособности Черноморского флота, но решить главную проблему флота — заменить отжившие свой век парусные корабли новыми, более совершенными паровыми винтовыми судами с железным корпусом ему, к сожалению, не удалось.
А.П.Жандр:
«24 сентября Владимир Алексеевич отдал князю Меншикову следующую записку:
