далеко ли улетит ее птичка.
Он поднялся из-за стола и подошел к окну — как раз чтобы увидеть, как та нырнула в кусты роз.
— Она, наверное, сломала бутон, — сказал Блейк, оборачиваясь к Каролине.
Она с досадой взглянула на него и направилась к окну.
— Ты видишь ее? — спросил Блейк.
Она отрицательно покачала головой.
Блейк придвинулся ближе.
— Вон там, — сказал он, указывая пальцем, — в кустах роз.
Она воинственно подбоченилась и язвительно посмотрела на него.
— Пытаешься передразнивать мои розы?
Каролина сделала пальцами движение, словно резала ножницами.
— Ты думаешь, их нужно подрезать?
Она решительно кивнула.
— Шпионка-садовод, — усмехнулся он. — Когда-нибудь кончатся эти чудеса?
Каролина поднесла ладонь к уху, давая понять, что не расслышала, что он сказал.
— Полагаю, с цветами ты обращаешься лучше, чем с пером и бумагой, — саркастически заметил он.
Она кивнула и снова выглянула в окно, чтобы еще раз посмотреть на розы. Блейк в задумчивости тоже наклонился к окну, и они столкнулись. Он схватил ее за руки, боясь, что девушка упадет.
И тут он совершил ошибку: посмотрел ей в глаза.
Чистые, ясные и.., такие манящие.
Блейк наклонился чуть ближе, непреодолимо желая поцеловать ее. Она приоткрыла рот, и легкий возглас удивления сорвался с ее губ. Он придвинулся ближе. Он хотел ее.
Он хотел Карлотту. Он хотел…
..
Карлотта.
Черт, как он мог хоть на секунду забыться? Предательница. Начисто лишенная жалости или угрызений совести.
Он оттолкнул ее и направился к двери.
— Это больше не повторится, — сухо произнес он.
Ошеломленная, она не двинулась с места.
Блейк мысленно выругался, вышел из комнаты и, с силой захлопнув дверь, запер ее на ключ. Что он собирался с ней сделать, черт возьми?
И главное, что он собирался делать с собой? Он тряхнул головой и сбежал вниз по лестнице. Он смешон. Его не интересуют женщины, разве только для удовлетворения животного инстинкта, но даже для этого Карлотта де Леон не подходит.
Он не хотел бы проснуться с перерезанным горлом. Или, что вероятнее, вообще не проснуться.
Ему следует помнить, кто она такая.
И ему следует помнить о Марабелл.
Глава 4
До конца дня Блейк не появлялся. Даже мысль об этой женщине вызывала в нем ярость. Она и ее чертово горло выводили его из себя, но если быть честным перед собой, следовало признать, что злиться надо на себя.
Как ему могло прийти в голову поцеловать ее? Даже на долю секунды? Женщину, которая стала предателем своей страны! Такой же предатель когда-то убил Марабелл.
Словно угадав его настроение, начал накрапывать дождь, и Блейк вспомнил о маленькой подставке для перьев, которую она выставила на подоконник, чтобы собирать воду.
Он хмыкнул. Ну да, после стольких чашек чая, которые он влил в нее днем, она не умрет от жажды. Однако, молчаливо поглощая ужин, он не мог не думать о ней, запертой наверху в крошечной комнате. Должно быть, она проголодалась. Она не ела целый день.
— Что с тобой? — вслух произнес он. — Жалеешь ловкую маленькую шпионку? — Ба! Но разве он не сказал ей, что будет морить ее голодом? Он никогда не дает напрасных обещаний.
И все же она маленькое хрупкое существо, а эти глаза — он словно видел их перед собой. Огромные и такие ясные…
Сейчас они, наверное, такие голодные и несчастные.
— Черт, — пробормотал Блейк, раздражаясь от неожиданно нахлынувших на него угрызений совести. Он поднялся, отбрасывая стул. Ему следовало дать ей на обед хоть булочку — это был бы лучший способ расположить ее к себе и выудить нужные сведения, чем пытка голодом. Возможно, если он будет выдавать ей пищу маленькими порциями, она станет более покладистой. Он слышал истории о том, что иногда жертвы начинали смотреть на своих палачей как на героев. Он бы не возражал, если бы эти сине-зеленые глаза смотрели на него с восхищением.
Блейк взял с подноса маленькую булочку, потом, подумав, поменял на большую. Может, намазать маслом? В этом нет ничего страшного. И джем… Нет, он стиснул зубы. В конце концов, она шпионка.
Каролина сидела на кровати и смотрела на пламя свечи, когда за дверями снова послышались шаги. Щелкнул один замок, потом другой, и вот он уже стоял в дверях.
Как получалось, что каждый раз, когда она его видела, он казался ей все красивее и красивее? Это нечестно! Потратить всю красоту на одного мужчину. И довольно злого.
— Я принес тебе хлеб, — хмуро произнес он, протягивая булку.
У Каролины громко заурчало в животе.
— Спасибо, — произнесла она одними губами.
Он присел на край кровати, а она, не думая о приличиях и этикете, заглотила булку почти целиком.
— Приятного аппетита. О, я чуть не забыл. Я принес масло.
Она с жалостью посмотрела на остаток булки в руке и вздохнула.
— Хочешь?
Она кивнула, взяла маленький горшочек и, обмакнув корку в масло, положила ее в рот и принялась медленно жевать.
— Спасибо. Я думала, ты собираешься уморить меня голодом, — произнесли ее губы.
Он непонимающе покачал головой.
— «Спасибо» я еще разобрал, но все остальное понять невозможно. Пока ты не обретешь голос и не захочешь сказать это вслух…
Каролина замотала головой. Она не проверяла голос с тех пор, как Блейк ушел, и не хотела знать, появился он или нет. Лучше оставаться в неведении.
— Жаль, — пробормотал он.
Она вытаращила глаза, похлопала себя по животу и с надеждой посмотрела ему в руки.
— Извини, я принес только одну булочку.
Каролина взглянула на горшочек у себя в руках, вздохнула и обмакнула палец в масло. Кто знает, когда он решит покормить ее в следующий раз? Ей придется есть что дают, даже одно масло.
— О, ради Бога, — запротестовал он, — не надо! Это может плохо кончиться.
Она бросила на него язвительный взгляд, — Что ты обычно ешь? — спросил он.
Каролина попыталась что-то объяснить руками.
Он нахмурился.
— Я не собираюсь развлекать тебя. Ты здесь не в гостях.
Она округлила глаза и фыркнула.
