— Нет, — устало возразила Эва. — Я хочу забрать оттуда… кое-какие мамины вещи.
— А кто вам мешает сделать это завтра?
— Ринг, — послышался голос доктора Макклура.
— Но…
— Пожалуйста, дайте мне пройти, — жестко проговорила Эва.
Терри опустил руки и пожал плечами.
Глава 20
Дверь в доме на Вашингтон-сквер им открыла белая служанка О'Мара. Лицо у нее по-прежнему было угрюмым, а глуповатые глаза гневно поблескивали.
— Ну, сколько еще вы намерены меня здесь держать? — сразу напустилась она на инспектора. — Вы не имеете права меня задерживать. Вот и мой дружок это говорит, а он служит у адвоката. И кто мне заплатит жалованье? А? Что же вы не отвечаете?
— Попридержи-ка лучше язык, — спокойно остановил ее инспектор. — Тебя скоро отпустят, если не будешь нам грубить.
— Я выплачу девушке ее жалованье, — предложил доктор Макклур.
— Ну, тогда все в порядке, — обрадовалась она и улыбнулась доктору.
— А где Кинумэ? — поинтересовался инспектор.
— Да где-то рядом.
Они молча поднялись и увидели, что сыщик Риттер дремлет на кушетке в гостиной.
— Где японка, Риттер?
— А, что? Мне она не попадалась, инспектор.
— Так ступай и поищи ее.
Риттер, позевывая, удалился, а Эва робкими шагами двинулась к спальне. Инспектор добродушно заметил:
— Не волнуйтесь, все будет хорошо, мисс Макклур. Можете подняться наверх, если хотите.
— Я пойду с вами, — заявил Терри.
— Я бы предпочла пойти туда одна, Терри.
Эва скрылась за дверью, ведущей на лестницу, к мансарде.
Они слышали, как она неторопливо, но решительно начала взбираться по ступенькам.
— Бедная девочка, — пожалел ее инспектор. — Ей и правда тяжело досталось, доктор. Если мы можем чем-нибудь помочь…
Доктор Макклур подошел к окну, выглянул в сад.
— Инспектор, какие будут распоряжения по поводу тела Эстер?
— Закону от нее больше ничего не требуется, доктор.
— Тогда я возьму на себя организацию ее похорон. — Он помедлил. — И конечно, похорон Карен тоже.
— Да, разумеется. О, входи, Кинумэ.
Японка боязливо остановилась в дверях, и ее раскосые глаза сверкнули, оценивая обстановку. Фигура Риттера виднелась сзади, преграждая ей выход.
— Одну минутку, инспектор.
Доктор Макклур приблизился к Кинумэ и взял ее за сморщенные желтые руки.
— Кинумэ…
— Ло, доктор Маккло, — пролепетала она.
— Нам уже все известно о Карен, Кинумэ, — ласково проговорил он. — И об Эстер.
Она с испугом поглядела на него:
— Эстер. Она умерла. Эстер давно умерла в больсой воде.
— Нет, Кинумэ. Ты же знаешь, что это не так. Ты знаешь, что Эстер жила в маленькой комнате, наверху. Ты сама видишь, что лгать сейчас бесполезно.
— Эстер умерла, — упрямо твердила Кинумэ:
— Да, Кинумэ. Эстер умерла. Но она умерла лишь несколько дней назад. Полицейские нашли ее тело в другом городе, недалеко отсюда. Ты поняла?
Какое-то время старушка с ужасом смотрела ему в глаза, а потом горько зарыдала.
— Тебе больше не нужно лгать ради кого бы то ни было, — продолжал бормотать доктор.
Она по-прежнему плакала.
— Кинумэ, у тебя осталась только Эва. Только Эва. Тебе ясно, Кинумэ? Одна только Эва.
Но старушка была слишком поглощена своим горем и не смогла уловить тонкий намек западного человека. Она лишь тихонько причитала:
— Мисси умерла. Эстер умерла. Что теперь будет с Кинумэ?
— Бесполезно, — шепнул Терри на ухо Эллери, — До нее ничего не дошло.
А вот инспектор явно одобрял поведение доктора и сиял от удовольствия. Он разрешил Макклуру усадить Кинумэ на кушетку. Она села и, не помня себя от горя, принялась раскачиваться взад-вперед.
— Не беспокойся о будущем, Кинумэ, — утешал ее доктор. — Ты ведь хочешь остаться с Эвой и заботиться о ней?
Кинумэ внезапно кивнула сквозь слезы:
— Кинумэ заботилась о матери Эвы. Теперь Кинумэ позаботится о Эве.
— Ты будешь ее защищать, — шепотом внушал ей доктор. — Ты ничем ее не обидишь и ничего дурного не сделаешь. Правда, Кинумэ?
— Я позабочусь о Эве, доктор Маккло.
Доктор выпрямился и вновь подошел к окну. Больше он ничего не мог поделать.
— Кинумэ, — обратился к ней Эллери, — это мисс Карен велела вам никому не говорить, что Эстер жива и находится тут, в доме?
— Мисси сказала не говорить, и я не говорила. А теперь мисси умерла, и Эстер тозе.
— Ты знаешь, кто убил мисси, Кинумэ? — пробормотал инспектор.
Она изумленно подняла заплаканные глаза:
— Убил? Кто убил мисси?
— Эстер.
Кинумэ слегка приоткрыла рот и окинула взглядом всех собравшихся. Было очевидно, что ее рассудок не выдержит очередного потрясения. Она вновь расплакалась.
Эва спустилась по лестнице и негромко проговорила, подойдя к двери:
— Я не могу… не могу ни к чему прикоснуться. Там такая мертвая тишина. Что же со мной случилось?
— Идите сюда, детка, — позвал ее Терри. — И не надо…
Но Эва уверенным шагом двинулась к Кинумэ, села рядом с нею и обняла плачущую японку:
— Не волнуйся, Кинумэ. Мы тебя никогда не бросим.
— Послушай, — сказал инспектор, устроившись на кушетке по другую сторону от старушки, — ты помнишь, что было в понедельник, Кинумэ? Когда мисс Карен послала тебя вниз за почтовой бумагой? Помнишь?
Она кивнула седой головой и спрятала лицо на груди у Эвы.
— Ты поняла, почему мисс Карен отправила тебя за бумагой? Ведь ей-то было известно, что наверху, в мансарде, много бумаги. Ты помнишь, Кинумэ? Она тебе что-нибудь сказала?
Кинумэ выпрямилась, и всем стало видно ее изможденное желтое лицо. Трое мужчин затаили дыхание. Теперь все зависело от ответа Кинумэ. Все.
— Мисси не могла идти в комнату Эстер, — сказала Кинумэ.
Итак, они проиграли. А их усилия ни к чему не привели. Эва застыла на кушетке, словно каменная статуя, и скрестила руки. Она уже чувствовала себя узницей, ожидающей смертного приговора.
