влюбиться в Энн Дру.
Арчер впервые улыбнулся, и Эллери, улыбнувшись в ответ, удалился.
— Я все об этом знаю, — холодно произнес Эллери, встретившись с Уолтом, идущим по дорожке от дома Майры Йорк.
Уолт смотрел на него абсолютно невыразительными глазами, слегка шевеля дряблыми полными губами. Если он был удивлен, испуган или рассержен, то никак этого не проявил.
— Да? — промолвил Уолт после паузы.
— Мистер Арчер и Роберт Йорк ссорились незадолго до убийства мистера Йорка? — продолжил Эллери.
— Да.
— Мистер Йорк послал вас найти мистера Арчера?
— Да.
— Что сказал мистер Арчер, когда вы нашли его?
Круглые глаза медленно закрылись и открылись вновь.
— Увидев меня, он сказал: «Боже!»
— А вы?..
— Я объяснил, что мистер Роберт послал меня разыскать его и сообщить, что у него оказались «Сибеки».
— Почему вы не рассказали об этом полиции?
— Они меня не спрашивали.
— А вы сами не знали, что это может оказаться важным?
Веки Уолта снова опустились.
— Нет.
«Я верю тебе», — подумал Эллери.
— Что вы здесь делали? — Он указал на дом Майры Йорк.
Слуга вынул что-то из бокового кармана и протянул Эллери. Это был пятидолларовый пакет с кусочками жести.
— На крыльце жесть кое-где заржавела. Нужно было исправить.
— Это все, чем вы занимались в доме мисс Майры?
— Нет. — Уолт показал пластмассовую фляжку с раствором соляной кислоты. — Я счистил пятно в ванной на втором этаже.
Эллери внимательно посмотрел на него. Уолт ответил ему терпеливым взглядом. Эллери понимал, что он может до бесконечности задавать вопросы и получать ответы, но в итоге ничего не узнать.
— Любая вещь — даже самая незначительная — может оказаться важной для полиции. Так что если вы припомните что-нибудь, о чем забыли рассказать, Уолт, сразу же все выкладывайте. Понятно?
— Да, понятно.
Оставшись по неизвестной причине неудовлетворенным, Эллери подошел к дому и позвонил. Когда миссис Шривер открыла дверь, он был настолько поглощен своими мыслями, что забыл магическое «я знаю все об этом» и с ходу задал вопрос:
— Что он здесь делал?
— Заделывал дыры в жести и выводил пятно в ванной наверху. — Экономка укоризненно посмотрела на посетителя. — Добрый день, мистер Квин.
— О, добрый день, миссис Шривер! Как дела?
— Мисс Майра отдыхает, — сообщила миссис Шривер, — если только ваш звонок ее не потревожил.
— Простите, — извинился Эллери. — Могу я видеть мисс Дру? — Он знал, что сотрудница полиции также дежурит наверху.
— Она сидит с мисс Майрой, — ответила экономка. О женщине из полиции она не упомянула.
— Вы не могли бы вызвать ее сюда так, чтобы не беспокоить мисс Майру?
— Зачем?
— По очень важному делу — честное слово, миссис Шривер! — Экономка всегда заставляла его ощущать себя надоедливым мальчишкой.
Фыркнув, миссис Шривер начала подниматься по лестнице. Она делала это совершенно бесшумно, но Эллери чудилось, что он слышит негодующий топот.
Когда наконец появилась Энн Дру, Эллери показалось, что она спускается к нему, как Венди из сказки про Питера Пэна, когда Потерянные ребята отправили ее с неба на стреле. [24] Распущенные волосы девушки плыли за ней, точно облако. Последовав за Эллери в захламленную гостиную, Энн приложила палец к губам, призывая к молчанию, и Эллери подумал, что больше всего на свете ему хотелось бы прикоснуться к этим губам.
Девушка знаком велела ему закрыть дверь. Сделав это, он повернулся и увидел, что она смотрит на него с очаровательной доверчивой улыбкой. И тогда Эллери произнес слова, о которых вспомнил только теперь:
— Я все об этом знаю.
Поведение Энн напомнило ему маленькую девочку, которую как-то на его глазах ударила сварливая мамаша. Сначала боли не было — только изумление, затем попытка найти объяснение — «это какая-то ошибка или просто мне приснилось», — которое могло бы смягчить боль и страх.
Эллери мог только ненавидеть самого себя и ожидать, что будет дальше.
Энн Дру зашептала, словно обращаясь к стенам:
— Мне было шестнадцать, когда папа стал разваливаться по кусочкам — почки, печень, желудок и, что самое главное, мозг. Он работал в библиотеке, любил книги, и его страшило превращение в существо, лишенное разума. Врачи пробовали на нем множество лекарств: некоторые никуда не годились, некоторые — помогали, но все стоили кучу денег. Вскоре ему пришлось прекратить работу и медленно умирать. Я была вынуждена пойти работать в магазин, даже не закончив среднюю школу, чтобы содержать нас обоих. Жалованье было небольшое, но магазин находился рядом с домом, и я могла прибегать к папе. Однако денег требовалось все больше и больше, а я могла их достать, только…
— Только залезая в кассу?
— Да, почти два года.
Эллери по-новому посмотрел на Энн Дру. «Добродетель не всегда делает лицо красивым, но порок обязательно обезображивает его»… Бедный Ричард[25] никогда не встречал Энн. Ее красота осталась нетронутой.
— Но это не испортило меня! — воскликнула Энн, и Эллери испуганно вздрогнул. — Мисс Эмили понимала это! Она посмотрела мне в глаза и сказала, что я не нуждаюсь в спасении, так как никогда не была пропащей. Это звучит как… как мыльная опера, но правда состоит в том, что я воровала деньги сначала для спасения жизни моего отца, а потом, когда убедилась, что это безнадежно, для покупки наркотиков, в которых он нуждался, чтобы умереть без особых мучений.
У Эллери было множество вопросов к мисс Дру, но он не задал ни одного, а вместо этого проговорил:
— Однако в итоге вас поймали.
— На месте преступления. — Суровый гон служил ей броней против тяжких воспоминаний. — Я провела в тюремной камере два дня и две ночи, прежде чем Эмили Йорк — понятия не имею, как она все узнала, — вытащила меня оттуда и взяла под свою опеку. Но в течение этих сорока двух часов, когда я не могла видеть отца и даже связаться с ним, он был лишен двух вещей, без которых не мог обходиться, — морфия и меня. Папа перерезал себе вены. — Теперь в ее лице не было ни кровинки. — Об этом никто не знал, мистер Квин. А сейчас, полагаю, это станет общественным достоянием…
— Энн, — произнес Эллери, — перестаньте бояться.
Она резко вскинула голову.
— Я не боюсь!
— Вы боитесь, что о вашем прошлом узнает Том Арчер.
