что после смерти Норы Джим получил бы огромное наследство, устанавливает веский мотив
— Да…
— Факт третий: книга по токсикологии, принадлежащая Джиму, в которой он подчеркнул характерным для него красным карандашом абзац о трехокиси мышьяка — яде, который впоследствии добавили в коктейль Норы и от которого она едва не умерла. И факт четвертый, который могу засвидетельствовать я один, поскольку я постоянно держал Джима под наблюдением в канун Нового года: никто, кроме Джима, не мог добавить и не добавлял яд в роковой коктейль. Таким образом, я в состоянии установить, что Джим не только имел наилучшую возможность отравить напиток, но был единственным, кто мог ею воспользоваться.
— И это помимо его угроз Норе в тот день, когда мы везли его из
— Или, — добавил Эллери, — двух предыдущих случаев, когда Нора была отравлена мышьяком — в День благодарения и на Рождество, — совпадающих с датами двух первых писем Джима… Сложенное вместе, все это выглядит очень убедительно, Пэтти. Кто, зная это, может не поверить, что Джим планировал убийство Норы?
— Вы, однако, не верите, — заметила Пэт.
— Я этого не говорил, — возразил Эллери. — Я сказал… — Он пожал плечами. — Мы должны принять решение, будем мы говорить об этом на завтрашнем дознании или нет.
Пэт погрызла ноготь.
— Но предположим, Джим невиновен? Как можем мы с вами выступать в роли судьи и присяжных, приговаривая к смерти кого бы то ни было, Эллери? Лично я не могу. Кроме того, Джим не станет делать новых попыток после того, как убил свою сестру по ошибке, пока шумиха не заглохнет и полиция… Я имею в виду, если он действительно это сделал…
Эллери потер ладони, словно ощущая зуд, прошелся взад-вперед и остановился перед Пэт нахмурив брови.
— Я скажу вам, что мы сделаем, — заговорил он наконец. — Мы предоставим это Норе.
Пэт уставилась на него.
— Она — жертва, а Джим — ее муж. Да, пусть Нора принимает решение. Что вы на это скажете?
Несколько секунд Пэт сидела неподвижно. Потом встала и направилась к двери.
— Мама спит, папа — в банке, Луди внизу на кухне, а Лола в соседнем доме…
— Значит, Нора сейчас одна. — Эллери отпер дверь.
— Эллери… спасибо за то, что вы помалкивали обо всем, хотя и рисковали оказаться замешанным в…
Он слегка подтолкнул ее к лестнице. Нора съежилась под голубым одеялом, уставясь в потолок. Напугана до смерти, подумал Эллери.
— Нора. — Пэт быстро подошла к кровати и взяла смуглыми руками худую руку сестры. — У тебя хватит сил для разговора?
Глаза Норы перебежали от Пэт к Эллери, а потом метнулись в сторону, как робкие птички.
— В чем дело? Что случилось? — Ее голос был полон боли. — Джим… Они…
— Ничего не случилось, Нора, — произнес Эллери.
— Просто Эллери чувствует… мы оба чувствуем, что нам троим пора понять друг друга. — Внезапно Пэт почти закричала: — Нора, пожалуйста, не замыкайся в себе! Выслушай нас!
Нора с усилием села на кровати. Пэт наклонилась к ней, став на момент похожей на Герми, и застегнула пижамную куртку Норы, которая испуганно смотрела на них.
— Не бойтесь, — поддержал ее Эллери.
Пэт подперла плечо Норы подушкой, села на край кровати и снова взяла ее за руку. Эллери спокойно и подробно рассказал Норе то, что они с Пэт выяснили, — с самого начала. Глаза Норы становились все шире.
— Я пыталась поговорить с тобой, но ты не слушала! — воскликнула Пэт. — Почему?
— Потому что это неправда, — прошептала Нора. — Может быть, сначала я думала… Но это не так. Вы не знаете Джима. Он боится людей, поэтому ведет себя вызывающе, но внутри он как маленький мальчик. И Джим слишком слабоволен, чтобы… сделать то, что вы думаете. — Нора начала всхлипывать. — Я люблю Джима — всегда любила! Никогда не поверю, что он хочет убить меня! Никогда — слышите?
— Но факты, Нора… — устало начал Эллери.
— О, факты! — Нора убрала руки от лица — ее влажные глаза сверкали. — Какое мне дело до фактов? Женщина всегда чувствует… Случилось что-то необъяснимое… Я не знаю, кто трижды пытался меня отравить, но уверена, что это не Джим!
— А три письма, Нора? Письма, где почерком Джима сообщается о вашей болезни и… смерти?
— Он их не писал!
— Но, дорогая, там его почерк! — возразила Пэт.
— Это подделка! — Нора тяжело дышала. — Неужели вы никогда не слышали о подделках?
— А угрозы по вашему адресу, которые мы слышали в тот день, когда он был пьян? — спросил Эллери.
— Он сам не знал, что говорит!
Слез больше не было. Эллери изложил все факты, но Нора отвергала их не с помощью фактов, а исключительно верой, пугающей своим упорством. В конце концов, Эллери не имел союзников — ему приходилось спорить с двумя женщинами.
— Но вы не можете отрицать… — начал он, потом махнул рукой и улыбнулся. — Что вы от меня хотите? Хоть я и придурковат, но сделаю это.
— Не говорите об этом полиции!
— Хорошо, не буду.
Нора откинулась на подушки, закрыв глаза. Пэт поцеловала ее и подала знак Эллери, но он покачал головой.
— Я знаю, что вам здорово досталось, Нора, — проговорил он, — но, раз я стал вашим сообщником, мне нужно ваше полное доверие.
— Хорошо, — устало отозвалась Нора.
— Почему Джим сбежал от вас три года назад, накануне свадьбы, и покинул Райтсвилл?
Пэт с беспокойством смотрела на сестру. Нора казалась удивленной.
— Но это пустяки. Это не может иметь отношение…
— Тем не менее я хотел бы знать.
— Все дело в характере Джима. Когда мы познакомились и влюбились друг в друга, я не понимала, насколько Джим независим. Я не видела ничего плохого в том, чтобы… ну, принимать помощь от отца, пока Джим не встанет на ноги. Мы часами спорили из-за этого. Джим твердил, что я должна жить на его жалованье кассира.
— Я помню эти ссоры, — кивнула Пэт, — но представить не могла, что они были настолько…
— Я тоже не принимала их всерьез. Когда мама сказала мне, что папа строит маленький дом и обставляет его для нас в качестве свадебного подарка, я решила сделать Джиму приятный сюрприз и сообщила ему об этом только накануне свадьбы. Он пришел в ярость.
— Понятно.
— Джим заявил, что уже снял коттедж в другом конце города за пятьдесят долларов в месяц — больше мы не можем себе позволить, но нам нужно научиться жить на то, что он зарабатывает. — Нора вздохнула. — Очевидно, я тоже вышла из себя. Мы поругались, и Джим сбежал. Вот и все. — Она подняла глаза. — Я никогда не рассказывала об этом ни отцу, ни матери — никому. Мне было стыдно, что Джим бросил меня из-за такой чепухи…
— Он никогда вам не писал?
— Ни разу. Я думала, что умру! Весь город болтал об этом… А потом Джим вернулся, и мы оба