Ее возлюбленный робко держался позади. Это был худощавый парень в грязном, скверно пахнущем комбинезоне. На его очках болталась солома, а на носу темнело грязное пятно.
— Мисс Перис, мистер Квин, — представила девушка гостей. — Это Хэнк Холлидей — мой… мой друг.
— Мне все ясно, — сочувственно промолвила Паула. — Сноб папаша не одобряет слишком тесную дружбу Кейти и парня с конюшни — в этом причина трагедии.
— Хэнк не парень с конюшни! — воскликнула Кейти, смахивая слезы со щек, покрасневших от возмущения. — Он окончил колледж и…
— Кейт, — с достоинством произнес пахнущий лошадьми юноша, — пожалуйста, позволь мне объяснить. Мисс Перис, у меня есть серьезный недостаток. Я трус.
— Подумаешь! Я тоже трусиха, — сказала Паула.
— Да, но вы не мужчина… Я ужасно боюсь животных — особенно лошадей. — Мистер Холлидей вздрогнул. — Я взялся за эту… эту грязную работу, чтобы побороть мой глупый страх. — Парень упрямо выпятил подбородок. — Я еще не победил его, но, когда сделаю это, найду себе настоящую работу. А потом, — решительно добавил он, обняв дрожащие плечи мисс Скотт, — я женюсь на Кэтрин, согласен ее папа или нет.
— О, я ненавижу его за это! — снова заплакала Кейти.
— А я… — мрачно начал мистер Холлидей.
— Хэнкус-Пэнкус! — послышался голос из конюшни. — Интересно, за что тебе платят? Быстро убери здесь все, пока я с тебя шкуру не спустил!
— Да, мистер Уильямс, — поспешно отозвался Хэнкус-Пэнкус и, виновато кивнув, помчался выполнять распоряжение. Его возлюбленная, рыдая, побежала к дому.
Мистер Квин и мисс Перис посмотрели друг на друга.
— Я получил сюжет для сценария, — промолвил Эллери, — но это не то, что нужно.
— Бедные дети, — вздохнула Паула. — Ну, поговорите с Уайти Уильямсом, и посмотрим, не осенит ли вас вдохновение.
В течение следующих нескольких дней мистер Квин бродил по ранчо Скотта, беседуя с жокеем Уильямсом, с очкастым мистером Холлидеем — кто, как выяснилось, знал о скачках столько же, сколько Эллери, а интересовался ими еще меньше, с постоянно плачущей Кэтрин, со сторожем по имени Билл, который спал в конюшне возле Риска, положив руку на дробовик, и с самим старым Джоном. Он многое узнал о жокеях, людях, добывающих и продающих информацию о скаковых лошадях, самой процедуре скачек, а также упряжах, препятствиях, призах, штрафах, распорядителях, букмекерах, знаменитых бегах, ипподромах, лошадях и их владельцах, но вдохновение упорно отказывалось снизойти на него.
Поэтому в пятницу под вечер, видя, что на ранчо Скотта его странным образом игнорируют, Эллери с тоски поехал на Голливудские холмы для омовения в водах Галаада.[43]
Он обнаружил Паулу в ее саду утешающей двух расстроенных молодых людей. Кейти Скотт, как всегда, плакала, а трусливый, по собственному признанию, мистер Холлидей, облаченный на сей раз не в зловонную одежду, смущенно поглаживал ее золотистые волосы.
— Снова трагедия? — осведомился мистер Квин. — Мне следовало догадаться. Я только что с ранчо вашего отца, на которое опустилась пелена мрака.
— Еще бы! — воскликнула Кэтрин. — Я высказала отцу все, что о нем думаю. Так обращаться с Хэнком! Больше я до самой смерти с ним не заговорю! Он ведет себя просто… противоестественно!
— Кейти, — укоризненно промолвил мистер Холлидей, — так нельзя говорить о своем отце.
— Хэнк Холлидей, если бы у тебя была хоть капля мужества…
Мистер Холлидей дернулся, словно возлюбленная коснулась его оголенным проводом под напряжением.
— Я не это имела в виду, Хэнкус, — заплакала Кэтрин, бросаясь в его объятия. — Я знаю, что ты не виноват в своей трусости. Но когда он сбил тебя с ног, а ты даже не…
Мистер Холлидей задумчиво погладил левую сторону челюсти.
— Знаете, мистер Квин, когда мистер Скотт меня ударил, со мной что-то произошло. На миг я ощутил странное… э-э… желание. Я уверен, что если бы у меня был револьвер и я умел с ним обращаться, то запросто совершил бы убийство. У меня, так сказать, покраснело в глазах.
— Хэнк! — в ужасе вскрикнула Кейти.
Хэнк вздохнул — жажда человекоубийства погасла в его блеклых голубых глазах.
— Старый Джон, — объяснила Паула, подмигнув Эллери, — снова застал этих двоих обнимающимися в конюшне и, очевидно, счел это дурным примером для Риска, чей ум должен сосредоточиться на завтрашних скачках. Поэтому он уволил Хэнка, а Кейти взорвалась, наговорила Джону дерзостей и ушла из дома навсегда.
— Уволить меня — его право, — холодно заметил мистер Холлидей, — но теперь я ему ничем не обязан. Я не буду ставить на Риска.
— Надеюсь, эта скотина проиграет! — всхлипывала Кейти.
— Знаешь, Кейт, — твердо сказала мисс Перис, — я достаточно наслушалась этой чепухи. Теперь я намерена поговорить с тобой как строгая тетушка.
Рыдания Кейти усилились.
— Мистер Холлидей, — чопорно заявил мистер Квин, — по-моему, это предлог для нас пойти и совершить небольшое возлияние.
— Кэтрин!
— Хэнк!
Мистер Квин и мисс Перис с трудом оторвали влюбленных друг от друга.
Было начало одиннадцатого, когда мисс Скотт, уже не плачущая, но все еще со следами слез на лице, вышла из белого каркасного дома мисс Перис и села в свой маленький, покрытый пылью автомобиль.
Когда она включила зажигание и нажала на стартер, с заднего сиденья послышался хриплый бас:
— Ни звука! Разверните машину и езжайте прямо, пока я не велю вам остановиться.
Мисс Скотт взвизгнула, но большая рука в кожаной перчатке зажала ей рот. Через несколько секунд машина тронулась с места.
На следующий день мистер Квин зашел за мисс Перис, и они с черепашьей скоростью поехали на восток, в сторону Аркадии, возле которой находился знаменитый ипподром Санта-Анита.
— Что произошло вчера вечером с плачущей Кейти? — осведомился мистер Квин.
— О, я отправила ее назад на ранчо. Девочка ушла от меня в начале одиннадцатого. А что вы сделали с Хэнкусом-Пэнкусом?
— Напоил его как следует и отвез домой. Он поселился в меблированных комнатах. Парень всю дорогу рыдал у меня на плече. Старый Джон, помимо прочего, пнул его пониже спины, причинив ему тяжкие душевные муки.
— Бедный Хэнкус. Единственный порядочный представитель мужского пола, которого я когда-либо встречала.
— Я тоже боюсь лошадей, — поспешно сказал мистер Квин.
— Вы просто отвратительны! Сегодня утром вы меня даже ни разу не поцеловали.
Только освежающий бальзам губ мисс Перис, применяемый в различных пунктах шоссе номер 86, удерживал мистера Квина от вспышек гнева. Дороги были забиты транспортом. У ипподрома стало совсем скверно. Казалось, все обитатели Южной Калифорнии встретились сегодня в Санта-Аните, использовав всевозможные средства передвижения: от пыльных фермерских драндулетов до сверкающих металлических монстров кинозвезд. Трибуны усеивали тысячи людей, создавая пеструю мозаику цветов и движений. На голубом небе сияло нежаркое солнце, дул приятный ветерок. Скачки уже начались, и маленькие фигурки мчащихся лошадей четко вырисовывались в ярком солнечном свете.
