— Я только что нашел это в моей комнате.
Он продемонстрировал маленький рождественский пакет в красно-зеленой фольге с позолоченной лентой и открыткой с Санта-Клаусом.
Эллери взял его у Фримена.
— Адресовано, разумеется, тебе, Джон. Ты позволишь?
Джон засмеялся. Мистеру Гардинеру почудились в этом смехе злые издевательские нотки, которые он слышал утром из тех же уст. Странный мальчик, подумал он. Слишком многогранный...
Бледный издатель вовсе не смотрел на Джона. Он сел в стороне от остальных, внимательно наблюдая за ними.
Артур Крейг жевал прядь своей бороды, бросая беглые взгляды на своего подопечного, словно видел его первый раз в подлинном свете. Потом он взял себя в руки и выпрямился, глядя, как Эллери вскрывает пакет.
Внутри, на предмете в красной папиросной бумаге, лежала белая карточка с отпечатанным текстом. Эллери вынул ее из коробки и лишенным эмоций голосом прочитал стишок:
На шестой же вечер Святок
Шлет любовь твоя в подарок
Кожаный плетеный к н у т.
В него немалый вложен труд.
Маленький кнут из плотной кожи со сравнительно длинной плетью выглядел зловеще. Кнут для лилипутов...
— Это миниатюрная копия настоящего кнута, — сказала Расти, обследуя его, — но не знаю какого. Возможно, бычий кнут, но не типа южноафриканского шамбока. Может быть, он южноамериканского происхождения.
— Бычий или человечий? — громко спросил Дэн З. Фримен.
Расти казалась озадаченной.
— О чем вы, мистер Фримен?
— Я просто подумал, что мой день рождения 3 марта и, судя по вашему зодиакальному подарку, попадает под знак Рыб, — сказал издатель. — Вы наш астролог, миссис Браун, освежите мою память. Какова традиционная интерпретация знака Рыб?
Мать Расти с подозрением уставилась на него.
— Это символ уз.
— Рабства, — с улыбкой кивнул Фримен. — До сегодняшнего утра я не верил во влияние созвездий. — И он посмотрел в упор на Джона Себастьяна. Но Джон грыз большой палец, уставясь в пол.
— Еще один?
Все с облегчением повернулись. В дверях холла стоял сержант Дивоу.
Эллери молча забрал у Расти миниатюрный кнут и вручил его полицейскому вместе с белой карточкой. Сержант поскреб подбородок и вышел. Вскоре они услышали, как Дивоу звонит по телефону. Вернувшись, сержант передал кнут и карточку Эллери.
— Лейтенант сказал, чтобы вы за ними присматривали, мистер Квин.
— Нет, думаю, этот подарок Джон хотел бы хранить у себя. — Эллери сделал паузу. — Что скажешь, Джон?
Джон взял кнут и стал вертеть его в руках.
— Да, — промолвил Дэн З. Фримен, все еще держась на заднем плане. — Это выглядит вполне естественно.
— Естественно? — Молодой поэт впервые посмотрел на издателя. — Что вы имеете в виду, мистер Фримен?
— Только не говори мне, что у тебя очередной приступ амнезии, — сказал Фримен.
— Не знаю, о чем вы. — Глаза Джона сверкнули. — Я иду спать.
— Джон... — начала Расти.
Но он быстро поцеловал ее и вышел. Только теперь Эллери осознал, что еще не обследовал оборотную сторону карточки, и перевернул ее. Но другая сторона была пуста.
Глава 9
Седьмой вечер: вторник, 31 декабря 1929 года
В которой два треугольника становятся четырехугольником, мисс Браун и мисс Уоррен возвращаются в пещерную эпоху, а встреча Нового года не слишком празднична
Последний день года выдался ясным, со свежим юго-западным ветром.
— Я бы хотела прокатиться верхом, — объявила Эллен за завтраком. — Кто-нибудь присоединится?
— Охотно, — сказал Эллери.
— Да неужели? — Но Эллен выглядела довольной.
— Я бы тоже проехалась, — сказала Расти. — А ты, Джон?
— Конечно, — отозвался Джон. — Но тогда нам придется ехать вдвоем на одной лошади. У нас их только две.
— Вдвоем было бы забавно, — усмехнулась Расти.
— Только не для меня, — холодно произнесла Эллен. — Что, если нам прокатиться в две смены, Расти? В час дня мы встретимся с тобой и Джоном у конюшни, и вы сможете взять у нас лошадей.
Фелтон приготовил для них мерина и пегую кобылу, и они поехали в лес, сохраняя чопорное молчание. Эллери потребовалось время, чтобы Эллен оттаяла, но он каялся в том, что пренебрегал ею, с целеустремленностью, которую обычно приберегал для своих интеллектуальных усилий. В итоге он заработал улыбку, после чего лесная тропинка, сверкающий золотом снег и спокойная поступь лошадей начали приносить истинную радость.
Они возвращались шагом, чтобы поберечь лошадей для Расти и Джона. Щеки Эллен были розовыми, в глазах плясали искорки, а стройная ножка в бриджах для верховой езды мягко постукивала по ноге Эллери, который внезапно осознал, что за прошедший час ни разу не подумал о мертвом старике, таинственных подарках и загадочных посланиях. Он болтал чепуху, едва осмысливая, что говорит, а Эллен слушала с таким вниманием, что, въехав в конюшню, они едва не сбили с ног Вэл Уоррен и Джона Себастьяна.
— Ради бога, Вэл, — говорил прижатый к стене Джон. — Мы не одни.
— А мне плевать! — со страстью в голосе отозвалась Вэл, даже не удосужившись обернуться. — Никогда не думала, что ты так глуп, чтобы клюнуть на рыжие патлы и ямочки на щеках.
— Привет, сестренка, Эллери, — с трудом вымолвил Джон. — Послушай, Вэл, Расти будет здесь с минуты на минуту...
— Я же сказала, что мне плевать!
Эллери и Эллен неподвижно сидели на лошадях, как два идиота.
— Джон, я ведь человек. Слишком долго я играла роль лучшей подруги, выражая надежду, что вы оба будете счастливы, — черта с два я на это надеюсь! Я должна сказать это, пока еще не слишком поздно. Я люблю тебя, Джон, люблю, люблю, люблю! Или ты не только глуп, но и слеп? Я любила тебя задолго до того, как ты познакомился с Расти. Мы с тобой так хорошо проводили время...
— Знаю, Вэл. Не думай, что я забыл... Хорошо прокатились? Как тропинка в лесу?
— П-превосходно, — отозвалась Эллен. Она выглядела так, словно ей хотелось спешиться и одновременно остаться в седле.
— Джон, не обращай на них внимания...
— Не могли бы мы поговорить об этом в другой раз? — спросил Джон, пытаясь поднырнуть под
