я видел его за этим занятием только однажды, а ведь я работал с ним в одной комнате целыми днями. Это было на прошлой неделе. Я куда-то ненадолго вышел, а когда вернулся, то увидел, что он держит резную коробочку и достает пальцами щепотку. Плэнк тут же спрятал коробочку, как будто не желал, чтобы я ее заметил, хотя, видит Бог, я бы не возражал, лишь бы он здесь не курил. У меня уже произошел один пожар из-за небрежности ассистента, и другого мне не надо.
Лицо Эллери оживилось. Он выпрямился на стуле и начал нервно теребить пенсне.
— Полагаю, вы не узнали адрес этого человека?
— Нет, не узнал. Боюсь, что я взял его на службу, не приняв мер предосторожности. — Коллекционер вздохнул. — Хорошо еще, что он у меня ничего не украл. Моя коллекция стоит немало.
— Несомненно, — любезно откликнулся Эллери и поднялся. — Могу я воспользоваться вашим телефоном, мистер Бенинсон?
— Разумеется.
Эллери заглянул в телефонный справочник и сделал несколько звонков, говоря так тихо, что ни Бенинсон, ни сержант Вели не разобрали ни слова.
— Если у вас есть свободные полчаса, мистер Бенинсон, — сказал Эллери, положив трубку, — я бы хотел, чтобы вы съездили со мной в город.
Бенинсон выглядел удивленным, но улыбнулся и ответил:
— С удовольствием. — И он потянулся за пальто.
Эллери остановил такси, и трое мужчин поехали на Сорок девятую улицу. Когда машина остановилась у книжной лавки, Эллери извинился, забежал внутрь и вскоре вышел вместе со старым Унекером, который запер за ними дверь трясущимися пальцами.
В офисе братьев Ульм они застали поджидающего их Хеффли, страхового агента, и Хэзлитта, покупателя Унекера.
— Рад, что вы пришли, — весело обратился к обоим Эллери. — Добрый день, мистер Ульм. Небольшое совещание — и думаю, нам удастся прояснить это дело, как подобает Квинам. Ха-ха!
Фридрих Ульм почесал затылок. Альберт Ульм, сидя в углу с надвинутым на глаза зеленым козырьком, молча кивнул.
— Нам придется подождать, — продолжал Эллери. — Я также попросил прийти сюда мистера Питерса и мистера Хинчмена. Может быть, присядем?
Во время ожидания все в основном молчали. Эллери расхаживал по офису, с нескрываемым любопытством разглядывая в витринах редкие марки и что-то тихо насвистывая. Сержант Вели с сомнением смотрел на него. Наконец дверь открылась, и появились Хинчмен и Питерс. Задержавшись на пороге, они посмотрели друг на друга, пожали плечами и вошли. Хинчмен казался рассерженным.
— В чем дело, мистер Квин? — осведомился он. — Я занятой человек.
— В этом вы не одиноки, — улыбнулся Эллери. — Добрый день, мистер Питерс. Думаю, представления необязательны… Садитесь, джентльмены!
Вошедшие повиновались.
Дверь открылась вновь, и маленький человечек, похожий на серую птичку, уставился на собравшихся. Сержант Вели выглядел ошеломленным, а Эллери весело кивнул:
— Входи, папа! Ты как раз успел к первому акту.
Инспектор Ричард Квин склонил голову набок, окинул всю компанию проницательным взглядом и закрыл за собой дверь.
— Чего ради ты меня вызвал, сынок?
— Не по какому-нибудь особенно возбуждающему поводу. Ни убийства, ни чего-либо по твоей части. Но это может тебя заинтересовать. Джентльмены, это инспектор Квин.
Инспектор, ворча, сел, вынул старую коричневую табакерку и опытной рукой взял солидную понюшку.
Эллери стоял между стульев, спокойно глядя на заинтригованные лица.
— Кража «однопенсовой черной», как именуют эту марку ветераны филателии, — начал он, — представляла собой любопытную проблему. Я говорю «представляла», так как дело уже раскрыто.
— Не об этой ли краже марки я слышал в Главном полицейском управлении? — осведомился инспектор.
— Да.
— Раскрыто? — переспросил Бенинсон. — Не понимаю, мистер Квин. Вы нашли Плэнка?
Эллери пренебрежительно махнул рукой:
— Я никогда не испытывал особого оптимизма в отношении поимки мистера Уильяма Плэнка. Дело в том, что он носил усы и темные очки. Каждый знакомый с наукой расследования преступлений скажет вам, что лица обычно узнают по бросающимся в глаза деталям. Таковыми являются темные очки и усы. Даже присутствующий здесь мистер Хэзлитт, кто, по словам Унекера, не обладает даром наблюдательности, и кто видел напавшего на него только на темной улице, запомнил, что у этого человека были черные усы и темные очки. Все это элементарно и отнюдь не изобретательно. Было естественно предположить, что Плэнку специально понадобились эти запоминающиеся приметы. Я не сомневался, что усы у него фальшивые и что в обычных обстоятельствах он не носит темные очки.
Все кивнули.
— Это был первый и простейший из трех указателей на виновного. — Улыбнувшись, Эллери внезапно повернулся к инспектору: — Папа, ты всю жизнь нюхаешь табак. Сколько раз в день ты суешь это зелье себе в ноздри?
Инспектор быстро заморгал.
— Примерно каждые полчаса. Так же часто, как ты куришь сигареты.
— Вот именно. Мистер Бенинсон сообщил мне, что в течение двух недель, когда Плэнк пребывал в его доме, он только один раз видел, как его помощник взял понюшку, хотя каждый день работал с ним бок о бок. Пожалуйста, запомните этот самый многозначительный факт.
По лицам слушателей было ясно, что их мысли относительно упомянутого факта скрывает туманная завеса. Впрочем, за одним исключением — инспектор кивнул и стал холодно изучать присутствующих.
Эллери закурил сигарету.
— Вот вам второй психологический фактор, — сказал он, выпуская облачко дыма. — Третий заключается в следующем. Плэнк, находясь в общественном месте, ударил по лицу мистера Фридриха Ульма с намерением украсть ценную марку. Любой вор в таких обстоятельствах торопился бы изо всех сил. Мистер Фридрих Ульм был только наполовину оглушен — он мог прийти в себя и поднять крик; мог также войти покупатель или неожиданно вернуться мистер Альберт Ульм…
— Минутку, сынок, — прервал инспектор. — Насколько я понимаю, существуют две такие марки. Я бы хотел взглянуть на ту, которая все еще здесь.
Эллери кивнул:
— Пожалуйста, джентльмены, покажите эту марку.
Фридрих Ульм встал, склонился над сейфом, набрал комбинацию цифр, открыл стальную дверцу, порылся внутри и вернулся с кожаным футляром, содержащим вторую «однопенсовую черную». Инспектор с любопытством обследовал клочок плотной бумаги — стоимость в тридцать тысяч долларов казалась ему такой же невероятной, как Эллери.
Он едва не уронил марку, услышав, как Эллери обратился к Вели:
— Сержант, могу я позаимствовать ваш револьвер?
Вели извлек из кармана брюк длинноствольный полицейский револьвер. Эллери взял его и задумчиво взвесил в руке. Затем, сжав пальцами рукоятку, он подошел к взломанному ящику в центре комнаты.
— Пожалуйста, джентльмены, обратите внимание — это развивает мой третий пункт, — пытаясь открыть этот ящик, Плэнк использовал ломик, и, чтобы поднять крышку, ему пришлось вставить ломик между ней и передней стенкой четыре раза, как указывают четыре следа под крышкой. Как видите, ящик покрыт тонким стеклом. Более того, он был заперт, а «однопенсовая черная» находилась внутри в кожаном футляре. Очевидно, Плэнк стоял где-то здесь с железным ломиком в руках. Что, по-вашему, джентльмены, должен был сделать в таких обстоятельствах вор, который очень спешит?
Все уставились на него. Инспектор сжал губы, а лицо сержанта Вели расползлось в мрачной
