— Мы их уже нашли, Грейем. Здесь, в комнате Брока, под стелькой его ботинка из крокодиловой кожи. Ботинок, между прочим, был на ноге Брока. — Инспектор улыбнулся. — Но не будем отвлекаться. Ваша жена лжет насчет пистолета.
— Я не лгу! — в отчаянии крикнула девушка. — Я никогда не видела его раньше!
— Отважная попытка, миссис Грейем, — сказал Эллери, — но недостаточно убедительная. Это оружие вашего мужа — армейский пистолет 45-го калибра. Когда вы нашли его возле тела Брока после того, как Хэнк ссорился с ним, то, естественно, решили, что Хэнк застрелил его, не так ли?
— Нет!
— Это бесполезно, милая. — Хэнк Грейем покачал головой. — О'кей, мистер Квин, это мое оружие. Но я не убивал Брока. Я оставил его живым.
— Это вы так говорите, — печально промолвил инспектор Квин, известный своим сочувствием молодым влюбленным. Тем не менее он подал знак сержанту Вели.
— Хэнк! — Девушка, рыдая, вцепилась в мужа.
— В вашей истории недостает одной главы, — сказал Эллери, ласково глядя на Джун. — Вы кое-что упустили, Грейем.
Хэнк гладил волосы жены.
— Разве? — отозвался он, не оборачиваясь.
— Да. Один факт, который оправдывает вас и обвиняет настоящего убийцу!
Эллери распорядился привести убийцу Брока.
— Вы сказали, что хранили деньги в комнате, Грейем, и Джонсон признался, что украл их. Но что вы забыли сказать нам и о чем Джонсон умолчал намеренно, это где именно были спрятаны деньги.
Эллери достал из пакета для вещественных доказательств деньги Грейема.
— Эти три тысячедолларовые купюры были плотно скатаны в трубочку, а верхняя была испачкана маслом. Следовательно, Грейем, вы хранили их в каком-то узком трубообразном вместилище, маслянистом изнутри. Почему вы не сказали нам, что прятали деньги в дуле вашего пистолета?
— Господи! — простонал Хэнк.
— Очевидно, Крысенок Джонсон забрался к вам в комнату не за деньгами, а за пистолетом. У него не было оружия, и он решил, что оно должно иметься у недавно демобилизованного солдата. Уже позже, обследуя пистолет, он нашел в дуле три купюры. Следовательно, — обратился Эллери к позеленевшему Джонсону, — если деньги были у вас, то был и пистолет, из которого застрелили Брока. Вы пробрались к нему в комнату после ухода Грейема, прикончили его, стали искать деньги, которые он забрал у вас, не нашли их, потеряли голову и вернулись к себе. Должно быть, Джун Грейем просто не заметила вас, когда шла в комнату Брока. — Эллери с усмешкой повернулся к молодоженам. — Вопросы есть?
— Да, — сказал Хэнк Грейем, вытирая слезы жены. — Кто-нибудь знает, где я могу найти честного агента по продаже недвижимости?
ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ
В тот момент, когда Генри чмокнул ее в щеку тем вечером, Клер сразу поняла, что что-то не так. Но она ограничилась вопросом:
— Как сегодня дела в офисе, дорогой?
— Все в порядке, — ответил Генри Уиттер, и Клер поняла, что неприятности не связаны с работой. В свою очередь муж спросил: — А как Джоди провела день?
— Как обычно.
Генри пристраивал в стенной шкаф в прихожей пальто, шляпу и галоши, покуда трое детей обшаривали его карманы в поисках плиток шоколада, которые он всегда приносил домой в дни получки.
— Опять маленькие! — возмущенно прошепелявила крошка Сэл.
— Я хочу большую! — захныкал пятилетний Пит.
Эдди, которому исполнилось десять и который уже разбирался в финансовых трудностях, молча отошел со своей долей добычи.
— Вам не стыдно? — обратилась Клер к Сэл и Питу.
— А почему им должно быть стыдно? — странным тоном отозвался Генри. — Они правы. — И он двинулся в заднюю спальню повидать Джоди, которая пролежала там последние три года своей восьмилетней жизни.
После обеда, состоявшего из консервированной фасоли с еле видными обрезками мяса, которые соскреб в своей лавке мистер Шольте с говяжьих ребер, Клер отправила Сэл и Пита спать, усадила Эдди к телевизору, устроила Джоди на ночь и поспешила назад в кухню. Она помогла Генри помыть посуду, а потом Уиттеры уселись за кухонный стол для еженедельного совещания — Клер с ее записями расходов, а Генри с карандашом, бумагой и выданным на работе чеком.
Клер зачитывала пункт за пунктом, а Генри записывал их бухгалтерским почерком. Арендная плата, газ, электричество, телефон, взнос за телевизор, страхование жизни, медицинская страховка, личные долги, еда, прачечная. «Дополнительные» траты — новые ботинки для Пита, школьная тетрадь для Эдди, ремонт пылесоса. А затем, в кошмарной отдельной колонке, озаглавленной «Джоди»: лекарства, терапевт, очередная выплата гонорара хирургу за последнюю операцию…
Генри добавил еще две колонки.
— Расходы — 89 долларов 61 цент. Зарплата за вычетом налогов — 82 доллара 25 центов. Дебетовый остаток — 7 долларов 36 центов. — У Генри начался нервный тик.
Клер собиралась заговорить, но слова застряли у нее в горле. Все дело было в колонке Джоди. Без нее они могли бы получать хоть какую-то прибыль и покупать детям приличную одежду… Клер выбросила эти мысли из головы.
Генри откашлялся.
— Клер… — начал он.
— Нет! — вскрикнула Клер. — Нет, Генри! Может быть, ты потерял надежду на выздоровление Джоди, но я нет. Я не собираюсь отдавать моего ребенка на попечение государства. Она нуждается в семье — в любви и помощи, которые мы можем давать ей, — и, возможно, когда-нибудь… Лучше мы расстанемся с телефоном или с телевизором. Через несколько месяцев тебе должны повысить жалованье. Мы как- нибудь продержимся.
— Кто говорит о том, чтобы отослать Джоди? — Голос Генри звучал очень странно, и Клер почувствовала озноб. — Речь не об этом, Клер.
— Тогда о чем? Я поняла, что что-то не так с той минуты, как ты пришел.
— Сегодня Талли звонил мне в офис.
— Талли? — Клер сидела неподвижно. В прошлом году, когда Джоди понадобилась вторая операция, а они использовали все, полагающееся им по страховке, Генри пришлось обратиться к ростовщику. — Что ему нужно?
— Не знаю. — Генри потянулся за сигаретами, но вспомнил, что уже выкурил дневную норму, и сунул пачку в карман. — Он только сказал, чтобы я пришел к нему в контору завтра в семь вечера.
— Но ты ведь выплатил ему проценты за прошлый месяц. Или… нет?
— Конечно выплатил!
— Тогда почему…
— Говорю тебе, не знаю!
Господи, подумала Клер, только не теперь! Поднявшись, она подошла к Генри и положила красные потрескавшиеся руки на его худые плечи.
— Не волнуйся, дорогой.
— А кто волнуется? — Но Генри не мог справиться с тиком.
— Садитесь, Уиттер. — Талли указал на единственный свободный стул в темноватом помещении. Он
