получаса.
— Он умер от удушья?
— Я же сказал, что да, разве нет? — огрызнулся коронер. — Может, я и неотесанная деревенщина, но свое дело знаю. Он умер практически мгновенно. От удушения. Это все. На теле других следов нет. Хочешь провести вскрытие, Молей?
— Так, на всякий случай.
— Валяй, хотя не думаю, что это необходимо. Если ты с ним закончил, я кликну ребят унести тело.
— У меня все. Вы хотели еще что-то узнать, мистер Эллери?
— О, — протянул тот, — очень многое. Но боюсь, мистер коронер вряд ли нам будет полезен. И прежде чем вы уберете мертвого Аполлона... — Он резко наклонился к плитам и, взявшись рукой за лодыжку мертвеца, потянул ее к себе. Но она словно приросла к плите. Он поднял глаза.
— Окоченела, — насмешливо пояснил коронер. — Что вы хотите?
— Я хочу, — спокойно ответил Эллери, — взглянуть на его ступни.
— На ступни? Ну что ж, смотрите!
— Вы, инспектор, и вы, коронер, не поднимете ли вы его вместе со стулом... пожалуйста?
Молей и костлявый коронер, которому помогал полицейский, приподняли тело вместе со стулом. Эллери наклонил голову и принялся разглядывать голые ступни Марко.
— Все чисто, — пробормотал он. — Интересно... — Вытащив из кармана карандаш, он с трудом вставил его между двумя пальцами убитого. Потом повторил операцию со всеми пальцами обеих ступней. — Ни песчинки. Хорошо, джентльмены, благодарю вас. Я уже достаточно полюбовался на вашего бесценного мистера Марко, вернее, на его останки.
Эллери поднялся с колен, отряхнул пыль со штанин, рассеянно сунул руку в карман за сигаретой и направился по проходу между скал к бухте.
Двое мужчин опустили тело на пол, и коронер дал сигнал двоим верзилам в белых халатах, маячивших на вершине террасы, унести его.
— Итак, сынок, — произнес голос за плечами Эллери, и он, обернувшись, обнаружил судью Маклина, спокойно его разглядывающего. — Что ты об этом думаешь?
Эллери пожал плечами:
— Ничего потрясающего. Должно быть, его раздел убийца. Я подумал, что на его ступнях могли остаться следы песка, тогда было бы ясно, что Марко прогуливался по пляжу, из чего могло следовать, что разделся он сам. Но они чисты. Он явно не ходил по пляжу босым, поскольку между пальцев ног нет ни песчинки, а также в туфлях, поскольку на песке нет следов... — Неожиданно он остановился, уставившись на пляж с таким выражением, как если бы видел его впервые.
— В чем дело?
Но прежде, чем Эллери успел ответить, над их головой раздался грубоватый мужской голос. Они задрали голову и увидели локоть одетого в синюю форму полицейского.
Он стоял на краю вершины высокой скалы, выходящей на террасу и пляж со стороны дома.
— Простите, мэм, — терпеливо говорил он кому-то, — вам сюда нельзя. Вы должны вернуться домой.
Они мельком увидели лицо женщины с широко раскрытыми от ужаса глазами, которая выглянула из- за стены и впилась взглядом в беззащитное тело голого Джона Марко, уже сваленное двумя служителями в белом в некое подобие корзины. Мраморное тело было сплошь испещрено черными полосками тени, отбрасываемой балками крыши террасы, и походило на тело человека, забитого плетьми до смерти. На женском лице, глядящем на него сверху, застыло странное выражение.
Это было бледное, перекошенное от ужаса лицо миссис Констебль.
Глава 4
КОВАРНЫЕ ПРИЛИВЫ И ОТЛИВЫ
Потом женщина исчезла, и инспектор Молей задумчиво обронил:
— Интересно, что ее гложет? Она смотрела на него, как если бы никогда в жизни не видела мужчину.
— Опасный возраст, — нахмурился судья Маклин. — Она вдова?
— Почти. Насколько мне известно, у нее больной муж, который около года находится в Аризоне или где-то еще на Западе. В каком-то санатории. И, по-моему, это неудивительно. Видеть перед собой такую страхолюдину в течение пятнадцати лет, а то и дольше, никак не способствует здоровью.
— Выходит, ее муж незнаком с Годфри? — Судья Маклин задумчиво вытянул губы трубочкой. — Хотя зря задавать такой вопрос. У меня и прежде сложилось впечатление, что она сама знает их не слишком близко.
— Это так, — странно посмотрев на него, подтвердил Молей. — Из того, что я слышал, Годфри незнакомы с Констеблем. Никогда не встречались с ним, а он не бывал у них здесь, в доме. Что вы хотели сказать, мистер Квин?
Эллери, который слушал с отсутствующим видом, обернулся: двое мужчин в белом шли по гравиевой дорожке, унося тело на носилках. Негромко переговариваясь между собой, они тяжело ступали под его весом. Затем он пожал плечами и снова уселся в удобное плетеное кресло.
— А что вы знаете, — спросил он, попыхивая сигаретой, — о здешних приливах и отливах, инспектор?
— О приливах и отливах? Что вы имеете в виду?
— В данный момент ничего другого, кроме того, что спрашиваю. Специфическая информация может прояснить то, что пока туманно, если вы понимаете, о чем я.
— Не уверен, что понимаю, — с усталой улыбкой ответил инспектор. — Судья, о чем это он?
Судья Маклин хмыкнул.
— Будь я проклят, если знаю. У него есть отвратительная привычка говорить о чем-то, что, кажется, имеет смысл, но при ближайшем рассмотрении ничего не значит. Хватит тебе, Эллери, тут серьезное дело, а не пикник.
— Спасибо за напоминание. Я задал вполне невинный вопрос, — обиженно отозвался Квин. — Приливы, мой друг, приливы. В частности, приливы и отливы в этой бухте. Мне нужна информация о них, и чем более точная, тем лучше.
— О, — протянул инспектор и почесал голову. — Ладно, я помогу вам. Сам я мало в этом разбираюсь, но у меня в подразделении есть один парень, который знает здешнее побережье как пять своих пальцев. Может, он вам поможет...
— Тогда стоит послать за ним, — вздохнув, предложил Эллери.
— Сэм! — кликнул Молей. — Пришли к нам Лефти, слышишь?
— Он ищет одежду! — прокричал в ответ полицейский с дороги.
— Черт, я и забыл. Отыщите его поскорей.
— Кстати, — начал судья, — а кто нашел тело, инспектор? Я так и не понял.
— О черт! Миссис Годфри. Сэм! — прокричал он снова. — Пришли сюда миссис Годфри... одну! Видите ли, судья, мы получили сигнал в шесть тридцать утра; и через пятнадцать минут уже были здесь. С этого самого момента — сплошная головная боль. У меня не было возможности поговорить с кем-либо из здешней публики, кроме как с миссис Годфри, но она была слишком расстроена, чтобы связно излагать. Так что не мешает прояснить все прямо сейчас.
Они ждали молча, задумчиво глядя на море. Немного погодя Эллери посмотрел на свои наручные часы. Было немногим больше десяти. Потом он снова перевел взгляд на сверкающие воды бухты. Их уровень заметно повысился, и море отъело у пляжа приличный кусок.
Затем мужчины поднялись на террасу. Высокая смуглая женщина с болезненной медлительностью спускалась вниз, ее глаза покраснели, веки распухли, словно она страдала базедовой болезнью. К груди она
