В руке Пенфилда появились крохотные часики.
— Боже мой! Мне следует поторопиться, если я хочу поспеть на последний самолет из Гросли-Филд. Ну что ж, джентльмены, жаль, что не смог вам помочь. — Он пожал руку Эллери, поклонился судье, тактически игнорируя инспектора Молея, и направился к двери. — Был рад снова увидеться с вами, судья Маклин. Не сомневайтесь, я передам от вас поклон Кинси. И конечно же я буду рад сказать инспектору Квину, мистер Квин, что я видел... — Он продолжал слащаво улыбаться и кланяться даже тогда, когда дверь скрыла его ангельское личико.
— Этот человек, — мрачно заявил судья, все еще глядя на дверь, — сумел уболтать суд и помог избежать приговора по меньшей мере сотне профессиональных убийц. Он подкупал свидетелей и запугивал тех, кого не смог подкупить, преднамеренно уничтожал доказательства. Однажды ему удалось погубить карьеру молодого помощника окружного прокурора, подставив его в скандальной истории с пресловутой красоткой полусвета накануне судебного заседания об убийстве... И вы надеялись добиться от него какого- то толка!
Губы Молея беззвучно задвигались.
— Мой совет вам, инспектор, забудьте о его существовании. Для честного полицейского он слишком скользкий тип. И если Пенфилд каким-то образом связан с убийством Марко, можете быть уверены, вам никогда не обнаружить этой связи или не найти доказательств.
Инспектор Молей оставил свой кабинет, чтобы проверить, как выполняются его указания. А мистер Лукас Пенфилд, догадывался он об этом или нет, вернулся к себе в Нью-Йорк с тем, что на профессиональном жаргоне зовется «хвостом».
Возвращаясь на Испанский мыс, судья неожиданно обронил:
— Я не верю, Эллери. Этот тип слишком умен для этого.
— О чем ты говоришь? — спросил Квин, сосредоточенный на своем «дюзенберге».
Отъезд Пенфилда, казалось, каким-то образом повлиял на действия Молея и повлек за собой отсутствие каких-либо новостей. Все последующие отчеты не содержали ничего примечательного. Коронер, который производил вскрытие, не добавил ничего нового к своей первоначальной версии смерти Марко. Поступили донесения от береговой охраны и множество сообщений о «продвижении дела» от полицейских с разных участков побережья, но результат сводился к одному: украденной яхты Уоринга никто не видел, ни один человек, похожий по описаниям на диковинного капитана Кидда, не был замечен где-либо на берегу после ночи убийства, а тело Дэвида Каммера пока не выброшено на берег моря. Все это удручало, и двое друзей покинули Молея, в бессилии непрерывно дымящего трубкой.
— Я насчет того, что Пенфилд якобы обладает этими письмами, — пояснил судья.
— О, тебя это беспокоит?
— Он слишком хитер, чтобы прикасаться к таким вещам собственными прекрасными ручками, Эллери.
— Напротив, я бы сказал, что он постарался бы наложить лапу на документы как можно скорее, если бы мог.
— Нет-нет. Только не Пенфилд, он мог давать советы, указания, но не стал бы действовать лично. То, что он знает о криминальном прошлом Марко, здорово помогло бы ему в этом — он мог бы манипулировать им в своих целях.
Эллери ничего не ответил. Он остановил машину перед греческими пилонами у въезда на Испанский мыс. Толстый живот Гарри Стеббинса появился в дверях его заведения.
— Никак сам судья Маклин! И мистер Квин. — Стеббинс доверительно положил руку на дверцу «дюзенберга». — Я видел, как вы въехали, а потом выехали с Испанского мыса вчера. Какой ужас это убийство, а? Один из полицейских говорил мне...
— Да. И в самом деле ужасно, — рассеянно произнес судья.
— Думаете, они найдут убийцу? Я слышал, будто этот Марко был в чем мать родила, когда его нашли. И куда только катится этот мир, хотел бы я знать. Но я всегда говорил...
— Мы сейчас остановились на мысе, Гарри, так что тебе не нужно беспокоиться о помощнице для нас. Но все равно спасибо.
— Остановились у Годфри? — удивился Стеббинс. — Господь всемогущий! — Он уставился на них, словно на полубогов. — Ну что ж, — сказал он, вытирая масляные руки о комбинезон. — Значит, так тому и бывать. А я вчера разговаривал с Энни о женщине. Она сказала...
— Мы бы с удовольствием остались и послушали мнение миссис Стеббинс, — поспешно заговорил Эллери, — что, должно быть, очень интересно, но мы очень спешим. Мы остановились задать вам пару вопросов. До которого часа вы не закрывались в субботу ночью?
Судья глянул на него, озадаченный. Стеббинс почесал затылок.
— Так я работал в субботу всю ночь, мистер Квин. Это самая прибыльная ночь. Много машин едет из Уайленда — парка развлечений в десяти милях к югу отсюда, вы же понимаете...
— Вы хотите сказать, что вообще не закрывались?
— Ну да, сэр. Я немного поспал во второй половине дня в субботу, когда меня подменил парень из Уая... я живу тут неподалеку. Но к восьми уже вернулся и не закрывался всю ночь. Этот парень скоро будет здесь, чтобы дать мне передохнуть. Энни ждет меня с горячим, вкусным...
— Не сомневаюсь, мистер Стеббинс, обед — одно из удовольствий семейной жизни, насколько я слышал. Но скажите мне: все ли здесь знают, что заправочная станция работает всю ночь в субботу?
— Видите ли, сэр, справа на столике висит табличка. А поскольку я держу эту заправочную уже двенадцать лет, — Стеббинс хохотнул, — то думаю, что местный народ успел это запомнить.
— Хм. И вы были здесь лично в субботу ночью?
— О да. Я же вам сказал. Понимаете, я...
— Вы были снаружи в час ночи?
Пузатый Гарри выглядел озадаченным.
— В час? Ну... Трудно сказать. Собственно говоря, мистер Квин, я был очень занят всю субботнюю ночь. Я прямо растерялся. Бог знает, откуда взялось столько машин, и у всех, казалось, разом кончился бензин. Пришлось попотеть...
— Но вы были снаружи?
— Думаю, что да... Я бегал туда-сюда всю ночь. А что такое?
Эллери указал пальцем через плечо:
— Подумайте, вы, случайно, не заметили, не выезжал ли кто с Испанского мыса и не пересекал шоссе?
— О! — Стеббинс пожал плечами. — Вот в чем вопрос. Знаете, сэр, если бы это была обычная ночь, то я бы точно заметил. Свет на заправочной горит ярко и падает прямо на эти два пилона на дороге. Но ночью в субботу... — Он покачал головой. — Я до трех крутился как заведенный. Касса внутри, приходится бегать за сдачей... Так что, может, кто и выезжал, сэр.
— Но вы уверены, — негромко спросил Эллери, — что сами вы никого не видели?
Стеббинс покачал головой:
— Не могу точно сказать. Может, да, а может, нет.
Эллери вздохнул:
— Жаль. Я надеялся на что-нибудь более или менее определенное. — Он поставил ногу на тормоз, потом вновь повернулся к толстому Гарри: — Кстати, а где шоферы Годфри заправляют свои машины, Стеббинс? Здесь?
— Да, сэр. Я как раз получил чистый...
— О, хорошо. Огромное вам спасибо, Стеббинс. — Он отпустил тормоз и, взявшись за руль, повел машину по дороге между двумя каменными пилонами.
— А теперь объясни, — попросил судья, пока они ехали через парк в прохладной тени, — зачем ты задавал эти вопросы?
Эллери пожал плечами:
