прилюдно, инспектор пошел по рядам, задавая вопросы тихим голосом. Обойдя всех, он вернулся на свое место.
— Видимо, мне придется вас отпустить, леди и джентльмены. Большое спасибо за содействие. Вы можете идти!
Последняя фраза прозвучала как щелчок бича. Свидетели огорошенно посмотрели на него и встали. Тихо переговариваясь, надели пальто и шляпы и под зорким взглядом Вели потянулись к выходу. Хильда Орандж, стоявшая в группе актеров, вздохнула.
— Жалко смотреть на бедного инспектора, — прошептала она своим коллегам. — Он так разочарован. Ну, пошли!
Актеры и актрисы тоже направились к дверям.
Квин отправился вверх по проходу и остановился перед немногими свидетелями, которые остались. Они, по-видимому, почувствовали, что он весь кипит, и сжались на своих креслах. Но у инспектора вдруг произошла столь характерная для него смена настроения. Он сел, закинул руки на спинки соседних кресел и окинул взглядом Мадж О'Коннел, Пастора Джонни и остальных.
— Ну ладно, любезные, — вполне добродушно сказал он. — А ты что скажешь, Пастор? Ты свободный человек, тебе не надо больше остерегаться шелковых осложнений, и ты можешь высказываться, как всякий добропорядочный гражданин. Могу я надеяться на твою помощь?
— Нет! — буркнул гангстер. — Я вам сказал все, что знаю. Больше мне сказать нечего.
— Ясно… Знаешь, Пастор, а нас очень интересует, что у тебя были за делишки с Филдом.
Гангстер ошеломленно вскинул голову.
— Да-да, нам хотелось бы знать, что у тебя с ним были за шуры-муры. Вот так-то. Пастор! — вдруг рявкнул инспектор. — Так кто убил Монте Филда? Кому он досадил? Если знаешь — выкладывай!
— Ну что вы, инспектор, — заскулил Пастор. — Опять вы на меня наезжаете! Откуда мне знать? Филд был тот еще прохиндей! Он про своих врагов не болтал. Откуда мне знать, кто имел на него зуб? Мне он ничего плохого не сделал, даже раза два выручил, — не краснея, признался он. — Но что он будет в понедельник в театре, я ведать не ведал.
Инспектор повернулся к Мадж.
— Ну а ты что скажешь, О'Коннел? — спросил он. — Мой сын мистер Квин говорит, ты призналась ему, что в понедельник заперла выходы. А мне ты про это ничего не сказала. Так что ты знаешь?
Девушка хладнокровно встретила его взгляд:
— Я уже говорила вам, инспектор, что ничего не знаю.
— А вы, Вильям Пьюзак? Вы тоже ничего нового не вспомнили?
Пьюзак поежился.
— Кое-что вспомнил, инспектор, когда прочитал про убийство в газетах, — пробормотал он. — Хотел вам сказать. Вспомнил, что, когда я наклонился над мистером Филдом, мне в нос ударил запах виски. Не помню, говорил ли я вам об этом.
— Спасибо, — сухо сказал инспектор, вставая. — Очень полезное сообщение. Вы все свободны.
Продавец лимонада Джесс Линч разочарованно посмотрел на инспектора:
— А со мной вы разве не хотите поговорить?
— А, да. Поставщик освежительного напитка… — улыбнулся инспектор. — И что ты хочешь мне сказать, Джесс?
— Дело в том, что, прежде чем Филд подошел ко мне и потребовал имбирного эля, он что-то подобрал на земле. Какую-то сверкающую штуку — я хорошенько не рассмотрел. И положил себе в карман.
Он торжествующе оглядел остальных, словно ожидая аплодисментов. Инспектор поглядел на него с интересом:
— А на что был похож этот сверкающий предмет, Джесс? Это не мог быть револьвер?
— Револьвер? Вряд ли, — с сомнением ответил Джесс. — Он был вроде как квадратный…
— А женская сумочка? — перебил его инспектор.
Лицо Джесса озарила улыбка.
— Вот-вот! — воскликнул он. — Это сумочка, наверно, и была. Украшенная цветными камешками.
Квин вздохнул.
— Молодец, Линч, — сказал он. — Можешь идти домой.
Гангстер, билетерша, Пьюзак со своей подружкой и Джесс молча встали и вышли. Вели проводил их до парадной двери.
Подождав, пока они все уйдут, Сэмпсон отвел инспектора в сторону.
— Я смотрю, Квин, дела вроде идут неважно?
— Генри, мой мальчик, — улыбнулся инспектор, — мы, можно сказать, свихнули мозги на этом деле. Да еще время поджимает… Как бы мне хотелось…
Но он не сказал, чего бы ему хотелось. Крепко взяв за руку Джуну, он пожелал спокойной ночи Панзеру, Нейлсону, Вели и окружному прокурору и ушел из театра.
Когда инспектор отпер дверь в свою квартиру, Джуна поспешно подобрал с пола желтый конверт. Его явно подсунули в щель под дверью. Джуна замахал конвертом перед лицом инспектора.
— Это от мистера Эллери, провалиться мне на этом месте! — воскликнул он. — Я знал, что он не забудет!
Радостно оскалившись и помахивая телеграммой, он, как никогда, был похож на обезьянку.
Инспектор выхватил у него конверт и, не снимая пальто и шляпы, включил в гостиной свет. В конверте оказалась полоска бумаги с текстом телеграммы.
Джуна был прав: телеграмма была от Эллери.
«Доехал благополучно. Шовин в восторге. Рыбы полно. Кажется, я решил твою проблему. Советую последовать примеру выдающихся личностей: Рабле, Чосера, Шекспира и Драйдена, которые советовали выдавать вынужденные действия за добровольные. Почему бы тебе тоже не заняться шантажом? Не шпыняй Джуну понапрасну.
Инспектор изумленно смотрел на безобидный клочок бумаги, и его лицо расцвело озарением.
Он схватил Джуну за руку, нахлобучил на его лохматую голову шапку и потянул за собой.
— Ну, сорванец! — с ликованием воскликнул он. — Пошли за угол и отметим это событие парой стаканчиков крем-соды.
Глава 20
В которой мистер Майклс пишет сочинение
Инспектор Квин бодрой поступью вошел в свой крошечный кабинет и сбросил пальто на стул. Впервые за истекшую неделю он был похож на себя.
Было утро понедельника. Он потер руки, замурлыкал «Тротуары Нью-Йорка», бухнулся в кресло и быстро просмотрел накопившиеся на столе рапорты и почту. Примерно полчаса он звонил по телефону и отдавал устные распоряжения своим подчиненным. Потом взглянул на бумаги, которые принесла ему стенографистка, и, наконец, нажал одну из кнопок на столе.
В дверь тут же вошел Вели.
— Привет, Томас! — дружелюбно сказал инспектор. — Ну и как ты себя чувствуешь в этот благодатный осенний денек?
Вели позволил себе улыбку.
— Неплохо, инспектор. А вы? В субботу вы как будто были не в духе.
Инспектор хохотнул.
— Это — дело прошлое, Томас. Мы с Джуной вчера были в зоопарке и отлично провели четыре часа
