Его гости засмеялись. Джуна подал кофе, и на какое-то время, разжевывая булочку, инспектор забыл про свои горести. Закурив сигарету, Кронин заметил:
— Лично я пришел только затем, чтобы вас поздравить, инспектор. Однако кое-что в этом деле мне не совсем понятно. Я знаю о том, как шло расследование, только со слов Сэмпсона.
— Я и сам неважно об этом осведомлен, — сказал окружной прокурор. — Почему бы тебе не рассказать нам, как все было?
Инспектор Квин грустно улыбнулся:
— Чтобы сохранить лицо, мне придется представить расследование так, будто я проделал всю главную работу. На самом деле мы почти целиком обязаны Эллери. Вот уж у него котелок варит отлично, ничего не скажешь.
Сэмпсон и Кронин приготовились слушать. Инспектор достал табакерку. Джуна устроился, навострив уши, на своем привычном месте в углу.
— Рассказывая об убийстве Филда, я не раз буду вспоминать Бенджамина Моргана, который в этом деле был самой невинной жертвой. И прошу тебя, Генри, держать в секрете то, что я о нем расскажу. Я не хочу навредить ему ни в профессиональном, ни в житейском плане. Тим уже обещал мне держать язык за зубами…
Оба слушателя кивнули.
— Мне не нужно вам объяснять, что, расследуя преступление, мы первым делом стараемся обнаружить мотив. Зная причину преступления, следователь может значительно сузить круг подозреваемых. В нашем случае мотив долго оставался неясным. Были некоторые основания подозревать шантаж, но точных подтверждений показаний Моргана мы не смогли найти. Филд уже несколько лет шантажировал Моргана, и об этой стороне его деятельности вы ничего не знали, хотя и были в курсе его прочих деяний. Так что Филда могли убить для того, чтобы положить конец вымогательствам. Но с тем же успехом его мог убить из мести какой-нибудь преступник, которого Филд отправил за решетку. Или член преступной организации, к которой он принадлежал. У Филда было много врагов и, конечно, не меньше друзей, которые оставались друзьями лишь потому, что Филд держал их в кулаке. Людей, которые имели причины хотеть его смерти, было предостаточно. Так что в тот понедельник в театре мы не задумывались о мотиве: у нас было слишком много других проблем. Но если причиной убийства являлся шантаж, как мы с Эллери в конце концов решили, то у Филда должны были храниться документы, которыми он держал в струне свои жертвы. И посмотреть на эти документы для нас было очень полезно. Мы знали, что у Филда имелись письма и копии чеков Моргана. А Кронин к тому же настаивал, что должны существовать и бумаги, доказывающие связь Филда с преступным миром. Вот мы и искали эти бумаги — вещественные доказательства, которые прояснили бы мотивацию преступления.
Кроме того, Эллери был заинтригован большим количеством книг по анализу почерков, которые мы нашли в квартире и конторе Филда. Мы решили, что человек, который, несомненно, шантажировал Моргана, а скорее всего, и других и который к тому же интересовался наукой о почерках, мог подделывать документы. Если это было так, то Филд, наверно, имел привычку подделывать документы, которые давали ему основание для шантажа. Цель при этом была одна: продать жертве копии, а оригиналы оставить себе и впоследствии использовать их снова. Все эти фокусы он, безусловно, перенял у своих дружков из преступного мира. Впоследствии мы установили, что наше предположение соответствовало истине. К тому времени мы уже окончательно приняли гипотезу шантажа как мотива убийства. Между тем не забывайте, что это нам ничего не давало, поскольку жертвой шантажа мог быть любой из подозреваемых и мы не могли определить, который из них совершил убийство.
Однако я рассказываю вам о нашем расследовании не в том порядке. Это — свидетельство того, как сильна в нас привычка. Я привык начинать расследование с поисков мотива. Но тут бросался в глаза один важный момент. Одна улика — или, вернее, отсутствие улики. Я имею в виду исчезнувшую шляпу.
Дело в том, что в день убийства мы были так заняты в театре выяснением всех прочих обстоятельств дела, что недооценили важность ее исчезновения. Не то чтобы мы с самого начала не обратили на это внимания, — отнюдь. Отсутствие шляпы было первым, что я заметил, осматривая тело. А Эллери обратил на это внимание, как только вошел в театр и наклонился над трупом. Но что мы могли сделать? У нас было слишком много проблем: допрашивать свидетелей, выяснять несообразности в их показаниях и подозрительные обстоятельства, давать распоряжения. Так что мы ненароком упустили очень важный для расследования момент. Если бы мы проанализировали значение исчезнувшей шляпы, то, возможно, нашли бы преступника в тот же вечер.
— Вечно ты ворчишь. Не так-то много времени вам на это понадобилось, — с улыбкой сказал Сэмпсон. — Сегодня среда, а убийство совершили неделю назад — в прошлый понедельник. Всего девять дней — стоит ли так себя казнить?
Инспектор пожал плечами:
— Все бы упростилось, если бы мы задумались над шляпой всерьез. Когда же мы, наконец, занялись этой проблемой, мы в первую очередь задали себе вопрос: зачем преступнику понадобилось уносить шляпу? Напрашивались два ответа: или что шляпа сама по себе была важной уликой, или что в ней находилось нечто нужное убийце, нечто, во имя чего он и совершил убийство. В конце концов оказалось, что оба ответа были правильными. Шляпа и сама по себе была уликой, потому что на кожаной полоске химическими чернилами было написано имя Стивена Барри, и шляпа содержала нечто, за чем охотился убийца, — документы, на которых основывался шантаж. Барри, конечно, думал, что это — оригиналы документов.
На этом нам не удалось далеко уехать, но это можно было взять за отправную точку. К тому времени, когда мы в понедельник ночью ушли из театра, приказав запереть все двери и поставив охрану, мы еще не нашли шляпу, хотя обыскали весь театр сверху донизу. Но мы не знали, сумел ли преступник каким-то таинственным образом вынести ее из театра, или она все еще была там, хотя нам и не удалось ее найти. Когда мы в четверг повторили обыск, то твердо установили, что шикарной шляпы Монте Филда в театре нет. И поскольку театр все это время был заперт, выходило, что ее все-таки сумели вынести в понедельник.
Но в понедельник ни на ком не было двух шляп. Значит, кто-то вышел в шляпе Монте Филда, оставив свою в театре.
Избавиться от шляпы за пределами театра он мог только после того, как мы отпустили зрителей; до этого все выходы были заперты или охранялись, а на прогулочной площадке с левой стороны находились сначала Джесс Линч и Элинор Либби, потом капельдинер Джон Чейс и, наконец, мой полицейский. Через площадку с правой стороны от шляпы избавиться было невозможно: там была только одна дверь, ведущая из зрительного зала, у которой весь вечер стояла охрана.
Далее. Поскольку Филд был в цилиндре и поскольку все мужчины, на которых был цилиндр, были одеты в вечерний костюм — а за этим мы очень внимательно следили, — значит, человек, который вынес шляпу Филда, тоже был одет в смокинг. Вы можете возразить, что человек, планирующий убийство, мог бы прийти в театр и без шляпы и перед ним тогда не встала бы проблема, как от нее избавиться. Но это, если подумать, маловероятно. Если бы на нем не было головного убора, он бы бросался в глаза при входе. Конечно, такая возможность существовала, и мы о ней помнили, но мы рассудили, что человек, задумавший такое изощренное преступление, не захотел бы без нужды бросаться в глаза. Кроме того, Эллери был убежден, что убийца не знал заранее, какой важной уликой окажется шляпа Филда. Из этого вытекало, что он вряд ли пришел театр без шляпы. Конечно, он мог бы избавиться от собственной шляпы во время первого антракта, то есть до совершения преступления. Но, следуя логике Эллери, считавшего, что преступник не знал о важности шляпы, он также не знал бы во время первого антракта о необходимости от нее избавиться. Короче говоря, мы пришли к выводу, что убийца был в цилиндре и что он оставил его в театре. Вы согласны?
— Да, это весьма логично, — признал Сэмпсон, — хотя мне было не так-то просто следить за ходом ваших рассуждений.
— Нам тоже было непросто, — мрачно сказал инспектор, — потому что нам надо было учитывать и другие возможности, например что шляпа покинула театр на голове не убийцы, а его сообщника. Но продолжим рассуждения.
Затем мы задали себе вопрос: что случилось со шляпой, которую убийца оставил в театре? Что он с ней сделал? Где он ее спрятал? Вот тут мы поломали голову. Мы перерыли театр сверху донизу. Правда, мы нашли несколько цилиндров в костюмерной, но заведующая костюмерной миссис Филлипс опознала их как
