Можно понять, какое потрясение испытал Бек: ведь Холмс так и не снял грим, а мирная жизнь явно не подготовила немца к такому испытанию.
Я решил вмешаться:
— Герр Бек! Меня-то вы помните?
Он всмотрелся в меня:
— Ах, вы один из тех двух джентльменов?..
— А вот это второй. Не принимайте близко к сердцу его внешний вид. Заверяю вас, это действительно мистер Шерлок Холмс.
Ростовщик помялся, потом сказал:
— Ладно, я спускаюсь.
Холмс нетерпеливо мерил шагами мостовую, пока наконец в магазине не зажегся свет. Бек отворил входную дверь.
— Идите сюда, Бек! — грозно приказал Холмс, и перепуганный немец подчинился. Холмс сделал молниеносное движение рукой, Бек отпрянул, но поздновато. Холмс разодрал на нем ночную рубашку, обнажив торс. Кожа сразу пошла пупырышками от ночного холода.
— Что вы делаете, сэр? — заскулил торговец. — Я ничего не понимаю.
— Молчать! — хрипло сказал Холмс и в свете лампы ростовщика внимательно оглядел его. Потом спросил совсем другим тоном: — Куда вы направились, Бек, после ухода из «Ангела и короны»?
— Как «куда»? Я пошел домой спать. — Успокоенный тем, что Холмс смягчился, Бек ощетинился.
— Да, — задумчиво сказал Холмс, — похоже на то. Ну что ж, идите досыпать, сэр. Сожалею, что напугал вас.
С этими словами Холмс бесцеремонно развернулся. Я зашагал следом. На углу я обернулся и увидел, что герр Бек все еще стоит у своего магазина. С лампой над головой, он был смешной карикатурой на всемирно известную статую Свободы, подаренную Соединенным Штатам народом Франции, — величественную фигуру, которая ныне стоит в гавани Нью-Йорка.
Холмс шел, глубоко засунув руки в карманы и угрюмо опустив голову.
— Не стоило нам представляться, Ватсон, — буркнул он. — Теперь надо будет выяснять отношения с Лестрейдом.
Меня не удивило, что Холмс предпочитает не афишировать наше участие в событиях этой ночи. И дело не только в его методе расследования. Затронуто его самолюбие, Холмс получил тяжелый удар.
— Мы действовали, Ватсон, как два безмозглых идиота, — с горечью сказал он. — Вернее, мы именно дураками и оказались.
Глава 7
КАК ЗАБИВАЮТ СВИНЕЙ
— Вот чего вы не заметили, Ватсон, так это закутанную в плащ фигуру Джозефа Бека. Едва девушка дала понять, что собирается уходить, Бек тут же выскочил из паба. Но вы глазели только на меня.
Как это ни грустно, но приходится признать, что я вел себя далеко не лучшим образом. Однако Холмс ничем меня не упрекнул. Я сделал попытку взять всю вину на себя, но он решительно пресек мои извинения.
— Нет-нет, — сказал он, — преступник выскользнул у нас из рук в силу моей глупости. Вы тут ни при чем.
Уткнувшись подбородком в грудь, Холмс продолжил свой рассказ:
— Когда я вышел за дверь, девушка уже свернула за угол. Бека нигде не было видно, и я мог лишь предполагать, где он, — то ли пошел в другую сторону, то ли прячется в темном подъезде по соседству. Уже за углом я услышал быстрые шаги и смутно увидел силуэт мужчины в плаще. Мне и в голову не пришло, что это вы, — ваши с Беком фигуры, Ватсон, к сожалению, весьма похожи. Я спрятался, и вы прошли мимо меня. Тут девушка вскрикнула, и я решил, что мне удалось настичь Потрошителя. Но стоило мне кинуться на него, как я понял, что непростительно ошибся.
Мы закончили с утренним чаем, и Холмс принялся вышагивать по нашей квартире на Бейкер-стрит. Я наблюдал за ним, сокрушаясь в душе. Как бы мне хотелось стереть из памяти весь этот инцидент — не только ради Полли, но и чтобы вернуть спокойствие моему другу. А Холмс продолжал истязать себя:
— То есть, пока мы, оплошав, ахали и охали, Потрошитель нанес удар. Как самоуверен этот негодяй! Сколько в нем презрения, сколько наглости, с которой он творит свои преступления! Верьте мне, Ватсон, я схвачу этого мерзавца за шиворот, пусть даже это будет последнее, что я сделаю в жизни!
— Значит, выясняется, — сказал я, стараясь отвлечь Холмса от этого тягостного момента, — что Джозеф Бек не виновен, по крайней мере в последнем убийстве.
— Именно так. Бек не успел бы добраться до дому, смыть с себя кровь, раздеться и облачиться в ночную рубашку. — Холмс взял было трубку из вишневого дерева, потянулся к ковровым домашним тапочкам, но раздраженно отшвырнул их. — Ватсон, — сказал он, — единственное, чего мы добились прошлой ночью, — это исключили из числа подозреваемых одного человека из миллионов жителей Лондона. Такими темпами мы будем искать преступника до скончания будущего века.
Я не знал, как успокоить его. Но тут Холмс внезапно выпрямился и твердо посмотрел на меня:
— Все, хватит об этом. Будем как феникс. Одевайтесь, Ватсон. Нам предстоит нанести очередной визит в морг доктора Мюррея.
Не прошло и часа, как мы остановились перед этим мрачным заведением на Монтегю-стрит. Холмс внимательно осмотрел обшарпанный проход.
— Ватсон, — сказал он, — я хотел бы иметь более полное представление о том, что тут находится по соседству. Я зайду к доктору, а вы будьте любезны, осмотритесь вокруг.
Полный желания загладить свою ошибку, я охотно согласился. На Монтегю-стрит я не нашел никаких торговых заведений. Дальний конец ее был занят складскими помещениями, за закрытыми воротами которых не наблюдалось признаков жизни.
Но, повернув за угол, я убедился, что жизнь тут все же существует. Домохозяйка отчаянно торговалась с зеленщиком из-за кочана капусты. За лотком с зеленью был вход в табачную лавку, а дальше стоял маленький запущенный паб с выцветшим изображением кеба над дверью.
Вскоре мое внимание привлек открытый проход во двор на другой стороне улицы. Оттуда донесся громкий визг, словно там резали свиней. Так и оказалось. Я прошел под древней каменной аркой и очутился на скотобойне. В углу сгрудились четыре борова, а пятого мускулистый парень в окровавленном кожаном переднике тащил к крюку. Ловко приподняв свинью, он подвесил ее вниз головой. Ржавый шкив заскрипел, когда он потянул за канат. Пока мясник крепил узел, свинья визжала и дергалась, словно предвидя свою судьбу.
Я с отвращением наблюдал за этой сценой. Мясник вынул длинный нож и уверенным движением перехватил свинье горло. Истошный визг превратился в бульканье, а мясник отступил назад, уклоняясь от хлынувшей струей темной крови. После чего спокойно ступил в кровяную лужу, окончательно перерезал свинье горло и одним движением лезвия развалил тушу от хвоста до головы.
Но не процесс разделки заставил меня отвести взгляд. Я увидел нечто вообще непереносимое: тот слабоумный, в котором Шерлок Холмс и его брат Майкрофт признали Майкла Осборна, сидел на корточках в углу скотобойни, прикованный взглядом к окровавленной туше животного, и для него не существовало ничего на свете, кроме действий мясника. Они откровенно возбуждали его. Весь вид Майкла Осборна вызывал тошноту.
Покончив с первым этапом разделки, мясник сделал шаг назад и улыбнулся мне:
— Хотите кусок свинины, хозяин?
— Нет, спасибо. Я просто проходил мимо…
— И услышали визг. Вы тут чужак, а то бы даже внимания не обратили. Соседи уже привыкли. — Он повернулся к Майклу Осборну и весело спросил: — Правда, дурачок?
Слабоумный улыбнулся и кивнул.
