— Почему? Это же так интересно!
В самом деле — почему? Он на минуту задумался. Неужели оттого, что история в каком-то смысле связана и с родом Гастингсов, а он чуть не с детства дал себе клятву не интересоваться тем, что было так важно для его отца?
Но, отвечая Дафне, он, разумеется, не упомянул об этом. В их отношениях еще не наступило время для откровений и скорее всего не наступит.
Некоторое время они плыли в молчании, свежий речной ветер обдувал их лица, шевелил волосы. Потом Дафна сказала с улыбкой:
— Вы можете сердиться, но у меня не идет из головы сцена, когда моя мать взяла вас за горло и заставила поехать.
— Если говорить о моем горле, — ответил он, — это, пожалуй, больше относится к Энтони… — И, заметив, что у Дафны широко раскрылись глаза и она готова начать расспросы, быстро переменил тему:
— Что же касается прогулки, я уже устал повторять, что никогда бы не принял в ней участия, если бы не желал этого.
Начало фразы звучало не слишком вежливо, и Дафна готова была обидеться, но окончание несколько примирило ее с собеседником. Тем не менее она отвернулась от него и стала с еще большим вниманием вглядываться в медленно удаляющийся от них берег.
Конечно, этого герцога не назовешь чрезмерно любезным и обходительным, но даже несвойственная его возрасту раздражительность чем-то нравилась ей. Быть может, потому, что говорил он искренне.
— Чему вы улыбаетесь? — услышала она его голос. — Что-то увидели?
— Ничего.
— Тогда отчего улыбаетесь? — повторил он. Почему его так трогает ее улыбка? Пусть отстанет. Но он не отстал, а повторил вопрос, да еще насмешливым тоном:
— Если не улыбаетесь, значит, приготовились чихнуть или зевнуть. Я не прав?
— Нет, — ответила она сдавленным от смеха голосом. — Просто любуюсь природой.
Он запрокинул голову, подставив лицо неяркому солнцу.
— Надеюсь, компания тоже вызывает у вас приятные эмоции, Дафна?
Не поворачиваясь к нему, она проговорила:
— Вы имеете в виду всю компанию или кого-то в отдельности?
— Если хотите узнать мое отношение к вашему воинственному брату, — холодным тоном сказал он, — то его поведение меня развлекает.
Всякое подобие улыбки исчезло с ее лица.
— Звучит не слишком добросердечно с вашей стороны, — произнесла она.
— Я никогда не уверял вас в своем добросердечии. Да и Энтони тоже им не отличается… Вот посмотрите… — Саймон устремил взгляд в его сторону, и тот ответил тем же. — Видите, сколько злости на лице. Он готов убить меня. — Я думала, вы были друзьями.
— Скажу больше, мисс Бриджертон, — мы и сейчас друзья. Во всяком случае, я так полагаю. Просто один из нас ведет себя глупо, а другому остается только мириться с этим и пытаться получать хоть какое-то удовольствие. Потому что ничего другого он придумать не может.
— Ох, мужчины все-таки не слишком умны.
— Как правило, да.
Она усмехнулась, потом снова стала серьезной.
— Я всегда считала, — сказала она, — что одна из главных заповедей мужской привязанности — не пытаться завлечь сестру друга. И жену ближнего своего.
— Господи, но у меня и в мыслях такого нет! Я только притворяюсь, что хочу этого. Согласно нашему плану. Разве не так?
Дафна задумчиво кивнула, не сводя глаз с Энтони.
— Но это задевает его до глубины души, хотя он знает всю правду.
Саймон заговорщицки улыбнулся ей:
— Об этом я и говорю. И это довольно занятно.
— Не нахожу ничего занятного! Такие вещи могут плохо кончиться.
— Что ж, если выловите в Темзе мой хладный труп…
Дафна содрогнулась:
— Перестаньте!
В это время появилась леди Бриджертон.
— Дети! — воскликнула она. — Ох, извините, ваша светлость… Я невольно причислила вас к моим детям… Капитан просил предупредить, что мы подплываем. Не забудьте ничего из вещей!
Вероятно, подумалось в этот миг Саймону, иметь такую мать все же намного лучше, чем не иметь никакой.
Он поднялся, подал руку Дафне, которая с благодарностью приняла его помощь, потому что не очень твердо держалась на палубе.
— У меня нет привычки к водным путешествиям, — сказала она. — Я еще не такой морской волк, как вы.
— Представляю, что будет с вами на корабле.
— Но я быстро учусь!
— Надеюсь, не только плохому?
Она вырвалась от него и едва удержалась на ногах.
— Не надо убегать от учителя, — сказал он.
Она повернула к нему раскрасневшееся лицо. Волосы ее были растрепаны от ветра, она показалась ему так хороша в эту минуту, что он забыл обо всем, в том числе и о том, что сказано в заповедях мужской дружбы насчет отношения к сестрам.
Ее чувственные губы приоткрылись в улыбке, солнечные лучи золотили волосы. Здесь, на водной глади, вдали от душных бальных залов, она выглядела гораздо естественнее, привлекательнее, да и вообще какой-то другой. Хотелось смотреть и смотреть на нее и радостно-идиотски улыбаться.
Если бы не легкая суматоха, предшествующая швартовке, он бы, наверное, не выдержал и, нарушив все клятвы, которые давал самому себе, и все правила приличия, поцеловал бы эти полуоткрытые губы. Собственно, он даже вознамерился это сделать, не отдавая себе полного отчета в своих действиях, и наклонился к ней… но яхту качнуло, он чуть не потерял равновесия и вынужден был отказаться от своего намерения.
Непонятно, что мог увидеть или о чем догадаться Энтони, оказавшийся, как нарочно, поблизости, но только он бесцеремонно схватил Дафну за руку и проговорил со скрытой угрозой:
— Предпочитаю сам на правах старшего брата помочь тебе оказаться на твердой земле.
Саймону ничего не оставалось, как наклоном головы выразить согласие с требованием Энтони и сойти позади всей семьи на поросший травой берег, мысленно ругая себя за потерю контроля над собой, что, как он считал, бывало с ним не часто, однако не должно было быть никогда.
Они медленно взбирались на холм, на вершине которого стояла обсерватория — большое здание из ярко-красного кирпича, увенчанное несколькими башенками с куполами серого цвета. Центр всего мира, как определила
Дафна. Исколесив в своих путешествиях чуть ли не половину этого мира, Саймон с особой остротой почувствовал сейчас это.
Леди Бриджертон остановилась на самом верху холма:
— Все на месте?.. Сколько нас? Раз, два, три… десять. Вся семья в сборе!
Саймон испытал некоторую неловкость от того, что его причислили к семье, но возражения с его стороны выглядели бы слишком нелепо.
— Сейчас матушка построит нас в шеренгу по одному и прикажет рассчитаться, — проворчал Колин и весело подмигнул Саймону. — А потом велит разобраться по росту. Только с этим будут некоторые трудности, так как все мы, кроме Энтони и, пожалуй, Бенедикта, еще растем и то обгоняем, то отстаем один от другого.
