– Ты знаешь поклонника Эдвины?
– Понятия не имею, кто он.
– Прости. Должно быть, я забыла упомянуть его фамилию. Это некий мистер Бэгуэлл. Имени его я не знаю, но, по словам Эдвины, он второй сын. Возможно, это как-то поможет? Она встретилась с ним на вечеринке у твоей матери.
– Никогда о нем не слышал, – покачал головой Энтони. – Скорее всего один из тех бедняг, которых пригласила матушка, чтобы сравнять количество дам и джентльменов. Она вообще наприглашала чертову пропасть женщин. Как всегда. Надеется, что кто-то из нас вдруг влюбится. При этом ей приходится терпеть присутствие ничем не примечательных мужчин. По ее мнению, у каждой дамы должен быть кавалер, и никак иначе.
– Ничем не примечательных? – повторила Кейт.
– Да, чтобы женщины влюблялись не в них, а в нас, – ухмыльнулся Энтони.
– Похоже, ей отчаянно не терпится пристроить всех своих детей, не находишь?
– Видишь ли, – пожал плечами Энтони, – в этот раз матушка пригласила столько хорошеньких незамужних девушек, что была вынуждена идти к викарию и просить его шестнадцатилетнего сына прийти на ужин.
– По-моему, я его видела, – поморщилась Кейт.
– Да, несчастный юноша болезненно застенчив. Викарий сказал, что его целую неделю мучила крапивница, после того как за ужином ему пришлось сидеть рядом с Крессидой Купер.
– Ну, от такого соседства у кого угодно появится крапивница!
– Ну вот, я лишний раз убедился, что в тебе злости хоть отбавляй, – хмыкнул Энтони.
– Вовсе нет, – запротестовала Кейт, хотя ее выдавала ехидная улыбка. – Я сказала правду!
– Можешь не оправдываться, – отмахнулся Энтони, допивая настоявшийся чай. Хорошо, что хоть молоко немного смягчало горечь. – Здоровая злость – одно из качеств, которые мне больше всего в тебе нравятся.
– Господи, – покачала головой Кейт, – страшно подумать о тех качествах, которые нравятся тебе меньше всего.
– Сейчас речь идет не об этом. Возвращаясь к твоей сестре и ее мистеру Багуэллу…
– Бэгуэллу.
– Как жаль!
– Энтони!
Он проигнорировал восклицание.
– Я тут подумывал, что следовало бы дать Эдвине приданое.
Ирония этого поступка не ускользнула от Энтони. Когда-то он намеревался жениться на Эдвине и снабдить приданым Кейт.
Он осторожно взглянул на жену, пытаясь понять, о чем та думает.
Разумеется, предложение было сделано не только для того, чтобы заслужить ее благодарность. И все же он был не так благороден, чтобы не признаться себе, что надеялся на нечто большее, чем потрясенное молчание Кейт.
Но тут Энтони вдруг понял, что она вот-вот заплачет.
– Кейт? – нерешительно окликнул он, не зная, радоваться ему или волноваться.
Она совершенно по-детски вытерла нос обратной стороной ладони и всхлипнула:
– Такого благородного поступка я в жизни своей не ожидала.
– Собственно говоря, я сделал это для Эдвины, – промямлил виконт, не выносивший женских слез. Но сам немедленно возгордился. Сейчас ему казалось, что он мгновенно вырос футов до восьми.
– О Энтони! – расплакалась Кейт и, к его невероятному изумлению, вскочила, едва не перевернув стол, и бросилась в его объятия. При этом она уронила на пол три чашки, два блюдца и ложечку. – Ты такой милый, – выдохнула она, вытирая глаза и с размаха садясь к нему на колени. – Лучший мужчина в Лондоне.
– Об этом мне ничего не известно, – возразил он, обнимая ее за талию. – Самый опасный – возможно… или самый красивый…
– Лучший, – решительно сказала Кейт. – Определенно лучший.
– Ну… если ты так настаиваешь, – согласился Энтони, вовсе не расстроенный таким поворотом событий.
– Хорошо, что мы допили чай, – блаженно вздохнула Кейт, оглядывая валявшуюся на полу посуду. – Представляю, во что превратился бы ковер.
– Действительно, – улыбнулся Энтони, прижимая к себе жену. Они идеально друг другу подходили.
И вообще она создана для него.
– Ты так добр ко мне, – прошептала Кейт.
Энтони вспомнил о том, сколько дней он намеренно проводил вне дома, оставляя Кейт одну, но постарался отделаться от угрызений совести. Если он и старался соблюдать дистанцию, то лишь для ее блага. Он не хотел, чтобы она влюбилась в него. Тогда ей придется куда труднее, когда он умрет.
