способна мыслить связно, поистине ошеломляли.
Пусть он повеса и распутник, был и остается повесой и распутником, но его поведение в этих случаях доказывает обратное. И единственное возражение против брака Энтони и Эдвины – это…
Кейт с трудом сглотнула. В горле застрял ком величиной с пушечное ядро.
Потому что в глубине души она сама мечтала стать его женой.
Но это было чистым эгоизмом с ее стороны, а Кейт всю свою жизнь старалась быть бескорыстной и знала, что никогда не сможет попросить Эдвину отказаться от брака с Энтони по такой причине. Если б Эдвина каким-то образом догадалась, что Кейт увлечена виконтом, немедленно положила бы конец его ухаживаниям. И чем это кончится? Энтони попросту найдет другую красивую и достойную невесту. Их в Лондоне великое множество. Есть из кого выбирать.
Ему, разумеется, в голову не придет просить ее руки, так чего же она добьется, помешав браку сестры и виконта?
Ничего, разумеется. Разве что будет избавлена от мук, видя сестру рядом с Энтони. Но время лечит. Не так ли? Она сама сказала вчера, что время исцеляет раны. Кроме того, ей наверняка будет больно видеть его женатым на любой другой женщине. Правда, тогда ей не придется встречаться с ним по праздникам, на крестинах, на…
Кейт тяжело вздохнула. Долгий, печальный, усталый вздох, выкачавший последний глоток воздуха из ее легких и оставивший ее плечи согбенными.
Уж очень ныло сердце.
Но тут в ушах прозвучал голос… его голос, низкий и бархатистый, окатил ее теплой волной.
– Боже, какой серьезный вид!
Кейт вскочила так быстро, что ударилась икрами о скамейку, потеряла равновесие и пошатнулась.
– Милорд! – выпалила она.
Губы Энтони изогнулись в намеке на улыбку:
– Я подумал, что смогу найти вас здесь.
Кейт широко распахнула глаза, сообразив, что он намеренно разыскивал ее. Сердце забилось быстрее, но это обстоятельство по крайней мере она могла скрыть от него.
Он глянул в сторону скамьи, показав глазами, что она может сесть.
– Вообще я увидел вас в окно. Хотел убедиться, что сегодня вы себя лучше чувствуете, – тихо признался он.
Кейт уселась, ощущая горечь разочарования. Он просто верен правилам вежливости. Разумеется, иначе быть не может. Глупо с ее стороны мечтать, что между ними может быть нечто большее, чем обычная дружба. Он действительно славный человек и, как любой славный человек должен убедиться, что она пришла в себя после всего, что перенесла вчера ночью.
– Так и есть. Все в порядке. Спасибо.
Если он и уловил что-то неладное в ее коротких, отрывистых фразах, то не подал виду.
– Я рад, – кивнул он, садясь рядом. – Почти всю ночь волновался за вас.
Ее сердце, и без того беспорядочно колотившееся, пропустило удар.
– За меня?
– Конечно. Как я мог не волноваться?
Кейт прикусила губу. Опять его чертова вежливость! О, она не сомневалась, что он искренне тревожился и его сочувствие неподдельно, но вызвано природной добротой, а не каким-то особенным чувством к ней.
Впрочем, она ничего другого не ожидала. Но и лишиться последней надежды не могла.
– Простите, что потревожила вас так поздно, – тихо сказала она, чувствуя себя обязанной извиниться. Но, честно говоря, у нее голова кружилась от счастья. Он здесь!
– Вздор! – отмахнулся Энтони, слегка выпрямившись и окидывая ее суровым взглядом. – Страшно подумать, что вы могли остаться одна во время грозы! Хорошо, что я оказался рядом.
– Обычно во время грозы со мной никого не бывает рядом, – призналась Кейт.
Энтони нахмурился:
– И некому вас успокоить? А родные?
– Они не знают, что я по-прежнему боюсь грозы.
Энтони медленно кивнул.
– Понимаю, – проговорил он размеренно и негромко, – что часто бывает очень трудно разделить свои терзания с теми, кого любишь больше всего.
Кейт одарила его теплым мудрым взглядом. На какую-то долю мгновения у Энтони возникла совершенно абсурдная мысль, что она каким-то образом узнала о нем все, до последней мелочи, от момента рождения до уверенности в собственной скорой смерти. Казалось, в эту секунду, при виде Кейт с обращенным к нему серьезным лицом и полураскрытыми губами он отчетливо осознал, что именно она, единственная из всех на этой земле, действительно его знает.
Это волновало.
И более того, ужасало.
