— Я никогда не стучу. — Себастьян плюхнулся на стул, и при этом его волосы упали ему на глаза.
— Что ты делаешь?
— Работаю.
— Ты работаешь слишком много.
— Не каждый из нас наследник графа, — заметил Гарри, пытаясь закончить чтение хотя бы еще одного предложения, прежде чем Себастьян окончательно потребует его внимания.
— Может быть, — пробормотал Себастьян. — А может, и нет.
Это было правдой. Себастьян всегда был вторым по линии наследования; у его дяди графа Ньюбери был только один сын — Джеффри. Однако графа (который все еще считал Себастьяна никчемным прожигателем жизни, несмотря на десять лет службы на благо Империи ее величества) это мало беспокоило. То, что Себастьян станет наследником, было маловероятно. Пока Себастьян был в армии, Джеффри женился, жена родила ему двух дочерей, так что было ясно, что у сына вполне может родиться и наследник.
Но потом Джеффри неожиданно схватил лихорадку и умер. Как только стало очевидно, что его жена не беременна, а стало быть, не появится юный наследник, который спасет семью от разорителя, коим считался Себастьян Грей, давно вдовевший граф взял на себя задачу самому произвести на свет наследника титула и с этой целью прочесывал Лондон в поисках невесты.
Это означало лишь одно: неизвестно, что будет с Себастьяном. Либо он был красивым и обаятельным наследником древнего и богатого рода Ньюбери, в связи с чем он был, несомненно, самым завидным женихом на ярмарке невест, либо — никаким не наследником, и таким образом становился самым страшным кошмаром для мамаш с дочерьми на выданье.
Но разумеется, его повсюду приглашали. И если дело касалось светского общества Лондона, он был в курсе всего, что там происходит.
Именно поэтому Гарри знал, что получит ответ, спросив:
— У графа Радленда есть дочь?
Себастьян бросил на кузена скучающий взгляд, который означал: «Ну ты и болван».
— Конечно, — был ответ. — Почему ты спрашиваешь?
Гарри незаметно покосился на окно напротив, хотя девушки там не было.
— Она блондинка?
— А как же.
— И хорошенькая?
Себастьян хитро прищурился:
— Более чем. По всем критериям.
Гарри нахмурился. Какого черта дочь Радленда все время за ним наблюдает?
Себастьян зевнул, не утруждая себя тем, чтобы прикрыть рот, и Гарри метнул на него взгляд, полный отвращения.
— По какой причине столь неожиданный интерес?
Гарри подошел к окну и, глядя на ее окно, сказал:
— Она за мной следит.
— Леди Оливия Бевелсток следит за тобой? — повторил Себастьян.
— Ее так зовут? — пробормотал Гарри.
— Она за тобой не следит.
Гарри обернулся:
— Прошу прощения?
Себастьян пожал плечами:
— Ты не нужен леди Оливии Бевелсток.
— А я и не говорил, что я ей нужен.
— В прошлом году она получила пять предложений руки и сердца, и их число было бы в два раза больше, если бы она заранее не отговорила от этого намерения нескольких джентльменов, прежде чем они выставили бы себя на посмешище.
— Для человека, который уверяет, что ему неинтересно светское общество, ты слишком много знаешь.
— Неужели я когда-нибудь уверял, что мне неинтересно? — Себастьян почесал подбородок, притворяясь задумчивым. — Какой же я лжец.
Теперь, зная, что леди Оливии нет у окна, Гарри прошелся по комнате и подошел к окну.
— Видишь что-нибудь увлекательное? — спросил Себастьян.
Гарри промолчал, повернув голову немного влево, хотя зона обзора нисколько не расширилась. Она отодвинула занавеску немного больше в сторону, чем обычно, и если бы яркое солнце, отражавшееся в стекле, не слепило его, он смог бы заглянуть в глубь ее комнаты.
— Она там? — насмешливо спросил Себастьян. — Она следит за тобой прямо сейчас?
Гарри обернулся, но глаза его тут же сузились при виде Себастьяна, который делал странные движения руками, будто отбиваясь от призрака.
— Ты идиот, — сказал Гарри.
— Но красивый идиот, — тут же парировал Себастьян, возвращаясь к своей ленивой, расслабленной позе. — И очаровательный. Это спасает меня от стольких неприятностей.
Гарри прислонился к оконной раме.
— Чему обязан удовольствием видеть тебя?
— Я соскучился по твоему обществу.
Гарри терпеливо ждал.
— Думаешь, мне нужны деньги? — сделал попытку Себастьян.
— Более чем вероятно, хотя мне известно из достоверных источников, что в прошлый вторник ты облегчил кошелек бедняги Уинтерхоя на сто фунтов.
— И после этого ты говоришь, что не слушаешь сплетен?
Гарри пожал плечами. Он прислушивался к сплетням, когда это было необходимо.
— Я хочу, чтобы ты знал, что это было двести фунтов. Было бы больше, если бы не заявился его брат и не утащил его домой.
Гарри не стал комментировать. Его не особенно интересовал Уинтерхой, но он все же не мог ему не посочувствовать.
— Извини, — сказал Себастьян, правильно истолковав молчание Гарри. — Как поживает малыш?
Гарри посмотрел в потолок. Его младший брат Эдвард все еще был в постели, отсыпаясь после вчерашнего загула.
— Все еще сторонится меня, — пожал плечами Гарри. Он остался в Лондоне только для того, чтобы приглядывать за младшим братом, а Эдварду не нравилось, что ему приходится отчитываться перед Гарри. — Ничего, перемелется.
— Ты что, встал сегодня не с той ноги и потому зол, или просто брюзжишь, как старик?
— И то и другое понемногу, — усмехнулся Гарри.
Себастьян сполз со стула еще ниже, будто ему было трудно сидеть прямо.
— Я предпочел бы быть злым.
— Есть люди, которые сказали бы, что тебе нечего беспокоиться по этому поводу.
— Ну, ну, сэр Гарри, — обиженно сказал Себастьян. — Я никогда не развращал невинных.
Гарри кивнул, соглашаясь. Хотя все говорило против этого, но по жизни Себастьян следовал определенному этическому коду. Не все понимали этот код, но он тем не менее существовал. Если он когда- либо и совратил девственницу, то не по злому умыслу.
— Я слышал, что ты кого-то избил на прошлой неделе, — сказал Себастьян.
Гарри презрительно пожал плечами:
— Поправится.
— Я тебя не об этом спросил.
Гарри повернулся лицом к кузену:
— На самом деле ты ни о чем не спрашивал.
