Он наклонился, успев краем глаза заметить удивленный взгляд Генри, и прильнул губами к упругому розовому бутону. Она застонала и вздрогнула под ним. Ее руки обхватили его голову, и ему казалось, она сама не знает, чего ей хочется больше: прижать его крепче к себе или оттолкнуть. Он провел языком вокруг ее соска, нежно поглаживая грудь.
Генри уже не могла понять — жива она или мертва. То, что она чувствовала, не было похоже на смерть, но и в жизни ей не приходилось испытывать подобного ощущения.
Данфорд поднял голову и внимательно посмотрел на нее.
— О чем ты думаешь? — хрипловатым голосом спросил он, удивленный странным выражением ее лица.
— Сама не знаю, — ответила она, улыбнувшись.
Решив, что любовные утехи доставят сейчас ему большее удовольствие, чем продолжение разговора, он со сладострастным стоном повернул голову к другой ее груди и провел языком по соску. Подождав, пока он не стал твердым и услышав ее негромкий стон, он спросил шепотом:
— Тебе нравится? — Невыразимая нежность к ней переполняла его и лилась через край. Он коснулся ее носа. — Я давно говорил, что люблю тебя?
Улыбнувшись, она кивнула головой.
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, но… — Растерявшись, она замолчала.
— Но что? — Дотронувшись до ее щеки, он повернул ее лицо к себе, чтобы видеть глаза.
— Просто я хотела… то есть… — Она снова замолчала, прикусив нижнюю губу, но потом все же произнесла: — Просто я хотела узнать, могу ли я, как бы это получше сказать…
— Договаривай, плутовка.
— Могу ли я что-нибудь сделать и для тебя? — договорила она, закрыв глаза, потому что он все равно не дал бы ей отвести взгляд.
Его тело напряглось. От этой стыдливой и неловкой фразы новая волна желания захлестнула его.
— Лучше не надо, — ответил он быстро. Заметив ее удивление, он поправился: — Может быть, позже. Гораздо позже.
Генри кивнула, словно поняла, в чем дело.
— Тогда поцелуй меня еще раз, — шепотом попросила она его.
Она была наполовину обнажена, горела желанием и лежала под ним. Разве мог он не выполнить этой просьбы? Он целовал ее трепетно и нежно, одной рукой лаская грудь, другой — поглаживая волосы. Это был долгий и нежный поцелуй, и Данфорд был настолько околдован им, что не чувствовал в себе сил прервать его и вернуться к другим ласкам. Другое дело его руки. Он чувствовал, как одна из них движется все ниже и ниже, по плоскому упругому животу к мягким шелковистым завиткам. Она напряглась, не слишком сильно, так как ему уже удалось преодолеть ее робость и скованность своими ласками.
— Ш-ш-ш, любовь моя, — прошептал он, — я только хочу коснуться тебя.
Генри слышала необычайное волнение в его голосе. Она чувствовала то же волнение и начала уговаривать свое тело расслабиться, когда вдруг он поднял голову и, с надеждой взглянув ей в глаза, прошептал:
— Можно?
Она услышала в его голосе такую нежность и любовь, что ей казалось, она вот-вот растает. Она кивнула в ответ, веря, что Данфорд никогда не сделает ей ничего неприятного. Ей будет хорошо. Ей будет хорошо.
Генри ошиблась.
Она чуть не закричала от захлестнувшего ее удовольствия, когда он коснулся ее. «Хорошо» не могло описать даже доли того, что его пальцы сделали с ней. Это было слишком хорошо. Ее тело не могло выдержать эту сладкую пытку, она начала двигаться прочь от него.
Данфорд улыбнулся, понимая происходящее с ней.
— Ты оцарапаешь себе спину о ковер, — попытался пошутить он.
Генри посмотрела на него затуманенным взором, она была настолько поглощена этим новым ощущением, что ей потребовалось некоторое время, чтобы вникнуть в смысл его слов. Он засмеялся и, поднявшись, взял ее на руки и отнес на застеленную плюшевым одеялом кровать.
— Помнишь, я предостерегал тебя насчет кровати, — прошептал он, — но не могу же я не позаботиться о твоей коже?
Она чувствовала, как утопает в перинах, и вот он уже снова был сверху, обжигая ее жаром своего тела. Его рука тут же соскользнула вниз, где была минуту назад, лаская и нежа ее, приближая к сладостному забвению.
— Данфорд, — задыхаясь произнесла Генри. — Я… ты…
Она чувствовала, как утопает в кровати под тяжестью его тела. Он был твердым и разгоряченным, и она, уже не в силах контролировать свои действия, обвила его ногами.
— О Господи, Генри, — простонал он. — Ты так готова. Я не хотел… Я даже не думал…
Генри уже было совсем безразлично, о чем он думал. Сама она могла думать только о мужчине, в чьих объятиях сейчас была, о мужчине, которого любила. Она была готова принять его всего. Крепко прижавшись к нему бедрами, она будто ласкала его своим телом. Вдруг он принял какое-то решение, отнял от нее свои руки и яростно сорвал с себя одежду.
— Генри, я хочу тебя, — простонал он. — Сейчас. — Его руки уже были на ее груди, ягодицах, бедрах. Они двигались быстро и легко, будто он хотел дотронуться до каждого дюйма ее шелковистого тела.
Данфорд нежно взял ее бедра и раздвинул их, застонав от наслаждения.
— Генри, я… я… — Он никак не мог закончить начатой фразы, но она все поняла по его глазам и молча кивнула.
Он медленно двинулся вперед, преодолевая сопротивление ее нежной плоти.
— Тс-с, — прошептал он. — Постарайся расслабиться.
Генри кивнула. Она и представить себе не могла, что нечто таких больших размеров может уместиться в ней. Это было так приятно и вместе с тем так странно.
— Генри, — прошептал Данфорд, и его лицо стало очень озабоченным. — Может быть немного больно. Но совсем недолго. Если бы я мог…
Она дотронулась до его щеки:
— Я знаю.
Он двинулся вперед, полностью войдя в нее. Генри вдруг замерла от внезапной резкой боли, пронзившей ее.
Он мгновенно замер, поднявшись над ней на локтях.
— Было больно? — обеспокоено спросил Данфорд.
Она покачала головой.
— Не очень. Только… теперь уже намного лучше.
— Ты уверена, Генри? Ведь я могу не продолжать.
По выражению его лица можно было понять, как трудно ему было бы остановиться. Она чуть улыбнулась:
— Просто поцелуй меня.
И он поцеловал. Его губы ласкали ее, и одновременно он начал двигаться… сначала медленно, а затем быстрее и быстрее со все учащающимся ритмом. Он уже не помнил себя, и единственным его желанием было, чтобы и она испытала такое же блаженство. Его рука проскользнула между их телами вниз, и он дотронулся до нее.
Это уже было слишком, казалось, вынести подобное просто невозможно и… все было кончено.
Странное напряжение, охватившее все тело, отпустило, и сразу стало легко и безмятежно, тепло волной разливалось внутри нее.
Ее голова упала набок, и сквозь сжатые веки она чувствовала на себе пристальный взгляд Данфорда. Он смотрел на нее, она это точно знала, и глаза его говорили о том, как сильно он ее любит.
— Я тоже люблю тебя, — выдохнула она. Данфорд не мог и предположить, что способен на такую трогательную нежность, и ее негромкое признание в любви проникло в самое его сердце. Он уже не мог
