нему, и Тристана словно окатило огненной волной. Благо теперь его плоть защищал не один лишь плед, обернутый вокруг бедер. Ему хотелось большего, чем просто победы над Изобел. Но ее жаркие губы, ее страстные поцелуи сводили его с ума. Не в силах сдержать бурлившее в нем чувство, Тристан прижался к Изобел бедрами, давая ей ощутить всю силу своего желания.
Изобел глухо вскрикнула, и Тристан едва справился с собой. Нет, он не мог овладеть ею в случайном порыве. Это было бы недостойно. Она заслуживала иного.
Призвав на помощь всю свою волю, Тристан, возможно впервые в жизни, сумел укротить себя. Он прервал поцелуй и отстранился:
— Простите меня.
Изобел, обессиленная, задыхающаяся, пошатнулась, припала к стене.
— Вот уже в третий раз вы целуете меня, а после извиняетесь, — прошептала она, прижимая ладони к пылающим щекам.
При виде ее глаз, затуманенных страстью, Тристан испытал мучительное желание подхватить ее на руки, отнести в спальню и сделать своей — медленно, нежно, наслаждаясь каждой минутой близости, чтобы потом увидеть, как она заснет в его объятиях.
Тристан улыбнулся, надеясь, что у него хватит стойкости, и отступил на шаг.
— Я не ошибся в вас, Изобел. Вы уже сделали меня лучше.
Глава 23
Жаркие лучи полуденного солнца, прогнав остатки весенней прохлады, приятно согревали кожу Изобел. Опустившись на колени, она склонилась над грядкой. Мгновение спустя она выпрямилась и оглядела содержимое стоявшей на траве корзинки, раздумывая, что бы еще сорвать для салата. Зелень сельдерея, водяника, петрушка, фиалка душистая… сорванные украдкой поцелуи. Она вытерла лоб тыльной стороной ладони, стараясь прогнать от себя мысли о Тристане, о его руках, сжимавших ее в объятиях, о его жарких губах, о страстных касаниях его языка, о его распаленной желанием плоти… Изобел закашлялась и смущенно огляделась, в ужасе от своих мыслей. Взгляд ее тотчас нашел Тристана. Горец стоял рядом с Патриком, держа перед собой клинок. Макгрегор давал братьям первый урок боя на мечах. Как могло случиться, что она снова позволила Тристану поцеловать ее? Горец бросился к невидимому противнику и сделал выпад, рубанув клинком воздух. Не в силах отвести глаз, Изобел заворожено следила за игрой мускулов под его тесными бриджами. Ее изумила скорость его движений и исключительное терпение: Джон дважды ронял тяжелый меч, но Тристан лишь улыбался, объясняя мальчику его промахи. Он легко мог обратить оружие против Фергюссонов и изрубить их в куски, мстя за смерть любимого дяди, но Тристан предпочел научить братьев защитить себя. О, разве могла она устоять перед ним? Да и какая женщина смогла бы? Боже праведный, она обречена. Какая жалкая судьба ее ждет!
Изобел горестно вздохнула, чувствуя себя глубоко несчастной. В это мгновение Тристан поднял голову и весело подмигнул ей, отчего щеки ее запылали румянцем. Изобел поспешно отвернулась, проклиная свое глупое сердце. Неужели она и впрямь поверила, что такой мужчина, как Тристан, способен ею заинтересоваться? Она смущенно провела рукой по волосам. По утрам ей вечно не хватало времени заплести косы как следует, вдобавок она стеснялась их цвета. Мягкое сияние льняных локонов или горделивый блеск прядей цвета эбенового дерева скорее привлечет мужчину, чем нелепая рыжина осенней тыквы.
Изобел с досадой потерла пальцем нос. Будь прокляты эти веснушки! Ну почему ей не досталась такая же безупречная белая кожа, как у Патрика или Алекса?
Глаза ее снова отыскали стройную фигуру горца. Что за чертовщина! Изобел посмотрела на испачканные землей руки и поняла, что лицо ее такое же чумазое. Проклятие, будто мало ей веснушек!
Тристан стоял рядом с Лахланом и смеялся, отбросив назад густую гриву темных, с золотистым отливом волос. Казалось, он прожил в их доме всю свою жизнь. Изобел смотрела на него не отрываясь. Ну почему он принадлежит к проклятому роду Макгрегоров? Если бы ей удалось покорить ветреное сердце Тристана, она наслаждалась бы его поцелуями до конца своих дней. Но пусть даже он говорит правду и лишь ей одной готов открыть свою душу, Патрик и Макгрегоры ни за что не позволят им быть вместе.
«И все же каков он, этот никому не ведомый Тристан? Загадочный незнакомец, скрывающий свою душу? — подумала Изобел, глядя, как горец растирает раненое плечо. — А впрочем, это не имеет значения».
Она поднялась на ноги. Нужно увязывать сено и строго хранить тайну.
После ужина Изобел и братья перешли в гостиную, пригласив Тристана присоединиться к ним. Они собирались обсудить происшествие с Тамасом и убедиться, что, пока горец останется в доме, ничего подобного больше не случится.
Время шло, а Патрик все не заводил разговор о Тамасе — ему явно не хотелось бранить Тристана после того, что тот сделал для семьи. В конце концов, брат не слишком серьезно пострадал. Однако поговорить следовало. Тристан должен был понять, что Тамас всего лишь дитя.
Когда Изобел, потеряв терпение, первой затронула опасную тему, Патрик, к ее удивлению, переметнулся в лагерь противника.
— Тамас уже не ребенок, Бел.
— Патрик! — возмущенно воскликнула Изобел. — Ему всего одиннадцать!
— Этого достаточно, чтобы уметь отличать дурное от хорошего, — заметил Камерон, сидевший поодаль за шахматным столом. Побив коня Лахлана, он поднял глаза на сестру.
— Думаю, Тамас заслужил, чтобы ему подбросили колючки в постель. — Джон, удобно расположившийся на полу возле камина, улыбнулся Тристану.
Изобел заметила, как горец украдкой подмигнул мальчишке, прежде чем тот повернулся к сестре. Выходит, они вместе совершили проделку с чертополохом? Джон никогда не отличался мстительным нравом. Если Тамас задирался, Джон не давал сдачи. Будучи двумя годами младше брата, Тамас превосходил его в ловкости, хитрости и проворстве. Он легко мог поколотить Джона, и тому нередко доставалось от драчливого забияки.
— И не только за его выходки с Тристаном, — заявил Джон, впервые выступив против Тамаса, — но и зато, что он вытворял со мной и Лахланом.
— Джон, милый, ты ведь знаешь, что брат любит тебя. — Изобел с укором посмотрела на Тристана. — Тамас немного своеволен, вот и все. Я с ним очень строга, но не стегать же его хлыстом, как упрямую лошадь.
— Я был бы весьма разочарован, если бы вы взялись за хлыст, — согласился Тристан и добавил, повернувшись к Патрику: — Могу я говорить откровенно? — Когда старший брат кивнул, он продолжил: — Тамас юн, но он выбрал опасную дорожку. Ему нужно узнать, что такое скромность и послушание, чтобы вырасти честным и порядочным. Мальчишке пойдет на пользу, если он примерит на себя шкуру своих жертв. Это научит его состраданию.
— Тамасу знакомо сострадание, — вступилась за брата Изобел, но, подумав, не смогла припомнить ни одного случая, когда юный Тамас сочувствовал ближнему.
— Сколько раз мне приходилось разбираться с соседскими фермерами, готовыми его пристрелить, Изобел? — проговорил Патрик. — Макгрегор прав: пора его приструнить. Или ты предпочитаешь дождаться, пока он покалечит Джона или Лахлана?
— Нет, конечно, но…
— Вы хотите увидеть, как в один прекрасный день его повесят за убийство? — перебил Изобел Тристан. — Или же он сам навлечет на себя погибель, затеяв драку не с тем человеком.
Изобел испуганно зажмурилась. Одна мысль об этом вселяла в нее ужас.
— Нет, — тихо произнесла она. — Но я…
— Вы любите его, — закончил за нее фразу Тристан и улыбнулся в ответ на ее взгляд, полный мольбы. — Я знаю.
О, этот человек обладал смертоносным оружием. Улыбка, освещавшая его лицо, и взгляд, излучавший
