— Будь я проклят! — вскричал Карза. — Когда?
— Между вашим уходом и возвращением Хадрибела. Если только вы не оставили его в плохом состоянии.
— Да он был здоров как бык. Что случилось?
— Хадрибел вам ничего не рассказал?
— Рассказал.
— Но я выяснил кое-что еще. — Бел-Сидек снова отвернул ворот ночной рубашки старика. — Что скажете?
Карза уставился на отпечаток ладони, покачал головой.
— Значит, они знали, что надвигается… — пробормотал он.
— Что?
— Генерал на всякий случай ввел меня в курс дела, сообщил планы относительно Кушмарраха. Кто-то решил не дать им свершиться.
— Какие же это планы? Карза покачал головой.
— Не могу сказать. Генерал был решительно против, он настаивал — бел-Сидеку ни слова. Предполагалось, что этим вопросом займусь я, а вы будете главным во всех остальных. Я разделяю точку зрения Генерала, но не могу аргументировать ее, не открывшись вам.
Бел-Сидек понял, что спорить не имеет смысла. Он решил не тратить зря время, а попытаться лучше определить, в какой временной промежуток произошло убийство. Но Карза не помнил, когда именно ушел. Возможно, Генерал был один не больше десяти минут, а может, и все тридцать.
Вошел Хадрибел.
— Я вызвал атаманов, — сказал он, — скоро рассветет.
— Ничего, они сойдут за убитых горем родственников, — успокоил его бел-Сидек. — Да, пожалуй, остановимся на этой версии.
— Зенобел не придет, — вмешался Карза.
— Почему?
— Старик послал его… Черт возьми, нет смысла скрывать — вам все равно не уйти от последствий.
— Каких еще последствий?
— Новый градоначальник велел выкинуть вдову из дому — чтоб вселиться туда самому. Старик послал Зенобела разобраться с людьми Суллы.
— О, великий Арам! А нас он призывал сидеть тише воды ниже травы, чтоб геродиане поверили в распад Союза.
— Он не мог поступить иначе.
— Понимаю, но…
Хадрибел отозвал бел-Сидека в сторону.
— Можно переговорить с вами лично? Бел-Сидек отошел к камину, Карза насупился: такая бесцеремонность пришлась ему не по вкусу.
Бел-Сидек начал разводить огонь: пора было готовить завтрак.
— В чем дело? — спросил он Хадрибела.
— Пока я ходил с поручениями, до меня дошло несколько слухов. Во-первых, дартары всю ночь напролет дежурили в лабиринте. Во-вторых, когда мы с некоей целью вывели предателя из дома и доставили в указанное место, жена его тоже отлучилась. Наш человек потерял ее в тумане — где-то тут поблизости, в этой части улицы Чар. Обратно ее проводил неизвестный нам мужчина, они вернулись несколькими минутами раньше шпиона.
— Чем он, черт побери, занимался?
— Не знаю. Старик велел завязать ему глаза, доставить на угол переулка Скар и сдать на руки новому провожатому. Сам я побежал по другим поручениям.
— Мы с ней потолкуем. Хотя вряд ли эта женщина виновна в смерти Генерала.
Чаровница растолкала Торго.
— Мне нужен Ишабел бел-Шадук. Знаешь, где его нора?
— Да, госпожа. Но зачем…
— У меня есть для него работа.
— Госпожа, подозреваю, Ишабел во всем согласен с Эйзелом, спорить не хочет и потому прячется.
— Хоть из-под земли достань! Скажи, он может запросить любую цену. И больше поручений не будет, это последнее.
— Госпожа?
— Я нашла, нашла его, Торго! Случайно наткнулась там, на улице Чар: мы у цели, Торго, осталась самая малость. Но евнух почему-то не разделял ее восторгов.
— Еще три-четыре дня, Торго, — и все станет как раньше. Отчего ж ты такой угрюмый?
— Боюсь, мы привлекаем слишком много внимания…
— Фу! Кругом одни трусливые старые бабы! Приготовь бумагу и перья. Я напишу указания, которые ты передашь Ишабелу. Затем мы испытаем мальчишку, которого требуют Живые, — просто убедимся, что это не последнее воплощение Алы-эх-дин Бейха.
— К чему спешить, госпожа?
— Эйзел придет за ним. Живые не должны заподозрить, что я добилась, чего хотела, собственными силами. Все равно Ишабелу потребуется какое-то время. Только бы увериться, что мы получили желаемое. И тогда — долой , Эйзела, долой Живых! Какой в них прок?
Торго наконец заулыбался.
— Никакого, госпожа. Решительно никакого.
— Так принимайся за дело! Пиши.
Аарон вышел из дому в подавленном настроении. Мысли путались. Он не знал, как относиться к откровениям Рейхи. Аарон готов был принять участие в их с Зуки судьбе, но не во всех этих событиях, в водоворот которых его затягивало против воли. Он становился участником смертельно опасной игры, причем играть приходилось вслепую, без надежды выйти победителем или хотя бы остаться невредимым.
Но что стряслось у бел-Сидека? Аарон никогда не видел у его дома такой суеты.
Вместо того чтобы идти вниз, к гавани, Аарон поднялся выше по холму.
Дверь была открыта. Аарон замялся у порога — он не очень понимал, что ему здесь понадобилось, и не был уверен, что будет желанным гостем.
Бел-Сидек заметил его, подошел, прихрамывая.
— Здравствуй, Аарон.
— Я увидел всех этих людей и подумал… ваш отец?
— Да. Ночью.
— Мне очень жаль. В самом деле жаль.
— Ну, это не было неожиданностью. Может, все к лучшему: смерть избавила его от мук.
— Может быть. Вам не нужна моя помощь? Я мог бы прислать Лейлу и ее мать…
— Нет-нет, Аарон. Мы справимся. Спасибо за предложение.
— Мне очень жаль, — повторил Аарон. — Что ж, пойду, пожалуй, на работу.
— Конечно. Еще раз спасибо. Кстати, Аарон. Жена Насифа не забегала к вам нынче ночью?
— Нет. — Ответ сам собой сорвался с губ Аарона. Он поспешно зашагал прочь, чтоб предотвратить дальнейшие расспросы. Интересно, себя он защищал или Рейху? Только на полпути к порту Аарон спохватился, что ему следовало остаться и вызнать, почему бел-Сидек задал такой вопрос.
Полковник Бруда явился к генералу Кадо доложить о ночном визите вице-полковника бар бел-Абека и застал своего начальника за туалетом.
— А этот Насиф достаточно благоразумен? — спросил Кадо. — Не хотелось бы потерять его. Не стоит ли вывезти его из Кушмарраха, не спрашивая согласия?
— Он полностью владеет собой. И положение его достаточно прочно. Насиф в безопасности, пока Живые не сомневаются, что он у них в руках. Оставим его как есть. Чем черт не шутит, может, они понадеются на свои силы и подпустят его ближе, чем следует.
