— Понятия не имею.
— Рассказывай! Я твой брат. Я знаю тебя всю жизнь. Каждый раз, оставаясь на новый срок, ты должен отвечать себе на этот вопрос.
— Ну, может, я чувствую, что здесь приношу больше пользы. Ферренги платят серебром, мы покупаем скот. А дома я всего лишь еще один голодный нахлебник.
— Кроме того, тебе не приходится собачиться с папашей. Ногах фыркнул, рассмеялся.
— Зато у меня есть Фа'тад ал-Акла, с ним-то не поспоришь. С отцом все же иногда удается справиться.'
— Перед моим отъездом он здорово сдал и стал похож на человека. «Четырех сыновей послал я Фа'таду, — сказал он. — И ни один не вернулся назад. Но ты-то, малыш Йосех, ты отслужишь свой срок и вернешься домой».
— Похоже на него. Не сомневаюсь, он велел тебе передать отступникам пару теплых слов.
Разумеется, но Йосех не решился пересказать их братьям.
— Да.
Они прошли еще немного.
— Итак? — спросил Ногах.
— «Скажи Ногаху, моему первенцу, — сказал он, — скажи, чтоб возвращался домой. Мне все хуже, темный ангел подходит все ближе. Место наследника — рядом с отцом, его долг быть рядом со мной в последний час».
— Ага, его последний час! Старушка Смерть подкрадывается все ближе?
— Это он сказал, не я.
— А ведь он только что взял себе новую жену.
— Точно.
— Это уже третья, с тех пор как я уехал на север.
— Многие женщины не могут найти мужей, потому что молодые мужчины не возвращаются после службы в Кушмаррахе.
— Значит, папаша возмещает эту нехватку.
— Таков его долг перед племенем, уверяет он. Если он не возьмет бедных девочек в жены, отцы выгонят их из палаток на голодную смерть.
— И его бедняжки жены, конечно, бесприданницы.
— Издеваешься? Он готов жениться на уродине, но не на бедной.
— Они зовут его «старый плутишка Мельхешейдек». Братья дошли до противоположной стены лагеря. Ногах окликнул стоявшего на часах стража:
— Яхада, этот Ногах. Мы пришли.
— Я скажу Фа'таду.
Стражник скрылся внутри шатра.
— Это не шутка, Ногах, — вновь заговорил Йосех. — Старики поговаривают, что не надо отпускать юношей к Фа'таду — пока они не женятся и не оставят жене хотя бы одного ребенка. — Набили животы, старые придурки.
— Что?
— С голодухи-то они не так рассуждали. Тогда они отправляли к Фа'таду зеленых юнцов — и согласия не спрашивали. Яхада приоткрыл дверь.
— Входите.
Йосех последовал за братом, колени его дрожали. Он робко взглянул на Фа'тада, и уверенности у него не прибавилось. Эти глаза… Серые, как железо, холодные, как вода в колодце. В них не было гнева, но Йосех трясся, как нашаливший мальчишка.
Фа'тад едва заметно кивнул и уселся, скрестив ноги на небольшой подушке. Комната походила на пещеру.
— Это твой брат, Йосех?
— Да, командир.
— Я подслушал ваш разговор минуту назад. Ты говорил правду, Йосех, они действительно намерены вмешаться в мои дела?
Йосех не знал, как ответить: в вопросе Фа'тада чувствовался подвох. Юноша тщательно подбирал слова.
— Они хотели бы, чтобы молодые мужчины поскорее возвращались домой.
Подобие улыбки появилось на губах Фа'тада.
— О да. То-то они торопились, когда были молодые и служили разведчиками в Кушмарраханской армии. Ты прав, Ногах. Они набили брюхо, а теперь злобствуют и завидуют молодым. Яхада, найди Бэрока. Скажи, ему нечего ломать голову, как доставить скот в горы. — Фа'тад широко улыбнулся и доверительно обратился к Йосеху:
— Стоит напомнить им, что засуха еще не кончилась. — Лицо Орла омрачилось, а потом стало и вовсе бесстрастным.
Восемь лет засухи. Такого в истории дартар еще не бывало.
— Твой брат рассказал, что случилось нынче днем, Йосех. Теперь я хочу услышать твою версию.
Йосех, запинаясь и мямля, рассказал о стычке с похитителем.
— Ты узнал бы этого человека?
— Да.
— Опиши его.
— Невысокий, даже для вейдин. Широкоплечий, очень мускулистый. Немолодой. Лет тридцать пять — сорок. Для вейдин — смуглый. Ловкий и, наверное, сильный. Hoc — как будто кто расплющил его. Большой рот, толстые губы.
— Борода?
— Нет…
— Шрамы?
— Ну… Я не уверен. Может, небольшой, на губе, как будто ножом полоснули.
— Гм…
— Вы знаете этого человека? — спросил Ногах.
— Нет. Но хотел бы с ним повстречаться. Йосех, откуда взялся огонь?
— Он просто протянул руку, что-то было привязано у него к поясу…
— Конверт? Пакет? Мешок?
Йосех беспомощно взглянул на Ногаха, опять на Фа'тада.
— Да, командир. Что-то вроде этого…
— Гм… Покажи, как он это сделал. По возможности точно и помедленнее.
Йосех повиновался, удивляясь дотошности Фа'тада и робея под его пристальным взглядом.
— Он протянул левую руку к правому боку и открыл пакет тыльной стороной руки?
— Да.
— И высыпал… Что он высыпал? Ты успел разглядеть, до того как загорелся огонь?
— Пыль. Кажется, желтая, почти шафранная.
— А это существенно, командир? — спросил Ногах.
— Жест, наверное, нет. Он держал ребенка и свободна была лишь одна рука. Но меня интересует этот порошок, который никак не действует в открытом конверте, соприкасаясь с воздухом, но взрывается, когда его бросают.
— Колдовство? — неуверенно предположил Ногах.
— Не исключено. Меня очень интересует этот порошок. Меня также интересует лабиринт округа Шу. С Шу у нас вообще много проблем: преступники скрываются в лабиринте, уходят и приходят, когда захотят.
Йосеху казалось, что Фа'тад клонит куда-то. Подозрение его немедленно подтвердилось.
— Ногах, отправляйтесь туда завтра же. Начните исследовать лабиринт и все наносите на карту. У нас до сих пор нет карты этого проклятого места. Даже тамошние жители понятия не имеют, что делается за
