Короче, план провалился. Мы пошли не вверх, а вниз. Мы предотвратили воскрешение Накара, но попались в собственную ловушку.
— Не хочется огорчать тебя, парень, — вмешался Мо'атабар, — но ничего мы не предотвратили. — Он пнул ногой труп Накара. — Ведьма говорит, они могут обойтись и без этого — если удастся пробудить душу Накара в теле мальчика.
Аарон застонал, на глазах выступили слезы. Он и не подозревал, насколько неустойчиво его показное спокойствие. Он подошел к Рейхе, стал рядом с ней — как будто два горя, объединившись, могли поддержать друг друга.
Геродианская колдунья внимательно посмотрела на них, опустилась на колени рядом с Зуки, долго молча изучала мальчика и наконец заговорила.
— Как, что?! — разом встрепенулись Аарон и Рейха.
Крики дартар смолкли. Эйзел заставил себя подняться и тихо выругался. Черт, как болит нога. Не гнется совсем, да еще и кровоточит, собака. Он достал нож. Пнул Чаровницу. Она никак не реагировала.
— Ну ты, сумасшедшая сука, чуть не погубила нас всех. — Проклятая баба. Впрочем, не стоит на нее злиться. Злиться надо на себя самого — что свалял дурака, позволил затянуть себя в эту трясину.
Мальчик был в сознании, но совершенно спокоен и безучастен. Он, похоже, застрял где-то между прошлым и настоящим. Накар явился, но сидел притаившись. Наверное, не хотел выдавать себя, пока оставались шансы на победу Ала-эх-дин Бейха. Прекрасно. Пусть в таком состоянии и остается. Это нужно еще обмозговать, придумать, как лучше использовать колдуна, не спуская его с привязи.
Эйзел с ножом наготове выскользнул из убежища. Эге, а дартарских выродков здесь не так уж много. А ему известны все тайные ходы и укрытия. Не перебить ли их, не заставить ли дикарей пожалеть, что вообще услышали о золотом городе Кушмаррхе?
Избавившись от них, можно будет целиком сосредоточиться на Чаровнице и на том, что должно быть сделано.
Бедолага Торго, пришлось взвалить на него грязную работу. Парень сполна расплатился за собственную дурость. Да, победа достанется самому хитрому, самому предусмотрительному и изворотливому.
Укрывшись за идолом Горлоха, Эйзел прислушивался к разговорам дартар. Они были разочарованы и обескуражены словами колдуньи. Она сказала, что для воскрешения Накара тело его не нужно. Сама ведьма возилась со вторым мальчишкой. Несколько воинов заделывали дыру в стене. Еще несколько готовили дрова для костра. Это еще зачем?
Ага! Вот умора! Живые явятся сюда следом за ними. А дрова — чтобы сжечь тела Накара и Ала-эх-дин Бейха.
Эйзел злорадно ухмылялся. Тысяча проклятий! Гром и молния! Да ведь это просто замечательно! Если у Чаровницы не будет выбора, как только вернуть Накара в мир в обличье сопливого мальчишки… Открывается уйма возможностей. Накар-ребенок не сможет править городом, как правил бы взрослый человек. А задача Чаровницы значительно упрощается.
Черт с ними, с дартарами. Не станет он охотиться на них. Пускай сперва разберутся с Живыми. Пускай эти придурки разорвут друг друга на части. А он уж разделается с уцелевшими.
Эйзел вернулся в каморку.
Но ведь дартарам нужен мальчишка. Они не угомонятся, продолжат поиски. Эта ведьма… Она хоть и невзрачная, зато той же породы, что Ала-эх-дин Бейх. Она учует… стоит ей сосредоточиться — и она найдет комнату, несмотря на заклинания Накара. Хватило же у нее магической силы раскрыть тайну Черного хода Судьбы.
Эйзел ощупал ногу. Скверно — все еще кровоточит. Не наследил ли он? Нет, вроде порядок, следов не осталось. Кровь впиталась в одежду. Надо плюнуть на ногу и двигать отсюда. Не сейчас, чуть погодя. Эйзел перевязал ногу, туго затянул бинт. Это должно помочь.
Здесь опасно. Они как в капкане. Лучше подняться на башню. Колдунья ничего не сможет поделать, если они — и Чаровница, и он, и мальчишка — будут наверху. Он просто закроет люк, ляжет на него — и все. Им его нипочем не сдвинуть.
Он распаковал узел с вещами, достал обезболивающий порошок, запил его водой из небольшой фляжки. Во рту осталась горечь. Он расслабится минут на пять, лекарство подействует быстро… Эйзел задремал.
Он вздрогнул, заставил себя открыть глаза. Нет, не годится. Что, если его застанут врасплох?
Эйзел проверил пульс ребенка. Не повредил ли он ему что-нибудь? Все вроде бы в порядке.
Лучше сперва подняться. Поспать можно и потом.
Сначала он поднял на башню мальчика. Лестница показалась ему длиной в много километров. Боль в ноге стала просто убийственной. Порошок не помог. Эйзел вспомнил, как хотел бежать из Кушмарраха в какое-нибудь замечательное спокойное местечко. Почему он не прислушался к доводам разума? Они с безмозглым чурбаном Торго стоят друг друга.
Рана опять открылась. Надо бы отдохнуть — но нет ни минуты. Эйзел потуже затянул повязку.
Следующей он поднял Чаровницу. Тело ее безвольно обвисло — как дохлая холодная рыбина. Какого черта она не желает помочь ему хоть немножко? Что он цацкается с этой паршивой сучкой?! Стоит ли она того?
И еще один подъем, на этот раз с запасами провизии и причиндалами, которые нужны ей, чтобы завершить начатое. Эйзел опять потер ногу и опять напомнил себе, что полежать можно и потом.
Он думал, что этот последний подъем не кончится никогда. Ноги сводило судорогой. Плечи онемели. Кровь так и хлестала. Он разбередил и другие раны. Началось головокружение. Эйзел не сомневался, что каждое движение ухудшает его состояние. Но не мог остановиться. На то он и Эйзел-Разрушитель, неистовый и неугомонный.
И как всегда дух восторжествовал над плотью. Он добрался до площадки на вершине башни, сбросил груз, закрыл люк и на минуту подставил лицо под дождь. Ни мальчик, ни женщина не проснулись. Эйзел как мог лучше и бережнее прикрыл Чаровницу, хотя понимал, что это бесполезно. Прогремел гром.
Сначала он отдохнет, подождет, может, обезболивающее все же подействует, а потом уж разбудит женщину.
Эйзел взглянул на небо. Из-за дождя трудно что-нибудь сказать наверняка, однако, похоже, тучи опускаются все ниже и движутся все быстрее — особенно над башней.
Голова его свесилась на грудь. Десять минут отдыха — и он в полном порядке.
Зенобел задумчиво разглядывал огромную клетку. Он помнил крепость в прежние времена, до Дак-эс-Суэтты. Теперь цитадель пришла в упадок. Печальное зрелище. При Накаре, что ни говори, слава кушмарраханской крепости гремела по всему миру.
К Зенобелу подбежал Дабдад. Его люди осаждали покои Чаровницы, где укрылись слуги.
— Они не сдаются, — встревоженно заговорил он. — Они даже разговаривать отказываются.
— Чаровница там?
— Неизвестно. На двери наложены заклятия. Мы начали ломать стены. Я потерял двух человек. Ее никто не видел. Но это не значит, что ее там нет.
— А дартары, черти бы их драли? Где они? Нашли хоть какие-нибудь следы их присутствия?
— Нашли — трупы. И все.
Зенобел с сомнением взглянул на оставшихся в клетке ребятишек. Способны ли они разумно отвечать на вопросы? В зал ворвался Карза.
— Мы нашли дартар. Они забаррикадировались в храме. Сломали стену, чтобы войти туда. Прикончить их?
— Вы что, хотите, чтобы Фа'тад прикончил нас?
— Гм…
Карза не знал, что сказать. Король тоже. И тут подоспели свежие новости.
— Они закладывают кирпичами вход в крепость. Теперь мы можем выйти только через окна. Кто не убьется при падении, того подстрелят лучники ал-Аклы.
Король побледнел. Карза растерялся.
— Итак, ал-Акла взялся за старое. На сей раз он предал и нас, и геродиан. Бел-Сидек был прав. Он нас предупреждал.
