хотелось! — воскликнула она. Он увлек ее за собой на постель и начал быстро раздеваться.
— Скажи, а лето у вас на севере достаточно теплое, чтобы мы могли доставлять удовольствие друг другу, лежа на траве?
— Да, если только ты не имеешь ничего против нескольких сот овец, которые будут на тебя глазеть.
Джоанна нетерпеливо отбросила одежду Паэна в дальний угол комнаты. Ее собственное платье вскоре последовало туда же, приземлившись в тени позади очага.
— Тогда мы подыщем себе место, где овцы не пасутся, и оставим его для себя.
— Такого места нет. — Джоанна приподняла одеяло и уселась на гладкое полотно, которым был накрыт соломенный тюфяк. — Тебе придется смириться с присутствием овец, Паэн, если мы будем совокупляться на летней траве.
Паэн уложил ее на постель.
— Я думаю, что пастушеская жизнь покажется нам не такой уж скучной, — ухмыльнулся он, — если только ты позволишь нам время от времени смущать овец своим присутствием.
— Сколько тебе будет угодно, — пробормотала она в ответ.
На рассвете, когда небо начало уже светлеть, они спустились к реке и искупались в чистой, прозрачной воде, подпитываемой снегами с возвышенностей, расположенных далеко на севере.
— Вода совсем не такая холодная, как ты говорила.
— По-моему, она просто ледяная, но огонь в очаге и ночь вроде нашей так воспламеняют кровь, что тело совсем не чувствует холода.
Он подхватил ее на руки и понес в сторону дома.
— В таком случае, если ты согласна, женушка, мы вернемся, чтобы снова согреть друг друга.
Она провела рукой по его груди так нежно, что Паэн затрепетал.
— Я готова, Паэн, но мне казалось, что после того, что между нами было, ты…
Он медленно опустил ее на землю, так, что она скользила вниз дюйм за дюймом, тесно прижавшись к его телу.
— Вижу, — прошептала она. — Теперь вижу.
— Будущим летом, — сказал Паэн, — мы с тобой вернемся сюда, чтобы предаваться любви при свете луны.
— Ты обещаешь мне это?
— Обещаю.
В какой-то момент ему показалось, что она вот-вот разрыдается. Но Джоанна лишь всхлипнула, а затем грустно улыбнулась, проведя рукой по его бороде.
— И вы по-прежнему будете носить вашу бороду, сэр, когда вернетесь домой?
Он поднес руку к подбородку.
— А тебе этого хочется?
Вместо ответа Джоанна вывернулась из его объятий и бросилась бежать вниз по склону холма к их жилищу, в окнах которого виднелся мерцающий свет очага.
Глава 24
После отъезда Паэна Джоанна осталась в Гандейле. Даже когда пастухи перегнали своих овец, а заодно и стада Мерко на возвышенность, где находилось весеннее пастбище, она не захотела вернуться в свой домик на склоне холма, где каждая мелочь напоминала ей о Паэне и о его отсутствии.
— Ваш муж выбрал самое подходящее время для того, чтобы оставить вас одну в усадьбе, — заметил Рольф. — Вряд ли вам обоим пришлось бы по вкусу общество восьми пастухов с их собаками, когда те перегонят овец на ваш участок, — и это после того, как вы провели вдвоем целую зиму и вашему мужу все время хотелось уединиться с вами где-нибудь в укромном уголке, чтобы рядом не было никого, кроме вас двоих. — Рольф издал хриплый смешок и указал рукой на юг:
— К следующей весне вашему мужу придется соорудить еще одну хижину для пастухов, не то он выгонит их под дождь, как только на него нападет любовный зуд.
Джоанна покраснела, а Рольф расхохотался.
— Когда в канун Крещения вы на рассвете выскочили с ним за ворота усадьбы и стали пробираться через сугробы к своему дому, я сказал Хадвин, что ваш бретонец столь же привередлив, сколь и страстен. Если бы всем нам требовалось отдельное пустое помещение, чтобы совокупляться со своими женами, среди нас было бы чертовски мало свадеб. Неужели все мужчины в Бретани похожи на вашего Паэна?
Джоанна покачала головой:
— Таких, как мой Паэн, больше нет нигде — ни в Бретани, ни где-либо еще.
Тут вперед выступила Хадвин и, положив руку на плечо Джоанны, гневным взглядом прервала насмешки Рольфа.
— Ваш муж вернется еще до начала июньской стрижки, Джоанна, вот увидите сами. И даже если он выгонит пастухов из вашего дома, мы не будем на вас в обиде. Эти парни слишком любят сквернословить, и им не мешает время от времени помокнуть под дождем.
Здесь, в усадьбе Рольфа, в окружении шумной толпы его домочадцев, ей так легко было представить себе, что она приехала в Гандейл всего лишь погостить на денек и Паэн находится тут же неподалеку, дожидаясь в сумерках ее возвращения.
Джоанна без устали трудилась на полях Гандейла. Она высевала в землю семена ячменя, обходя борозды с коробом, прикрепленным к талии, в промежутках между проливными дождями, проносившимися над тихой долиной, и только по ночам позволяла себе предаваться воспоминаниям о Паэне. Лежа на тюфяке рядом со спящими женщинами, она видела за боковой ширмой огромный просторный зал и наблюдала за тем, как искры, разлетавшиеся в стороны от очага, то гасли, то вспыхивали снова с каждым новым порывом ветра, проникавшего через дымоход. А когда ночи стали теплее и начались дожди, она слышала шипение капель, падающих на тускло горевшее пламя, и невольно спрашивала себя, как далеко на юг успел уехать Паэн и не приходилось ли ему ночевать под холодным весенним небом, не имея крыши над головой.
Когда Джоанна провожала взглядом Паэна, отъезжавшего на юг, ей казалось, что ночи станут для нее самыми томительными часами ожидания, однако очень скоро она обнаружила, что стоило ей только зажмурить глаза и приложить щеку к подушке, которую они еще так недавно делили, чтобы снова вообразить, что он с ней рядом. В эти блаженные часы она словно грезила наяву, слыша в тишине его голос, и просыпалась на рассвете, шепча нежные слова ему в ответ.
Прошло уже две недели со дня их разлуки, когда дожди зарядили в полную силу, затопляя борозды на поле, по которым случайно просыпавшиеся семена плыли в темных потоках грязи. Джоанна теперь много времени проводила в доме, подрубая длинную льняную скатерть, сотканную зимой для стола Рольфа. И вот в одну из таких минут Хадвин, подняв голову, увидела молодого Рольфа, который что-то взволнованно говорил своему отцу, в то время как дождевая вода ручьями стекала с его плаща прямо на выскобленные доски пола.
— Будь у тебя хоть чуть-чуть больше мозгов, чем у гусенка, ты бы не стал стоять здесь в мокрой накидке и портить из-за своей глупости хороший пол в отцовском доме. Если ты простудишься, я скажу, что ты… — Хадвин внезапно вскочила на ноги, не заметив, что клубки цветной шерсти скатились с ее колен. — Что? Что еще стряслось?
Джоанна, подняв голову, увидела, что лицо молодого Рольфа посерело от тревоги, а его отец выглядел как никогда мрачным. Она отложила в сторону скатерть и, быстро встав со скамьи, подошла к ним.
— Паэн? Это Паэн, да? Отвечайте мне! Сейчас же! Рольф покачал головой:
— Мы не знаем, действительно ли это Паэн.
— Расскажите мне все, прошу вас! Молодой Рольф прочистил горло.
— Вчера я поехал в Уитби, чтобы поговорить с местными торговцами шерстью, поскольку теперь, когда ваш дядя… — он быстро перевел дух, — теперь, когда ваш дядя ушел от нас, нам нужно найти на наше руно другого покупателя. Речь шла о вас, Джоанна Мерко. Какой-то корабль недавно прибыл с Сандвича с известием о вашей гибели.
Хадвин раздраженно взмахнула рукой и нагнулась, чтобы поднять с пола клубки шерсти.
— Ну, это для нас не новость, ты, юный болван! Джоанну считали умершей еще прошлой осенью, и ее родственники забрали с собой все золото на юг, прежде чем она сюда вернулась.
Рольф покачал головой.
— Капитан корабля сказал мне, что видел в порту Сандвича одну из галер Мерко, и среди команды ходят слухи, будто тот норманнский лорд, который присвоил себе корабль, — муж сестры Ольтера Мальби — присоединился к армии короля Ричарда, отправившейся в Ноттингем для подавления мятежа. На Сандвиче, откуда они должны были выступить в поход, этот самый норманн обвинил одного из воинов короля, наемника из отряда Меркадье, в том, что он будто бы убил Джоанну.
Джоанна схватила молодого Рольфа за плащ.
— Где он? Ради всего святого, скажите мне, что он жив…
— Он жив и находится сейчас в армии Ричарда. Говорят, король заявил норманну, что ему нужно как можно больше мечей, чтобы отбить Ноттингемский замок у своего брата, Иоанна Безземельного. Обвиняемый дал королю честное слово, что останется в его рядах до тех пор, пока восстание не будет подавлено, и ответит на предъявленные ему обвинения в Ноттингеме. А норманнский лорд со своей стороны поклялся в том, что не поднимет свой меч на обидчика, пока битва не будет выиграна и королевское правосудие не решит его судьбу.
Хадвин ласково обнял Джоанну.
— Успокойтесь, дитя мое. Может быть, это вовсе не Паэн.
Она отдала все стада Мерко старому Рольфу, невзирая на его протесты, приняв от него в дар сумку, набитую серебряными монетами, и крепкую вьючную лошадь, чтобы вести ее позади своей кобылы. С разрешения отца двое его сыновей вызвались проводить ее до Ноттингема. Не прошло и часа, как Джоанна, молодой Рольф и Эдвин под проливным дождем покинули усадьбу и направились на юг.
Еще до захода солнца они достигли берега реки Эск и обнаружили, что вода на месте брода сильно поднялась. Не долго думая Джоанна заставила свою кобылу войти в реку и вскоре оказалась на южном берегу, промокшая насквозь и дрожащая от холода. Сыновья Рольфа последовали за ней через
