хладнокровной стервы я в жизни не встречал!
Презрительно фыркнув, Паэн отвернулся и, больше не останавливаясь, крупными, стремительными шагами ринулся вперед, к дому виноторговца. Матье выбился из сил, чтобы от него не отстать.
— Лучше оставь пока свою жену на попечении родственников и вернись за ней утром, чтобы у нее было время поразмыслить. Силы небесные, Паэн, ведь она же только сейчас узнала о том, что мы убили ее первого мужа! Как, по-твоему, Джоанна смогла бы этой ночью разделить с тобой постель — если бы она вообще у тебя была? Жена Молеона сумеет его развлечь. Эта Агнес — та еще штучка, несмотря на все свои улыбки…
— Ты выгораживаешь заведомого преступника и обвиняешь во всем его молодую жену? — Паэн вдруг выругался и, ударив с размаху кулаком по угловому столбу, свернул с главной улицы в узкий переулок. — Не досаждай мне своей болтовней, Матье! Если ты не хочешь мне помочь, возвращайся в главную башню. Ты ничем мне не обязан!
Паэн бежал по пустынному, залитому лунным светом переулку, а Матье тяжело пыхтел сзади.
— Да, ты прав. Я ничем тебе не обязан. Но клянусь всеми демонами Бретани, я не позволю тебе так терзать себя из- за дамы, которая наверняка не захочет больше тебя видеть. Мы убили ее мужа, Паэн! Мы убили Мальби. Теперь, когда она узнала об этом, вполне возможно, что между вами все кончено.
— Это еще не значит, что она должна погибнуть от рук Молеона.
Они останавливали всех, кто попадался им на пути, чтобы спросить у них дорогу к дому виноторговца. Паэн расшвыривал золото направо и налево, пытаясь выяснить у прохожих, не видели ли они рыцаря в сопровождении двух прекрасных светловолосых женщин, однако те лишь пожимали плечами. Так при свете факелов они постепенно приближались к винной лавке. Когда же Паэн и Матье наконец вышли к реке и поняли, что цель близка, они помчались вперед, перепрыгивая через валяющиеся трупы и сшибая случайных прохожих. Они бежали навстречу мечам в руках воинов Молеона. Прямо в ловушку.
Паэн дрался как одержимый, однако людей Молеона было слишком много и они напали на него из темноты, окружив его прежде, чем он успел вытащить из ножен меч.
Они швырнули его на землю и втроем навалились сверху, заглушая его яростные протесты. Когда они схватили Паэна за волосы и приподняли его голову, он решил, что настал его смертный час и ему сейчас перережут горло, как поступил бы он сам, если бы хотел убить кого-нибудь быстро и без шума. Однако вместо этого ему сунули в рот кляп, и он оказался бессилен помешать им, будучи прижат к земле тяжестью трех дюжих мужчин.
Поскольку они, судя по всему, не собирались расправиться с ним немедленно, Паэн завертел головой, пытаясь найти Матье, и увидел его лежащим на булыжнике мостовой, тоже с кляпом во рту. И в этот момент ему крепко связали за спиной руки прочной веревкой.
Паэн с трудом поднялся на ноги, но едва он попытался оттолкнуть одного из охранников, как тут же получил удар в колено. Он знал, что, даже если бы ему удалось избавиться от кляпа, кричать бесполезно — лишь очень немногие из жителей, спящих в соседних домах, проснулись бы от его крика. И уж подавно никто из них не осмелился бы прийти ему на помощь — незнакомцу, окруженному двумя десятками вооруженных до зубов воинов в недавно покоренном городе.
Почему же они медлили?
За его спиной появились факелы, и в их свете неожиданно возникла фигура человека, столь же высокого, как и он сам. Некоторые факелы горели так близко от него, что он почувствовал их жар. Паэн попытался оценить на глаз расстояние, отделявшее его от вновь прибывших, прикидывая возможность наброситься на них и повалить на землю, вызвав суматоху в рядах нападавших. Если они выронят факелы и те вспыхнут у них под ногами…
Неожиданно он услышал знакомый голос:
— Вас, наверное, интересует, почему вы до сих пор живы? Люди, держащие Паэна, грубо развернули его, так что он оказался лицом к лицу с Адамом Молеоном. Он стоял в окружении четырех телохранителей, и проскочить мимо них было невозможно — они перегородили собой всю улицу.
— Попробуйте догадаться, почему вы до сих пор живы, — снова обратился к нему Молеон.
Если Молеон находился здесь в окружении большого числа вооруженных слуг, то дом, где он поселился, наверняка был где-то рядом. Он должен найти способ предупредить Джоанну, прежде чем стражники снова набросятся на него. За своей спиной Паэн услышал, как Матье проковылял вперед и встал рядом с ним.
— Вы можете дать мне слово, что не закричите и не разбудите весь город, если я выну кляп? — обратился к нему Молеон.
Паэн смотрел мимо него на очертания домов, проступавшие за светом факелов. В одном из них, совсем близко, могла находиться Джоанна…
Молеон вздохнул:
— Вижу, вы не хотите давать никаких обещаний. В таком случае мне придется говорить самому. Мадам Джоанна сейчас лежит в постели в доме виноторговца, который находится на этой самой улице не более чем в пятидесяти шагах за моей спиной. В доме нет никого, кроме нескольких вооруженных охранников и моей жены Агнес… — Молеон помолчал. — У вас такой взгляд, словно вы готовы меня придушить, даже несмотря на связанные руки. Послушайте меня, Паэн. Мадам Джоанна в добром здравии, хотя и чувствует себя несколько подавленной после того, что ей довелось сегодня услышать. Надеюсь, со временем она сумеет справиться со своим горем и забыть о том, что перед тем, как жениться на ней, вы вспороли живот Ольтеру Мальби.
Взгляд Паэна переметнулся на людей, стоявших позади Молеона. Если этот человек и дальше будет тратить время на болтовню, ему может повезти и он прорвется мимо них. Правда, рот его был заткнут кляпом, но он мог ударить плечом в дверь или по закрытым ставням на окне и таким образом разбудить весь дом. Но какой именно?
Молеон подал знак, и охранники снова толкнули Паэна в жидкую грязь, покрывавшую переулок.
— Похоже, — произнес Адам, — вы пропустили мои слова мимо ушей, пытаясь отыскать мое жилище. Но выслушать меня вам все равно придется, и притом внимательно, не то я начну сожалеть о том, что взял на себя труд прийти сюда, чтобы побеседовать с вами и сообщить вам нечто такое, о чем вы даже еще не догадываетесь и о чем эти люди знать не должны. — Резким жестом Молеон приказал стражникам оставить их одних.
Пнув напоследок Паэна в плечо, люди Молеона оставили его лежать на мостовой и оттащили Матье в глубину переулка, подальше от того дома, который их хозяин занял после падения города..
При свете далеких факелов Паэн увидел, как в руке Молеона блеснула сталь кинжала — оружия милосердия, которым обычно добивали поверженного врага.
— А теперь слушайте меня внимательно и не пытайтесь на меня напасть. Если вы осмелитесь сделать хоть шаг в мою сторону, ваша жизнь окончится прямо здесь и сейчас, и когда ваша тень достигнет врат ада, его хранители сообщат вам нечто такое, что будет терзать вашу душу до скончания века — как, впрочем, и мою тоже.
Молеон нагнулся и поднес кинжал к горлу Паэна. Тот закрыл глаза и в отчаянии воззвал ко всем святым, которые способны были его услышать: “Пожалуйста, не дайте этому безумцу выжить, чтобы причинить вред Джоанне, Не дайте ему… "
— Я бы счел справедливым, если бы уже к утру моя тень оказалась в аду. Но вам, Паэн из Рошмарена, предстоит куда более долгий путь, и я советую вам меня выслушать, не то вы отправитесь в ад этой же ночью.
Когда Молеон приблизился к нему, занеся кинжал для рокового удара, у Паэна еще оставалась надежда уцелеть. Если в самый последний момент он успеет отвести голову в сторону, чтобы нож сначала скользнул по черепу, где рана наверняка окажется неглубокой… Если ему удастся подняться на ноги и броситься к дому, вынудив стражников закричать прежде, чем они собьют его с ног, это может послужить предостережением для Джоанны.
Молеон слегка отодвинул кинжал от его горла.
— Как я уже сказал, ваша жена находится в спальне в доме виноторговца, всего в пятидесяти шагах отсюда. Она последовала в наш дом по собственной воле и сидела с нами за одним столом, а моя жена.., моя Агнес принесла ей меда, чтобы ей легче было заснуть. — Голос Молеона стал хриплым. — Агнес всегда заботилась о страждущих и приготовила точно такое же питье для старого Хьюго Мерко, чтобы помочь ему справиться с горем, вызванным вестью об исчезновении Джоанны. — Рука, державшая кинжал, чуть дрогнула. — Вскоре после этого, той же ночью, старик скончался.
Тело Паэна содрогалось в отчаянной попытке подняться — даже несмотря на кинжал Молеона — и бежать к этому дому смерти, чтобы заставить Джоанну очнуться от ее последнего сна…
Молеон поставил свой сапог на спину Паэна, прижав его к земле, и тот снова ощутил возле яростно пульсирующей жилки на шее лезвие кинжала.
— Можете мне не верить, если вам угодно, но я ничего не знал о смерти старика, кроме того, о чем знали все его соседи, — что он был старым и дряхлым, к тому же подавлен горем из-за смерти племянницы. Но сегодня вечером…
Кинжал снова шевельнулся возле горла Паэна.
— Сегодня вечером, — дрожащим от волнения голосом продолжал Молеон, — Агнес достала кувшин с медом, который возила с собой в седельной сумке, и предложила Джоанне выпить вместе с ней. А я.., я незаметно для нее переставил кубки.
Из глубины переулка до них донесся какой-то звук. Он стих на мгновение и затем раздался снова, устремляясь мимо них все дальше в ночь. То была арфа. Кто-то с томительной неспешностью перебирал струны, и звуки постепенно складывались в мелодию — мелодию, которая когда-то плыла в воздухе над переполненным, пропахшим элем залом Нантского трактира. Тогда ее
